Константин Ветошко - Три стороны медали

В центре лагеря лежали растерзанные тела двух изуродованных до неузнаваемости магов. Оба повелителя стихий стояли насмерть и не экономили сил. Вокруг буквально городились курганы из уничтоженных тварей. Со стороны казалось, что адепты подобно дикарям воздвигли гигантскую гекатомбу, чтобы обеспечить себе счастливое посмертие.

Торстен презрительно пнул огромную черно-коричневую ящерицу с гибкими лапами и змеиным хвостом, валявшуюся рядом с погибшим магом воздуха. Лицо адепта было искажено в гримасе боли и залито выплеснувшейся изо рта и вытекшей из лопнувших глаз кровью. Что это повелитель воздуха, понять можно было только по пробитым молниями, рассеченным невидимыми лезвиями, изорванными и раздробленным безжалостными порывами ветра телам хищников, громоздившихся у его ног.

— Странно, что на этой твари нет никаких следов от магии, — тихо прошептал Кель, тоже разглядывая ящерицу, не уступавшую размером человеку.

— Воздушник заставил эту тварь задохнуться, — равнодушно обронил проходивший мимо боевой маг земли. — Странно только, зачем он столько сил потратил. На незащищенное магией животное хватило бы и простой молнии.

Второй погибший адепт определенно повелевал пламенем — вокруг его тела будто бушевал огненный шторм, испепеливший не только нападавших хищников, но даже расплавивший землю. Бросив всего один взгляд на этот монолит, когда-то бывший обычной рыхлой почвой, Торстен вспомнил, что подобное он уже видел в дальнем лагере.

— А ведь эти маги прикрывали отход! — внезапно выпалила Тайми и указала на частокол. И действительно, в этом месте могучее бревна были отброшены вставшей на дыбы землей, а в джунглях виднелась выжженная просека.

— Они прорвались! Следуем за ними и быстро! — сообразил Тарн, но его решение уже запоздало.

Из окутавшего джунгли мрака на лагерь стала наползать молочно белая пелена тумана, а порыв ветра донес жуткое шипенье, в котором легко угадывалось одно слово.

— Сшш-иии-ййй-яяяя-ррр-иии!!!

Пройдясь влажной пеленой по коже вздрогнувших солдат и магов, клубы густого тумана накрыли отряд. Дышать стало труднее, от сырости и запаха гнили замутило. Повинуясь воле Тайми, огненные шары, парившие над лагерем, вспыхнули ярче, окрасив молочную пелену в багряные тона.

А из неразличимых в тумане джунглей неслось чуждое человеческому слуху шипение, пропитанное злобой и ненавистью. Казалось, что этот жуткий звук доносится сразу со всех сторон, накатывается на отряд, подобно неумолимому рокоту прибоя. Кто-то из гвардейцев разразился приглушенными ругательствами.

Торстен вглядывался во мрак и чувствовал, как по телу растекается предвкушение боя. Глаза гвардейца силились различить за пеленой тумана врага, а руки, не нуждаясь в подсказках разума, поудобнее перехватили щит и обнаженный меч. От почти осязаемого чувства опасности каждый волосок на теле встал дыбом, а сердце забилось чаще. Губы норда расплылись в улыбке.

— Сомкнуться! — спокойный голос Тарна на секунду заглушил даже зловещее шипение. Солдаты и гвардейцы поплотнее сдвинули щиты, прикрывая собой магов.

Тайми метнула вперед разбрызгивающий искры и переливающийся всеми оттенками багрового огненный шар. Взрыв где-то в джунглях на мгновение разорвал густой кисель тумана, но понять, точна ли была ее атака, никто не успел — на отряд обрушился мощнейший ментальный удар. Защитное плетение целителя ослабило этот натиск, но полностью защитить солдат не смогло.

Торстен почувствовал холодное прикосновение к своему разуму, несущее в себе всепоглощающий ужас и нестерпимое желание бежать прочь. Паника удушливой волной сдавила ему голо, но норд лишь упрямо встряхнул головой. Гвардеец знал, что такое страх, но он привык подчинять его своей воле, черпал в нем острые ощущения, упивался азартом от смертоносной игры, где ставкой была сама жизнь. Опасность подстегивала, прогоняла прочь сомнения, делала его еще смертоноснее, но не была в силах сковать движения или затуманить разум.

Чувствуя, как волны наведенного страха настырно бьются о барьер воли, Торстен невольно зарычал. Он давил в себе панику, разжигая в душе огонь ярости, заглушал зов чужой магии жаждой боя. Норд сейчас желал только одного — схватиться с неведомым противником лицом к лицу. На секунду гвардейцу показалось, что враг совсем рядом — нужно просто обернуться и разрубить ненавистную тварь одним махом, но он сумел остановить уже поднявшую меч руку и отбросить наваждение.

Рядом раздался приглушенный смех. Мгновенно обернувшись, Торстен встретился глазами с Келем. Во взоре гвардейца одновременно плескались напряженная борьба и бесшабашное веселье. Он тоже выдержал ментальный удар и теперь был готов привычно встретить опасность с улыбкой на устах.

Но не все в отряде сумели устоять перед мощью атаки на свой разум. Когда наложенная целителем защита лопнула, у гвардейцев удар смягчили их амулеты, магов выручила тренированная воля, а вот обычным солдатам пришлось туго. Слева от Торстена один из пехотинцев застонал и стал заваливаться. Из под широких нащечников шлема на кольчугу упали первые капли крови. Норд хотел было подхватить солдата, но помешали щит и обнаженный меч, он замешкался, и пехотинец рухнул на землю.

Торстен не успел даже нагнуться над упавшим, как его бросил на колени сильный удар сзади в голову. К счастью для норда, арбалетный болт лишь скользнул по шлему, не пробив сталь, но от неожиданности гвардеец прикусил язык. Он еще только начал оборачиваться, а Ритал уже страшным ударом кромкой щита отправил в беспамятство спятившего пехотинца с разряженным арбалетом.

Строй императорских солдат распался. Кто-то из них бессильно распластался на земле, кто-то рубился друг с другом, а какой-то пехотинец и вовсе взвыл и слепо ринулся в туман. Гвардейцы защищались от безумцев и не давали им добраться до магов. Один из бойцов скорчился на земле и в ужасе ухватился руками за торчащий в животе арбалетный болт. Он уже не кричал, а лишь обижено скулил, наблюдая, как с каждым толчком крови из него медленно уходит жизнь.

Позади яростно рубящих друг друга пехотинцев возникла фигура октата, он без колебаний оглушил безумцев, а потом ринулся дальше. Торстен с ужасом смотрел на эту жуткую картину, пытаясь понять, что происходит. Рот наполнился кровью, и ее солоноватый вкус заставил норда встряхнуться.

Торстен рывком поднялся на ноги и шагнул к одному из солдат, в чьих широко распахнутых глазах плескалось безумие. Стоило тому сделать выпад, как норд легко отвел яростный, но опрометчивый укол своим щитом и заехал яблоком противовеса пехотинцу по шлему. Но безумец так просто не угомонился, и гвардейцу пришлось нанести еще несколько ударов.