Стивен Кинг - Темная Башня

— Первого июня 1999 года.

Роланд кивнул, посмотрел на Джейка:

— А ты? В тот же самый день?

— Да.

— Потом Федик… отдых… Тандерклеп. — Он помолчал и произнес три самых важных слова: — Время еще есть.

— Но там время движется быстрее…

— А если оно еще и прыгнет…

— Ка…

Они заговорили все вместе, разом и замолчали, вновь не сводя глаз с Роланда.

— Мы можем изменить ка, — сказал Роланд. — Такое уже случалось. Всегда приходится за это платить, отсюда и ка-шуме, но сделать это можно.

— Как мы туда попадем? — спросил Эдди.

— Есть только один путь, — ответил Роланд. — Шими должен отправить нас.

В пещере повисла тишина, нарушаемая только дальними раскатами грома, давшими название этой темной стране. [114] Tunderclap — удар грома ( англ .).

— Значит, у нас два дела, — уточнил Эдди. — Писатель и Разрушители. Каким займемся первым?

— Писателем, — без промедления ответил Джейк. — Пока есть время.

Но Роланд уже качал головой.

— Почему нет? — воскликнул Эдди. — Скажи, почему нет? Ты знаешь, какое коварное время на той стороне! И оно течет в одну сторону! Если мы провороним писателя, другого шанса у нас не будет.

— Но мы должны сохранить и Луч Шардика, — напомнил Роланд.

— Ты говоришь, что Тед и этот Динки не позволят Шими помочь нам, пока мы не поможем им?

— Нет, Шими сделает это для меня, я уверен. Но, допустим, что-то случится с ним, пока мы будем в Ключевом мире? Мы застрянем в 1999 году.

— Есть дверь на Тэтлбек-лейн… — начал Эдди.

— Если даже она и будет в 1999 году, Тед сказал нам, что Луч Шардика уже начал прогибаться. — Роланд опять покачал головой. — Сердце подсказывает мне — начинать нужно с этой тюрьмы. Если кто-нибудь выскажет другое мнение, я выслушаю его, и с радостью.

Они молчали. За стенами пещеры дул ветер.

— Мы должны спросить Теда, прежде чем принимать окончательное решение, — наконец нарушила паузу Сюзанна.

— Нет, — возразил Джейк.

— Нет! — согласился Ыш. Никто не удивился. Раз Эйк так говорит, можно не сомневаться, что Ыш обязательно его поддержит.

— Спросим Шими, — добавил Джейк. — Спросим Шими, что нам, по его мнению , нужно делать.

И Роланд медленно кивнул.

Утром Джейк проснулся от тревожных снов, в которых в основном вновь переносился в «Дикси-Пиг», чтобы увидеть серый и безжизненный свет, который просачивался в пещеру. В Нью-Йорке такой свет всегда вызывал у него желание пропустить школу, провести весь день на диване, читая книги, смотреть по телевизору передачи, вроде «Своей игры», вздремнуть во второй половине дня. Эдди и Сюзанна спали, тесно прижавшись друг к другу, в одном мешке. Ыш проигнорировал приготовленную ему постель, чтобы спать рядом с Джейком. Он свернулся калачиком, положив голову на переднюю левую лапу. Большинство людей подумало бы, что Ыш спит, но Джейк заметил, под веками поблескивает золото, и понял, что Ыш несет вахту. Спальный мешок стрелка лежал расстегнутый и пустой.

Джейк на секунду-другую задумался, потом встал и вышел из пещеры. Ыш последовал за ним, осторожно ступая по утоптанной земле, и следом за Джейком поднялся по тропе.

Роланд выглядел усталым и больным, но сидел на корточках, из чего Джейк сделал вывод, что бедро его не беспокоит, и скорее всего сам он в порядке. Присел на корточки рядом со стрелком, руки плетьми повисли между коленями. Роланд глянул на него, ничего не сказал, вновь перевел взгляд на тюрьму, которую персонал называл Алгул Сьенто, а заключенные — Девар-тои. Воздух впереди и под ними постепенно светлел. Солнце — электрическое, атомное, какое бы ни было — еще не зажглось.

Ыш улегся на землю рядом с Джейком, вроде бы вновь заснул. Но Джейка зверек, конечно же, провести не мог.

— Хайл, и веселого тебе дня, — сказал Джейк, когда молчание стало уж совсем невыносимым.

Роланд кивнул.

— Весело начнется, весело пройдет. — Сам-то он выглядел таким же веселым, как похоронная процессия. Тот стрелок, что при свете факелов танцевал зажигательную каммалу в Калье Брин Стерджис, должно быть, уже тысячу лет лежал в могиле.

— Как ты, Роланд?

— Как видишь, могу сидеть на корточках.

— Ага, но как ты?

Роланд посмотрел на него, сунул руку в карман, достал кисет.

— Стар и набит пеплом, как ты, должно быть, знаешь. Курить будешь?

Джейк подумал, потом кивнул.

— Они будут короткими, — предупредил Роланд. — Я рад, что моя амуниция вернулась ко мне, там много чего есть, но вот табака маловато.

— Сбереги его для себя, если хочешь.

Роланд улыбнулся.

— Человек, который не может поделиться привычкой с другим, должен от нее отказаться. — Он свернул пару самокруток, используя для обертки какой-то лист, который порвал пополам, протянул одну Джейку, зажег спичку, чиркнув ею о ноготь большого пальца. В неподвижном, холодном воздухе Кан Стик-тете дым зависал перед ними и лишь через какое-то время начинал подниматься, растворяясь в воздухе. Джейк подумал, что табак горячий, крепкий и залежавшийся, но ничего не сказал. Он вспомнил о тех временах, когда говорил себе, что не будет курить, как его отец, никогда в жизни, и на тебе, идет по его стопам. С согласия, если не одобрения, своего нового отца.

Роланд протянул руку, пальцем коснулся лба Джейка… левой щеки… носа… подбородка. Последнее прикосновение отдалось легкой болью.

— Прыщи, — сказал Роланд. — Дело в здешнем воздухе. — Он подозревал, что причина — эмоциональный стресс, горе, вызванное смертью отца Каллагэна, но понимал: если даст знать об этом мальчику, печаль Джейка, вызванная трагическими событиями в «Дикси-Пиг», только усилится.

— У тебя их нет, — заметил Джейк. — Кожа чистая, как на барабане. Счастливый.

— Прыщей нет, — согласился Роланд, затянулся. Под ними, в занимающемся свете дня лежала деревня. Мирная деревня , — подумал Джейк. Но она выглядела не просто мирной — мертвой. Потом он увидел две фигурки — с такого расстояния они немногим отличались от точек, — которые шагали навстречу друг другу. Охранники-челы, патрулирующие периметр, предположил он. Две точки слились в одну, на время, достаточное для того, чтобы Джейк представил себе часть их разговора, потом вновь разделились. — Никаких прыщей, но бедро болит ужасно. Такое ощущение, что ночью его кто-то разрезал и насыпал внутрь битого стекла. Горячего стекла. Но вот тут боль гораздо сильнее. — Он коснулся правой стороны головы. — Словно треснул череп.

— Ты действительно думаешь, что ощущаешь травмы Стивена Кинга?

Вместо того чтобы ответить словами, Роланд положил указательный палец левой руки на круг, образованный большим и мизинцем правой. Жест этот означал: «Я говорю тебе правду».