Александр Бруссуев - Охвен. Аунуксиста

Торн опять разразился смехом, при этом карелу показалось, что так же он смеялся перед боем. Еще только таких же гогочущих бородатых «девочек» рядом не хватает.

Для вороны это уже было перебором. Она прыгнула с крыши, распахнула крылья и улетела в черноту. Из-за пределов видимости раздалось укоризненное карканье.

— Полетела к Одину на доклад, — предположил викинг.

Охвен посмотрел вслед птице, потом поинтересовался:

— Чем обязан столь ранним визитом?

— Поздравить тебя хочу с Рождеством! — ответил норманн.

— А не рано?

— Все от тебя зависит, — ответил вождь и похлопал Охвена по плечу. — Помнишь, про мое условие?

Охвен, невольно скривившись от крепкого дружеского удара, проговорил:

— Так ты ж ничего не сказал!

— Вот именно! — обрадовался викинг. — Теперь говорю!

Они помолчали. Охвен, как ни напрягал уши, ничего не услышал. Торн задумался и глядел куда-то на восток. Где-то там край неба чуть посветлел: скоро рассвет. В деревне залаяла собака. Далекие отблески разноцветного огня продолжали бесноваться над лесом — это кривлялось в странном танце Северное сиянье.

— Ты мне нужен! — наконец, сказал норманн. — Хочу, чтобы ты присоединился к моим «девочкам». Чтобы попасть ко мне в дружину, нужно очень постараться, пройти испытания. Я еще никого к себе не звал — всегда народ сам подтягивался, заслышав, что собираюсь в поход.

— А ты собираешься?

Но вождь не стал отвечать. Видимо, непривычно ему было выступать в роли вербовщика в свою команду. Он продолжил:

— Ты, надеюсь, не в обиде на местных юнцов. Хотят проявить себя. Мы с Рогатым чуть не лопнули от смеха, когда узнали, как два самых сильных парня прибежали домой после ледяного купания. Больше тебе испытаний не будет. У Готланда ты отличился, в Дании не сплоховал, здесь разобрался нужным образом. Мы отправимся, не дожидаясь масленицы. Пошли с нами!

— Куда? — поинтересовался Охвен.

И Торн, приблизив свои губы к его уху прошептал едва слышно, чтоб ветер не слышал, чтоб зверь случайный, птица приблудная не поняли:

— В теплые моря пойдем, в края, где по слухам встречаются совершенно черные люди. Мимо Рима, ближе к сказочному Египту. Мне давно хотелось посмотреть на те земли. Ну как, пойдешь?

Охвен не очень представил себе, куда собирается Торн, но, услышав про черных людей, подумал, что в сам ад. Он не боялся, но в пекло подаваться не очень хотелось.

— Я-то тебе зачем?

Торн рассмеялся и снова хлопнул его по плечу:

— Ты приносишь нам удачу! Еще никогда на Исландию так легко не ходили, еще никто не мог справиться с Хлодвиком! Мои парни будут лучше себя чувствовать, если рядом будешь ты, счастливчик. Вот мое условие: ты пойдешь с нами, а я окажу тебе покровительство — без него тебе здесь сложно будет до весны продержаться.

И, предваряя слова о далеком доме, поспешно добавил, махнув рукой:

— Найдется тебе место на ладью в Гардарику. Не в этот раз, так в следующий.

Охвен подумал: «В какой следующий?», но промолчал. Вместо этого он спросил:

— А кого мы тогда в Исландию отвезли?

— Да так, родственников какого-то короля, — отмахнулся Торн. — Ну, так ты согласен?

— Ладно, — пожал плечами карел. Надо — так надо.

Вождь никак не отреагировал на согласие. Наверно, он и не сомневался. А мог бы, подлец, хоть в щеку поцеловать.

— Будешь каждое утро приходить ко мне. Продолжишь постигать искусство войны. Понятно? — сказал он, уже собираясь двигать в обратный путь. — На счастливый случай всегда надеяться не стоит.

Охвен вздохнул и кивнул головой.

— Даже горячего настойчика не попьешь? — шепнул он вслед.

Холодные брызги перелетали через борт и незаметно высыхали на ветру, оставляя после себя только след от соли. В море было холодно. Говорят, в этих водах никогда не бывает льда. Может быть, конечно, это и так, но если бы команда не работала время от времени веслами, то они бы превратились в ледяных истуканов уже на второй день их пути. Где-то далеко слева виднелась полоска коричневой земли. Может, там не бывает настоящей зимы, но теплее от этого не становится.

Когда они уходили в поход, снег валил такими густыми хлопьями, что приходилось его выбрасывать из дракара. Викинги тогда играли в снежки, бросаясь друг в друга наспех слепленными комками. Ладью пришлось волочить до самого устья Гломмы, потому что морозы в этом году успешно укрыли реку под ледяным панцирем. И только в низовьях, где уже чувствовалось влажное дыхание моря, лед был хрупок и слаб.

Норманнов, живших поблизости, провожали жены и дети. Другим, пришедшим на слух о предстоящем скором походе, никто не махал на прощанье рукой. Охвен, для которого начало их движения не привнесло никакой тоски от предстоящей разлуки, не смотрел на провожавших людей. Он занимался своими делами, как вдруг, его кто-то окликнул.

Он не смог скрыть удивления, когда увидел, что к нему подходит Бьорн, ведя рядом молодого парнишку.

— Сын, — указал он на него.

— Молодец! — не придумал ничего другого Охвен.

— Обратно-то вернешься? — спросил кузнец.

— Уж как бог даст, — улыбнулся карел.

Перед самим отходом, когда было решено, что Охвену придется ночевать вместе со всеми викингами, он ходил в кузницу. Решил просто попрощаться. Но там, попив горячего малинового настоя, неожиданно для себя протянул кузнецу маленький кусочек янтаря.

— Возьми, Бьорн, на память.

Тот не стал отказываться, посмотрел сквозь прозрачную желтизну на свет и одобрительно кивнул головой.

— Ну, спасибо тебе, Охвен, за дорогой подарок.

— У меня к тебе есть просьба, — сказал Охвен, хотя до этого момента ни о каких просьбах не думал. — Присмотри за моим домом, если будет не трудно. Кто знает, как судьба сложится?

— Ладно, — легко согласился кузнец. — Хочу сказать тебе одну вещь. Как распорядишься ей — уже твое дело.

— Говори, — удивился карел. Ему на ум сразу пришло то, что и до этих мест дошел слух, как в свое время они с Торном нарушали в далекой Дании закон. А ведь, прознай кто — и повезли бы их через Северное море на далекий остров с плоскими горами.

— Ты, смотрю, совсем простой человек. Нет в тебе злобы. Это хорошо, — начал Бьорн. — Только вот остерегайся людей. Не тех, что против тебя. А тех, кто рядом.

Охвен внимательно слушал, не решаясь сказать слово.

— Счастливцев, что гибнут с мечом в руках на самом деле не так уж и много. Гораздо больше, погибая, спрашивают: «За что?» Я вообще не желаю тебе смерти, просто пойми, что вокруг тебя в дальних странах не будет друзей. Я имею ввиду настоящих друзей. Раненных на поле боя, конечно, не оставляют. Это закон: если в привычке будет своих бросать, то кто ж тогда, зная это, пойдет сражаться? Спасая друг друга, каждый спасает себя, в трудную минуту надеясь, что и его выручат. Не доверяй никому, тогда у тебя будет шанс выжить.