Дмитрий Чвилев - Зарождение

— Ты хоть резиновых помощников захватил? С банановым вкусом-то… Подивил бы красотку хоть, — язвительно фыркнул я, не в силах ничего поделать и, честно признать, слегка завидуя мастерству обольщения Каина.

— Засунь своих резиновых друзей себе в задницу и не говори глупостей. Ты только посмотри на эту смущающуюся прелесть! Возможно, этой ночью мы даже будем у нее первыми, — кровожадно облизнулся внутренний собеседник, смотря прямо на девушку, которая от такого внимания тут же покраснела.

— К тому же помнишь очередной приступ боли в животе — тот, что перед выездом из замка был?

— Да… Кстати, намного ниже болело, чем в первые разы, — меланхолично ответил я, любуясь красотой жертвы. Действительно достойный выбор.

Внезапно меня осенило, и я заорал, словно ужаленный молнией:

— Ах ты скотина! Ты что, не иммунитет от ядов вырабатывал?

— Нет, конечно, — ехидно захихикал Каин, довольный произведенным результатом. — Процесс усиления иммунитета я еще на вече закончил. Теперь только ждать да митридантизмом [15] Митридантизм — медицинский термин, означающий применение ядов в пищу в небольших, постепенно возрастающих количествах. Это делается для выработки у организма защитной реакции, вплоть до полного иммунитета. баловаться, ускоряя прогресс. А весь вечер я над половой функцией работал. Теперь можем хоть весь портовый бордель перетрахать — и хоть бы хны. Ничего не подцепим. Иммунитет, знаешь ли, не только от ядов бывает.

Я лишь потрясенно выматерился в ответ.

Продолжая подшучивать, очаровывая девушку, Каин двинулся к выходу из залы.

Красотка, смутившись и слегка покраснев, тем не менее отстраняться не стала, а проследовала за ним, с каждой шуткой все доверчивее и плотнее прижимаясь к моему телу.

Каин предвкушающее облизнулся, а я лишь грустно вздохнул. Ночь обещала быть о-очень долгой.

Ощущения медленно, но верно возвращались. Темно. И сыро. Я зашевелился, прислушиваясь к ощущениям, и начал потягиваться. Почему так болит все тело? Особенно голова трещит, уй-юй-юй. Что же вчера произошло? Не открывая глаз, ощупал себя. Странно. Необычная одежда какая-то. Пижама, что ли?

Внезапно меня как током дернуло.

— Каин, с-скотина, это твоих рук дело? Хорошо тебе было, да? Допоказывался новых поз, а? — я попытался приподняться на локтях, но тут же безвольно упал, с трудом сдержав стон.

— Умумн… — невнятно пробулькал тот. — Иде мы?

Я открыл глаза, но темнота не исчезла.

— Что, все еще ночь?

В ответ раздалось невнятное сипение.

Попытки определить свое местоположение на ощупь ничего не дали — только руки испачкал в чем-то жидком. Кажется, лежу рядом с лужей. Потому и сыро. Еще страньше. Откуда в покоях красавицы лужа?

— Кавэлла бар ах-нет, — выругался Каин, судя по тону, уже относительно очнувшись. — Щиплется-то как. Больно.

— Так тебе и надо! — позлорадствовал я. — Надеюсь, ты чувствуешь ту же боль, что и мое тело.

— Нет. Это у тебя боль внутри: тело ломит да голова трещит слегка. Пустяки. Скоро пройдет. А вот у меня щиплется что-то извне.

— В смысле? — не понял я, наконец-то приняв сидячее положение.

— В прямом. На меня что-то снаружи давит, и, кажется, это магический барьер.

— Ну-у… Защита, может, какая. У той красотки в спальне. От воров.

— Отнюдь нет… — сказал Каин совершенно нормальным голосом, видимо, полностью придя в себя. — Такие барьеры ставят в камерах для особо опасных преступников. Чтобы не магичили.

На этот раз выругался уже я:

— Ты во что меня втянул вчера? Повеселились, ничего не скажешь.

Внезапно меня осенило:

— Слушай, а ты не убил ее случаем в конце игрищ? Возможно, нас из-за этого замели.

— Да вроде нет… — задумчиво протянул сожитель, по ощущениям явно прислушивающийся к чему-то, и тут до него дошло:

— Что?! Да ты сдурел совсем. У меня другие цели были.

— Да кто тебя знает! Хренов трехтысячелетний старикан. С чего еще вдруг нам приходить в себя в камере для преступников? — возмутился я. — Вместо постели с чертовой девушкой. Да когда же уже глаза привыкнут, черт вас всех подери! Дайте свет, сволочи!

— Секунду… — зашуршал Каин. Перед глазами поплыла рябь, а мир подернулся серой пеленой. — Так лучше?

Проморгавшись, я осмотрелся. Мир окрасился в черно-белую цветовую гамму, как на старых фотографиях.

— Да, лучше. По крайней мере теперь хоть что-то видно.

Шершавые каменные стены, простенький грубо сколоченный топчан у стены да ведро в углу заместо выгребной ямы. Окон нет. Массивная на вид, скорее всего железная дверь, окованная толстыми металлическими полосами. Настолько плотно подогнана к косяку, что из щели под ней не пробивается ни единого лучика света. Теперь понятно, почему такая темнотища.

— Нет, я так больше не могу, — прошипел Каин. — Щиплется. Больно и неприятно. Надо исправить. Сейчас мы силовые потоки ка-ак замкнем.

— Вот это вот «ка-ак» мне явно не нравится. Может, не надо? — предчувствуя что-то нехорошее, жалобно спросил я.

— Надо Федя. Надо! — пробубнил сожитель, явно взяв это из моей памяти. — Вот эту линию сюда, этот стопор туда… Ап!

Массивная тяжелая дверь с легким хлопком вылетела из пазов в коридор, словно лист на ветру. Внезапно на тело навалилась слабость, а по перепонкам ударило звуковой волной настолько сильно, что в ушах зазвенело, как при контузии. По глазам ударил яркий свет, окончательно дезориентировав мою бедную тушку. Полностью ослепший и оглохший, я замер на месте, пытаясь проморгаться и прийти в себя.

— Ой, извини. Откат сигнализации пришлось заземлить внутрь твоего тела. Сейчас, подожди, ночное зрение уберу… Да будет свет!

— … анный… дак! — заорал я, как только способность слышать стала возвращаться ко мне. — «Ап!» у него видите ли. А если бы дверь внутрь вылетела?

— Ну не вылетела же, — невозмутимо хмыкнул внутренний голос. — Поднимай свою задницу и валим отсюда, пока стража не сбежалась.

По стеночке выползя из камеры, я попытался разглядеть что-нибудь сквозь плавающие перед глазами мутные круги. Получалось плохо: моргая от яркого света, невольно оступился и тут же вляпался во что-то влажное, густое и липкое. Не оставалось ничего, кроме как выругаться:

— Из одной лужи в другую…

— Хотя нет, не сбежится стража! Уже… не сбежится, — обрадовался Каин. — Но все равно валим. Потом разберемся, как мы здесь очутились.

Проморгавшись и привыкнув к яркому свету, я увидел, о чем говорил мой сожитель. Меня замутило, когда я осознал, что сероватые комки неподалеку — это вовсе не пыль и не грязь, и даже не отрава от грызунов.

— Ты долго будешь на это пялиться? — возмутился внутренний собеседник. — Обычные человеческие мозги — не видел что ли ни разу? Подумаешь, размазало пару патрульных дверью по стене, да крови из них вытекло… пару литров… Эка невидаль. Рвем когти.