Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

— Способная? Умная? Очаровательная?

Он улыбнулся.

— Искренняя.

— Я бы так не сказала, — ответила она.

— И тем не менее. Я вижу тебя насквозь.

— Я не искренняя. Я наивная. Я провела все детство в поместье отца.

— Ты не выглядишь, как отшельница. С тобой так легко говорить.

— Я стала такой. Но все детство я провела в компании с самой собой и ненавижу скучных собеседников.

Он улыбнулся, но глаза остались озабоченными.

— Просто позор, что такой девочке не хватало внимания. Все равно что повесить замечательную картину лицом к стене.

Она откинулась назад, облокотилась на безопасную руку и прикончила хлеб.

— Я бы не сказала, что мне не хватало внимания, по меньшей мере количественно . Отец уделял мне много внимания.

— Я слышал о нем. Жесткий человек, судя по репутации.

— Он… — Она должна сделать вид, что он жив. — Мой отец — человек страсти и добродетели. Но никогда одновременно.

— Шаллан! Это, наверно, самое остроумное замечание, которое я от тебя слышал.

— И самое правдивое. К сожалению.

Кабзал заглянул ей в глаза, как если бы что-то искал. Что он там увидел?

— Похоже, ты не слишком переживаешь за своего отца.

— Опять правда. Я вижу, что ягоды подействовали на нас обоих.

— Он тяжелый человек, а?

— Да, но не со мной. Я была слишком драгоценной. Его идеал, совершенная дочка. Видишь ли, мой отец из тех людей, которые всегда вешают картину неправильно. Так, чтобы ее не могли видеть недостойные глаза и трогать недостойные пальцы.

— Какой позор. Мне ты кажешься очень… трогательной.

Она смерила его взглядом.

— Я же сказала тебе, не дразнись.

— Я вовсе не дразню тебя, — сказал он, глядя на нее глубокими голубыми глазами. Очень серьезными глазами. — Ты интересуешь меня, Шаллан Давар.

Она обнаружила, что ее сердце стучит. Странно, но одновременно в ней поднялась паника.

— Я совсем не такая интересная.

— Почему?

— Логические задачи — интересные. Математические вычисления могут быть интересными. Политические маневры всегда интересны. Но женщины… они должны быть загадочными.

— А если я решу, что начал понимать тебя?

— Тогда у тебя большое преимущество надо мной, — сказала она. — Потому что я себя не понимаю.

Он улыбнулся.

— Мы не можем так говорить, Кабзал. Ты — ардент.

— Мужчина может перестать быть ардентом, Шаллан.

Она почувствовала удар. Он серьезно глядел на нее, не мигая.

Красивый, с великолепной речью, остроумный. Очень быстро он может стать слишком опасным , сказала она себе.

— Джаснах считает, что ты стараешься сблизиться со мной только для того, чтобы украсть ее Преобразователь, — выпалила Шаллан. И поморщилась.

Дура! Так ты отвечаешь человеку, который намекнул, что ради тебя может бросить службу Всемогущему.

— Ее Светлость Джаснах — очень умная женщина, — сказал Кабзал, отрезая себе еще один кусок хлеба.

Шаллан мигнула.

— Ого. Ты хочешь сказать, что она права ?

— И права и не права, — ответил Кабзал. — Девотарий хочет получить этот фабриал. Очень хочет. И я действительно собирался попросить у тебя помощи, со временем.

— Но?

— Но мои начальники считают, что это ужасная мысль. — Он состроил гримасу. — Они считают короля Алеткара совершенно непредсказуемым и боятся, что за одно это он может пойти войной на Харбрант. Преобразователи — не Клинки Осколков, но тоже очень важны. — Он тряхнул головой и откусил кусок хлеба. — Элокар Холин должен стыдиться, что разрешает сестре использовать этот фабриал, особенно так примитивно. Но если мы украдем его… Последствия почувствуют на себе все последователи Ворин на Рошаре.

— Ты уверен? — спросила она, чувствуя тошноту.

Он кивнул.

— Большинство людей даже не думают об этом. Но не я. Короли воюют и владеют Осколками, но их армии существуют только благодаря Преобразователям. Ты когда-нибудь думала, сколько всего — от еды до материалов — производят фабриалы? Без них война стала бы невозможной . Одной еды понадобилось бы сотни фургонов, каждый месяц!

— Да… ты прав. — Она глубоко вздохнула. — Эти Преобразователи, они очаровывают меня. Я всегда хотела знать, на что это похоже — использовать его.

— Я тоже.

— Ты никогда не пользовался им?

Он покачал головой.

— В Харбранте нет ни одного.

Точно , подумала она. Ну конечно. Вот почему королю понадобилась Джаснах, чтобы помочь внучке .

— А кто-нибудь говорил об этом, в твоем присутствии?

Она внутренне съежилась. Слишком смелый вопрос, не заподозрит ли он чего?

Он рассеянно кивнул.

— Это секрет, Шаллан.

— Неужели? — спросила она, сердце билось где-то в горле.

Он поглядел на нее заговорщическим взглядом.

— На самом деле это совсем не трудно.

— Что?

— Чистая правда, — сказал он. — Я слышал это от нескольких ардентов. Вокруг Преобразователей напустили слишком много тумана. Они хранят все в тайне и не используют там, где их могут увидеть. На самом деле надо просто надеть прибор на руку, прижать руку к предмету и коснуться камня пальцем. Очень просто.

— Джаснах действует совсем не так, — сказала она, быть может слишком явно возражая.

— Да, и меня это смущает, но если ты пользуешься им уже давно, то учишься, как управлять им лучше. — Он покачал головой. — Мне не нравится тайна, которая выросла вокруг них. От нее пахнет мистицизмом старой Теократии. Лучше нам не идти по этому пути во второй раз. Что плохого, если люди узнают, как просто пользоваться Преобразователем? Принципы и дары Всемогущего зачастую очень просты.

Шаллан уже не слушала его. Итак, к сожалению, Кабзал знает так же мало, как и она. Может быть, даже меньше. Она пробовала метод, о котором он говорил, и он не сработал. Возможно, арденты лгали, чтобы защитить секрет.

— В любом случае, — сказал Кабзал, — это не слишком важно. Ты спросила меня о краже Преобразователя, и, будь уверена, я никогда не попрошу тебя об этом. Я был глупцом, думая об этом, и мне очень быстро запретили даже пытаться. Мне приказали заботиться о твоей душе, чтобы учеба у Джаснах не испортила тебя. Ну и, возможно, постараться спасти душу Джаснах.

— Ну, последнее крайне трудно.

— А я не заметил, — сухо ответил он.

Она улыбнулась, хотя еще не решила, как к этому относиться.

— Ну, вроде между нами больше нет недомолвок?

— Я очень этому рад, — сказал он, стряхивая крошки с рук. — Я серьезно увлекся, Шаллан. Иногда мне так же трудно быть ардентом, как тебе держаться в рамках приличия. Но я не хочу быть самонадеянным. От твоих слов моя голова идет кругом и язык начинает говорить все что попало.

— Значит…

— Значит, мы должны отложить все на день, — сказал Кабзал, вставая. — Мне нужно время, чтобы подумать.