Брендон Сандерсон - Обреченное королевство

Но нет. Они выстроились и завели другую песню, ту, которую они пели всякий раз, когда алети отступали. Пока Далинар глядел на них, из их рядов появилась огромная фигура в разбитых серебристых Доспехах и красном плаще. Носитель Осколков снял шлем, но он находился слишком далеко, и Далинар не смог разобрать черты его лица. Недавний враг Далинара поднял Клинок Осколков движением, в смысле которого было невозможно усомниться. Салют, жест уважения. Далинар инстинктивно призвал Клинок и через десять ударов сердца отсалютовал в ответ.

Мостовики вытащили мост на плато, разделив армии.

— Оказать первую помощь раненым, — рявкнул Далинар. — Мы не оставим никого, кто может выжить. Паршенди не собираются нападать на нас!

Его люди радостно закричали. Почему-то это бегство казалось большей победой, чем любое гемсердце, которое они добыли. Уставшие алети разделились на батальоны.

Восемь шли на сражение, и восемь вернулось — хотя в некоторых осталось всего несколько сотен солдат. Люди, обученные военно-полевой хирургии, уже проверяли ряды, оставшиеся офицеры составляли списки. Люди садились, окруженные спренами боли и усталости, кое-кто без оружия, многие в изодранных мундирах.

На другом плато паршенди продолжали петь свою странную песню.

Далинар обнаружил, что смотрит на бригаду мостовиков. Юноша, который его спас, очевидно, их бригадир. Неужели он победил Носителя Осколков ? Далинар смутно помнил скоротечный поединок и копье в ноге. Ясно как день, что молодой человек очень искусен и удачлив.

Бригада мостовиков действовала намного организованнее и дисциплинированнее, чем Далинар ожидал от таких людей. Больше он не может ждать. Далинар слегка толкнул коленом Кавалера и проехал мимо раненых усталых солдат. Они напомнили ему о собственной усталости, но теперь по меньшей мере он может сидеть, он уже приходит в себя, в ушах больше не звенит.

Лидер мостовиков осматривал раны своих товарищей, его пальцы работали, как у опытного хирурга. Каким образом человек, обученный медицине, стал мостовиком?

Почему нет? подумал Далинар. Не более странно, чем уметь так хорошо сражаться. Неудивительно, что Садеас выбрал его.

Молодой человек посмотрел на него, и тут в первый раз Далинар заметил у него на лбу клеймо раба, скрытое длинными волосами. Юноша встал и застыл во враждебной позе, скрестив руки перед собой.

— Вы будете отмечены. Все до единого, — сказал Далинар. — Но почему ваш кронпринц отступил? Почему послал вас?

Некоторые из мостовиков захихикали.

— Он не посылал нас, — ответил их предводитель. — Мы пришли сами. Против его воли.

Далинар обнаружил, что кивает, и только тут сообразил, что это единственный ответ, имеющий смысл.

— Почему? — спросил он. — Почему вы вернулись за нами?

Юноша пожал плечами.

— Вы попали в ловушку слишком картинно.

И опять Далинар устало кивнул. Возможно, ему не очень нравился тон молодого человека, но он сказал чистую правду.

— Да, но почему вернулся ты ? И как ты научился так сражаться?

— Случайно, — ответил юноша. И повернулся к раненым.

— Как я могу отблагодарить тебя? — спросил Далинар.

Мостовик опять взглянул на него.

— Не знаю. Мы собирались сбежать от Садеаса, исчезнуть во время этой заварухи. Мы все еще можем попытаться, но он, безусловно, будет преследовать нас до тех пор, пока не убьет.

— Я могу забрать твоих людей в свой лагерь и заставить Садеаса освободить тебя.

— Боюсь, он не даст нам уйти, — мрачно сказал бригадир мостовиков. — И еще я думаю, что ваш лагерь не то место, где можно считать себя в безопасности. То, что сделал сегодня Садеас… Будет война между вами двоими, верно?

Верно? Далинар избегал думать о Садеасе — надо было выживать, — но глубоко внутри него кипел гнев на этого предателя. Он отомстит Садеасу, несомненно. Но война между двумя княжествами? Она разобьет Алеткар на куски. И, более того, уничтожит дом Холин. Кроме того, после такого сокрушительного поражения Далинар не готов сразиться с Садеасом — у него не осталось ни войск, ни союзников.

Что сделает Садеас, когда Далинар вернется? Не попытается ли он закончить начатое, прямой атакой? Нет, подумал Далинар.

Нет, он намеренно выбрал именно такой способ.

Садеас никогда не нападет на него лично. Да, он бросил Далинара, но, по стандартам алети, это совсем другое дело. И он, конечно, тоже не хочет рисковать королевством.

Садеас не хочет открытой войны, а Далинар не может позволить себе открытую войну, несмотря на весь свой гнев. Он сжал кулак и посмотрел на мостовика.

— Нет, войны не будет, — сказал Далинар. — Пока по меньшей мере.

— А как с воровством? — спросил мостовик. — Если вы возьмете нас в свой лагерь, вы украдете бригаду мостовиков. Королевский закон и Кодекс, которому, как говорят мои люди, вы следуете, требует, чтобы вы вернули нас Садеасу. А уж он не отпустит нас так легко .

— Я позабочусь о Садеасе, — сказал Далинар. — Возвращайся со мной. Клянусь, что ты и твои люди будете в безопасности. Я обещаю это, всеми остатками своей чести.

Молодой мостовик посмотрел ему прямо в глаза, что-то там разыскивая. Слишком уж он тверд для своего возраста.

— Ну хорошо, — сказал он. — Мы вернемся. Я не могу оставить своих людей в лагере Садеаса, а с таким числом раненых мы не можем бежать. Нам не хватит запасов.

Юноша вернулся к работе, а Далинар поскакал принять донесения о потерях. Он заставил себя сдержать свой гнев на Садеаса. Да, трудно. Но Далинар не имел права рисковать и позволить разразиться войне — но и не мог допустить, чтобы и дальше все шло по такому же пути.

Садеас нарушил равновесие, и оно никогда не восстановится. Не в таком виде.

Навани протолкнулась мимо стражников, не обращая внимания на их протесты и призывы сопровождающих ее дам. Она заставила себя остаться спокойной. Она останется спокойной. То, что она слышала, слухи и ничего больше.

К сожалению, чем старше она становилась, тем труднее было поддерживать спокойствие, достойное светледи. Она быстро пошла через военлагерь Садеаса. Увидев ее, солдаты протягивали к ней руки, предлагая помощь или требуя остановиться. Она не обращала внимания ни на тех, ни на других; никто бы не осмелился коснуться ее и пальцем. Быть матерью короля означало иметь кое-какие привилегии.