Олеся Осинская - Обратная сторона маски

В итоге барон не выдержал первым, спросив прямо:

— Дорогая, а может, вы его мне продадите? Чисто формально, чтобы он не считался вашим и не приносил больше неприятностей. Сундук пока постоит у меня. А потом мы не торопясь организуем аукцион…

— Ну что же, — кивнула я, — можно и так. Только вы ведь понимаете, мне нужны гарантии. Поэтому до аукциона я возьму с вас залог.

— Разумеется, — сквозь зубы процедил мужчина, пытаясь сохранить на лице вежливую улыбку. — Надеюсь, залог не будет слишком крупным?

— Да ну что вы, — отмахнулась я, — сущая ерунда по сравнению с тем, что я собираюсь выручить за него потом.

Люцин замер в ожидании. Я пару секунд помолчала, раздумывая.

«Проси пятьсот тысяч, — подсказал Джек, — больше он сейчас дать не сможет».

Хм… весьма неплохая сумма.

«Джек, ты слышишь меня?!» — Меня внезапно озарило.

«Слышу-слышу, не надо так кричать».

«Скажи мне, у южных провинций ведь два налоговых сезона в году из-за того, что они по два урожая в год собирают? И первый начинается совсем скоро. — Я дождалась подтверждения и продолжила: — А ты сам говорил, что барон щепетильно относится к налогам, чтобы власти ничего не заподозрили о состоянии дел…»

«Корни, — в голосе Сорби послышались стальные нотки, — налоги это налоги. Они принадлежат…»

«Ага, тебе. — Я мысленно показала Джеку язык. — Вот у барона их потом и требуй. А я за расхищение королевского добра не отвечаю».

— Миллион лейров залога чистым золотом или драгоценными камнями — и до аукциона сундук ваш, — спокойно произнесла я, словно речь шла о пустяковой сумме в пару тысяч.

Кажется, барону захотелось прокашляться. Подавив этот порыв и слегка поперхнувшись — впрочем, я сделала вид, что не заметила помрачневшего выражения его лица, — Люцин тяжело сглотнул.

— Это… немаленькая сумма, — осторожно начал он.

— Да бросьте, — весело перебила его я и заговорщицки протянула: — Для таких людей, как мы с вами, это сущие пустяки. У меня вон одно только приданое в три раза больше. Я уже молчу о наследстве. А у вас богатейшая в Исталии провинция — мой отец никогда бы не позволил мне выйти замуж за бедняка. Поэтому отбросьте ложную скромность.

Я поощрительно улыбнулась и похлопала барона по руке. Тот снова подавился неожиданным кашлем. А я мысленно похлопала в ладоши. Понятия не имею, какое на самом деле у Сираны приданое, но моя речь должна впечатлить нашего любителя денег. Кроме того, теперь и в грязь лицом ударить нельзя, чтобы помолвку не сорвать, — придется поддержать миф о собственной успешности.

— Разумеется, моя дорогая, — выдавил Люцин кривую улыбку.

— Ну… в таком случае, чтобы не затягивать надолго, предлагаю завтра же и заключить сделку, — добила я свою жертву и, подняв бокал, произнесла: — А теперь предлагаю выпить за наше плодотворное сотрудничество.

В следующие два дня события понеслись галопом. Днем, как полагается, зашел барон. Следом за ним двое здоровенных парней с трудом внесли деревянный сундук с золотом и драгоценными камнями. Я немного там порылась, на глаз прикинула объем, вес и стоимость и решила, что если даже барон и смухлевал, то незначительно. Затем пришел нотариус, в присутствии которого мы подписали договор. Я последний раз подошла к своему ящику, бросила туда изящную золотую брошь и через минуту предложила Люцину убедиться, что их стало две.

— Вы меня простите, но один раз я сегодня сундуком уже воспользовалась. Поэтому если захотите его снова «поизучать», — бросила я кокетливый взгляд из-под ресниц, — то придется подождать до завтра.

После этого мы с бароном взаимно раскланялись.

А со следующего дня на его милость посыпались крупные неприятности. Для начала он обнаружил, что сундук не работает. Спустя десять минут — именно столько ему понадобилось, чтобы добраться до отеля, — мужчина колотил в дверь номера. А потом сильно огорчился, узнав, что девушка, жившая там, уже покинула отель. Кроме того, спросив о Сиране Берлет, барон с удивлением узнал, что та давно переехала в другой номер, куда Люцин тот час же наведался. И обнаружил там… настоящую дочь банкира… Последняя впустила гостя, вежливо поговорила с ним пять минут, сообщив, что ни о какой «второй» Сиране знать не знает, что факт поселения в одну и ту же комнату — исключительно работа неизвестных ей мошенников. Зато сама девушка успела убедиться в плачевном состоянии дел провинции, и, следовательно, ни о какой свадьбе не может быть и речи, после чего попросила его милость покинуть помещение. Потрясенный барон отправился восвояси.

А дома его ждали гости — те самые, которым он задолжал денег. До них, видите ли, слух дошел (не без моей помощи), что Люцин сорит деньгами в особо крупных размерах, а раз так, то неплохо бы и долг отдать. Ребята дали Люцину два дня на погашение долга, пару раз двинули в челюсть и удалились.

И наконец, когда барон Алеарский решил, что хуже быть уже не может, в доме появился еще один человек. Его светлость герцог Сорби собственной персоной оказал честь барону, решив отдохнуть в этом прелестном городке и на время отпуска поселиться в скромном доме его милости, а заодно сообщивший, что по отбытии собирается забрать королевские налоги.

Целую ночь Люцин провел наедине со своими мыслями, топя проблемы в алкоголе. А утром, по официальной версии, произошел несчастный случай. Его милость чистил любимый пистолет, подарок какого-то аданийского друга, но был недостаточно аккуратен, в результате чего оружие выстрелило, и барон скончался на месте. В Алеаре вывесили траурные флаги и на три дня отменили все увеселительные мероприятия. Люди со скорбными минами ходили по улицам, соблюдая приличия, и от души надирались по кабакам, празднуя избавление от Люцина.

У нас же осталось только одно неоконченное дельце. Спустя два дня доктор разрешил разбудить Летту. Предварительно они с Сорби провели достаточно много времени рядом с ней, корректируя девушке память. Многое из произошедшего она вообще не вспомнит, а к остальному станет относиться не слишком уж эмоционально.

Мы составили брачный контракт, Летта его подписала. Я тщательно скопировала подпись барона с договора купли-продажи сундука, а Сорби заверил бумагу. Ребенок после рождения станет новым бароном, а Винс до совершеннолетия будет его опекуном и управляющим провинцией. И, чувствую, первым делом он снимет обвинения со своих родителей и вернет свое имущество.

В мой последний вечер в Алеаре мы вчетвером собрались отметить удачное завершение дела. Я вдруг вспомнила, что Винса с самого начала интересовала только месть, а про деньги мы с ним ни разу и не говорили. Поэтому сделала благородный жест и презентовала ему пятьсот тысяч с напутствием вложить их в восстановление провинции.