Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

Моаш и Камень вернулись в барак, в безопасность. Сил слетела с плеча Камня и осталась с Каладином. Тефт медлил, как если бы собирался провести шторм с Каладином. Но, наконец, покачал головой и, что-то бормоча, присоединился к другим. Каладину показалось, что Тефт ругал себя за трусость.

Дверь барака захлопнулась. Каладин крепко охватил пальцами гладкую стеклянную сферу. Небо потемнело, и не потому что село солнце. Надвигалась тьма. Сверхшторм.

Сил подошла к краю стены, уселась на него и посмотрела на Каладина, ее крошечное личико помрачнело.

— Ты сказал, что выживешь. А что случится, если нет?

В голове Каладина пульсировала боль.

— Моя мать пришла бы в ужас, если бы узнала, как быстро другие солдаты научили меня играть. Первая ночь в лагере Амарама, и они уже играли со мной на сферы.

— Каладин? — спросила Сил.

— Извини, — сказал Каладин, поворачивая голову из стороны в сторону. — То, что ты сказала, напомнило мне ту ночь. Есть такой термин в игре. Ва-банк. Это когда ты ставишь все свои деньги на одну ставку.

— Не понимаю.

— Я поставил все на одну длинную ставку, — прошептал Каладин. — Если я умру, они придут, покачают головами и скажут себе, что так и знали. Но если я выживу, они это запомнят. И это даст им надежду. Они будут смотреть на меня, как на чудо.

Сил какое-то время молчала.

— А ты хочешь быть чудом?

— Нет, — прошептал Каладин. — Но ради них стану.

Отчаянная, глупая надежда. Восточный горизонт, который он видел перевернутым, все больше и больше темнел. С этой точки зрения шторм казался тенью какого-то гигантского зверя, загородившего землю. Голова кружилась, как у того, кого слишком сильно ударили по голове. Контузия. Так это называется. Думать было трудно, но он не хотел терять сознание. Он хотел глядеть на сверхшторм в упор, хотя тот и пугал его. Он чувствовал такой же страх, как и тогда, когда стоял на краю расщелины, собираясь прыгнуть вниз. Страх перед тем, чего он не мог ни видеть, ни знать.

Стена шторма приближалась, накрытая занавесом из дождя и ветра. Она походила на огромную — сотни футов в высоту — волну воды, грязи и камней, перед которой метались тысячи спренов ветра.

В битве, сражаясь копьем и кинжалом, он мог спасти себя. И даже на краю пропасти у него была возможность отступить. Здесь не было ничего. Совсем. Никакой возможности сразиться или убежать от этого огромного черного зверя, тень которого накрыла горизонт, погрузив мир в преждевременную ночь. Восточный край кратера, в котором находился лагерь, уже сгладился, и Четвертый Мост стоял первым на пути урагана. Между Каладином и Равнинами не осталось ничего. Ничего, кроме шторма.

Глядя на ярящуюся бушующую волну воды и каменных осколков, Каладин чувствовал себя так, как если бы на него надвигался конец мира.

Он глубоко вздохнул, забыв о боли в ребрах; волна шторма в мгновение ока пересекла склад и обрушилась на него.

От первого же удара стены шторма он едва не потерял сознание, но помогло потрясение от внезапного холода.

На какое-то мгновение этот холод вытеснил все чувства Каладина. Волна воды прижала его к стене барака. Камни и куски дерева бились о стену вокруг него; он слишком оцепенел и не мог судить, сколько раз они полоснули его по коже.

Он выдержал, ошеломленный, закрыв глаза и задержав дыхание. Потом стена прошла, с грохотом покатилась вперед. Следующий порыв ветра ударил сбоку — и пошло, ветер крутился и налетал со всех направлений сразу. Ветер швырял его из стороны в сторону, бил спиной о камень, поднимал вверх. Потом ветер установился, задул с востока. Каладин висел в темноте, веревка удерживала его за ноги. В панике он осознал, что парит в воздухе, как воздушный змей, привязанный к кольцу на крыше барака.

Если бы не веревка, ветер понес бы его над Рошаром, переворачивая и кидая, вместе с другими обломками. Несколько ударов сердца он не думал, не мог думать. Только чувствовал панику и холод — первая бурлила у него в груди, второй пытался заморозить его до костей. Уцепившись за единственную сферу, как за спасательный трос, он закричал. Это была ошибка — холод проник в рот. Как будто дух сунул руку в горло.

Ветер кружил, как водоворот, налетая со всех направлений. Один удар подхватил его, поднял высоко в воздух и ударил о крышу барака. Тут же ужасный ветер попробовал опять поднять его, осыпая кожу волнами льдинок. Прогрохотал гром, удар сердца зверя, проглотившего его. Темноту расколола молния, сверкнувшая как белые зубы в ночи. Ветер выл и стонал настолько громко, что почти заглушал гром.

— Хватайся за крышу, Каладин!

Голос Сил. Такой нежный и тихий. Как он вообще услышал его?

Оцепенелый, он сообразил, что лежит вниз лицом на крыше, наклонной, но не настолько крутой, чтобы немедленно сбросить его вниз, да и ветер в основном дул сзади. Он тут же схватился за край холодными скользкими пальцами и спрятал голову между руками. Сфера по-прежнему находилась в руке, прижатая к каменной крыше. Пальцы начали соскальзывать. Ветер изо всей силы пытался утащить его на запад. Если он уступит, опять повиснет в воздухе. А веревка слишком коротка, чтобы можно было повиснуть с другой стороны крыши, где он был бы в безопасности.

Рядом с ним о крышу ударился валун — он не слышал удара и не увидел его во тьме, но почувствовал, как все здание задрожало. Камень покатился вперед и с грохотом упал на землю. Шторм стал слабее, но отдельные порывы могли поднимать большие предметы и бросать их на сотни футов.

Пальцы соскользнули еще дальше.

— Кольцо, — прошептала Сил.

Кольцо . Веревка, стягивавшая его ноги, привязана к стальному кольцу, находившемуся прямо за ним. Каладин дал пальцам соскользнуть и, когда его потянуло вниз, ухватился за кольцо. Веревка шла вдоль всего тела вниз, к щиколоткам. Вспыхнула мысль — развязать веревку, но он побоялся отпустить кольцо. Он бился, как флаг на ветру, но держался за кольцо обеими руками, сфера в правой ладони, прижата к стали.

Сражение с ветром не прекращалось ни на мгновение — его бросало то вправо, то влево. Он не знал, сколько длится борьба; время не имело значения посреди ярости стихии. Он окоченел, избитый разум стал думать, что все происходящее — ночной кошмар. Ужасный сон, происходящий в голове, но полный черных живых ветров. Крики в воздухе. Яркие белые вспышки молний на миг освещали покоробленный мир хаоса и ужаса. Казалось, что даже здания накренились; земная твердь зашаталась в безжалостных объятьях шторма.