Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

Ее работа! подумал Каладин. Что она сделала со мной?

Он бросился за ней. И почувствовал, что каждый его шаг равен трем шагам обычного человека.

— Сил! — проревел он, останавливаясь перед ней.

Она затрепетала в воздухе перед ним, превратившись из листа в молодую девушку.

— Да?

Каладин оглянулся.

— Пойдем со мной, — сказал он и прыгнул в один из переулков между бараками. Он встал в тени и, тяжело дыша, прижался к стене. Никто не мог его видеть.

Она остановилась в воздухе перед ним, руки за спиной, и внимательно оглядела его.

— Ты светишься.

— Что ты сделала со мной?

Она вскинула голову, потом пожала плечами.

— Сил… — угрожающе сказал он, хотя не был уверен, что может что-то сделать спрену.

— Я не знаю, Каладин, — откровенно сказала она, садясь, и свесила ноги за край невидимой платформы. — Я… я едва помню то, что когда-то очень хорошо знала. Этот мир, общение с людьми.

— Но ты что-то сделала.

— Мы это сделали. Не я. И не ты. А мы вместе… — Она пожала плечами.

— Не слишком помогает.

Она скривилась.

— Я знаю. Извини.

Каладин поднял руку. В тени свет, лившийся из него, стал более заметным. Если кто-нибудь подойдет…

— Как я могу избавиться от этого?

— А ты действительно этого хочешь?

— Да, потому что… я… Потому.

Сил не договорила.

И тут Каладина осенило. Вот что он должен был спросить, давным-давно.

— Ты не спрен ветра, а?

Она заколебалась, но потом кивнула.

— Да.

— Тогда кто ты?

— Не знаю. Я сплетаю вещи.

Сплетаю вещи. Шаля, она заставляла предметы слипаться. Сапоги прилипали к земле, люди спотыкались. Жакеты повисали словно на невидимых крючках, и оторвать их было невозможно. Каладин нагнулся и взял с земли камень, размером с ладонь, обтесанный ветрами и дождями сверхшторма. Он прижал его к стене барака и захотел, чтобы Свет перешел в камень.

И почувствовал холод. Из камня полился свет. Каладин отдернул руку, но камень остался висеть, прилипнув к стене.

Каладин наклонился ближе и вгляделся. Ему показалось, что он различает слабые очертания крошечного спрена, темно-синего, похожего на каплю чернил, ползающего вокруг места, где камень прилип к стене.

— Спрен сплетения, — пояснила Сил, подходя к его голове; она все еще стояла в воздухе.

— Это они удерживают камень на месте?

— Наверное, так. А может быть, они появляются, когда ты сплетаешь камни вместе.

— Нет, это не так. Верно?

— Болезнь, она вызывается спренами горячки или привлекает их? — лениво спросила Сил.

— Все знают, что они вызывают болезнь.

— А спрены ветра и есть ветер? Спрены дождя — дождь? А спрены огня? Разве они порождают огонь?

Он задумался. Нет. Не порождают. Или..?

— Это бессмысленно. Я должен избавиться от этого света, а не изучать его.

— И почему, — повторила Сил, — ты хочешь избавиться от него? Каладин, ты же слышал истории. О людях, которые ходили по стенам и привязывали к себе шторма. Ветробегуны. Почему бы тебе не стать одним из них?

Каладин припомнил все, что знал. Исцеление; и в него никогда не попадали стрелы, несмотря на то что он всегда бежал впереди… Да, он давно заметил, что происходит нечто странное. Чего же он испугался? Неужели он боится быть другим, непохожим, как отец в Хартстоуне? Или опасается чего-то большего?

— Я делаю то же, что и Сияющие, — сказал он.

— Как я тебе и говорила.

— Я всегда спрашивал себя, действительно ли мне всегда не везет или я связался с чем-то вроде Старой Магии. Может быть, это и есть объяснение! Падшие Сияющие предали человечество — и Всемогущий проклял их. Что если и я проклят?

— Каладин, — сказала она, — ты не проклят.

— Ты сама не знаешь, что происходит, поэтому так и говоришь. — Он прошелся по переулку. Камень высвободился и упал на землю. — Ты действительно совершенно уверена, что, несмотря на все мои поступки, на мне нет никакого проклятия? Ты знаешь достаточно, чтобы отрицать это, Сил?

Она стояла в воздухе, скрестив руки, и молчала.

— Эта… штука, — сказал Каладин, показав на камень. — Это неестественно. Сияющих прокляли. — Он посмотрел на свои руки, все еще светящиеся, хотя и слабее, чем раньше. — Каким-то образом я навлек на себя то же проклятие. Вот почему все вокруг умирают, когда я пытаюсь помочь им.

— И ты думаешь, что я и есть твое проклятие? — спросила она.

— Я… Ты сама сказала, что ты часть этого, и…

Она шагнула вперед, крошечная разгневанная женщина, висящая в воздухе.

— Так ты думаешь, что я — причина всего этого? Твоих неудач? Несчастий? Смертей?

Каладин не ответил. И немедленно сообразил, что молчание — худший ответ. Сил — удивительно человечная в своих чувствах, — больными глазами посмотрела на него, метнулась в воздух, превратилась в полоску света и унеслась прочь.

Я слишком остро отреагировал, сказал он себе.

Каладин был крайне встревожен. Он опять прислонился к стене и схватился руками за голову. Но прежде, чем он успел собрать разлетевшиеся мысли, у входа в переулок сгустились тени. Лоупен и Тефт.

— Говорящие камни! — воскликнул Лоупен. — Ты действительно светишься, мачо.

Тефт схватил Лоупена за плечо.

— Он никому не расскажет, парень. Я прослежу.

— Да, мачо, — сказал Лоупен. — Клянусь, никому не скажу ни слова. Ты можешь доверять хердазианину.

Каладин ошеломленно посмотрел на обоих. Потом промчался мимо них, выбежал из переулка и помчался по складу, убегая от глядящих на него глаз.

Наступил вечер. Свет давно уже перестал течь из тела Каладина. Он растаял, как прогоревший костер.

Каладин шел на юг вдоль края Разрушенных Равнин, в промежутке между военлагерями и Равнинами. Кое-где — как на поле построения рядом со складом леса Садеаса, — их соединял покатый склон. А в других местах разделял невысокий кряж, восемь или десять футов в высоту. Как раз сейчас он шел мимо такого; камень справа, открытые Равнины слева.

Каменистую поверхность усеивали трещины, ямы и бугры. Кое-где еще стояла вода сверхшторма, прошедшего несколько дней назад. Между камнями суетились маленькие зверюшки, хотя холодный воздух скоро заставит их спрятаться. Он прошел мимо множества маленьких, наполненных водой ям; крэмлинги — многоногие, с крошечными когтями и вытянутыми бронированными телами — плескались и кормились на их краях. Из ямы вытянулось маленькое щупальце и утащило одного. Вероятно, хватун.

На склоне кряжа росла трава, травинки высунулись из нор. Из зелени, как цветы, торчали гроздья пальцемха. Розовые и красные усики пальцемха напоминали щупальца, ветер развевал их в воздухе. Когда Каладин приближался, робкая трава втягивалась обратно, но пальцемох оказался храбрее. Усики втягивались в раковину только тогда, когда он касался камня рядом с ним.