Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы

Придя к такой мысли, Шанти тихо захохотала, что вышло у неё, как будто где-то далеко прогремел гром. Её глотка стала взрослой, и могла исторгнуть такой рёв, что перекрыла бы шум базара в рыночный день, оглушив стоящих рядом.

Успокоившись, она прицепила на шею мешок с одеждой, используя специально сделанные лямки, потом короткий разбег… и огромная чёрная день бесшумно понеслась в темноту.

Несмотря на свой огромный размер, драконы умели двигаться так тихо, что их могла бы услышать только уличная кошка, привыкшая всегда быть настороже в этом большом злом городе. Этому удивлялся даже Андрей, сам ступающий тихо, как кошка. Он объяснял данный факт тем, что драконы изначально были хищниками, подкрадывающимися к добыче, и этот инстинкт так и не изжился у них за сотни тысяч лет.

Шанти летела на «охоту». Страшную охоту. Хотя сама она храбрилась и внешне была спокойна, самодовольна и весела, внутри неё царил холод. Не за глупым оленем она летела. Не за косулей, яростно убегающей от гибели, перепрыгивая через колючие кусты. За оборотнем, не менее сильным, чем Андрей, который смог устоять в битве даже против её матери, драконихи Гараскарании, весящей несколько десятков тонн, опытной поединщицы и охотницы. А что может она, Шанти, если на людской возраст её всего двенадцать лет? Впрочем — сравнивать возраст людей и драконов некорректно. Нет тут никаких сравнений. Но… всё-таки. Она ещё даже не умела делаться невидимой, как её мать, ставя перед глазами наблюдателя непроницаемую завесу, отводя глаза.

Огромные крылья несли Шанти на юг, к новым приключениям, а в рогатую голову, украшенную великолепным красным гребнем, лезли и лезли мысли, рассуждения, воспоминания… она давно заметила — почему-то работа крыльями очень располагает к размышлениям. Может от скуки? Тупо машешь крыльями, надо же чем-то себя занять? А может кровь, разбегающаяся по жилам от активной физической нагрузки активизирует мозг больше, чем обычно? В любом случае — делать же всё равно нечего… можно и подумать.

Мать. Она связывалась с ней последний раз больше месяца назад. Для драконов это «ни о чём». Что такое месяц, если её мать уже прожила сорок тысяч лет? А ей самой, Шанти, больше ста лет! Но всё равно, по людским меркам — давно не общалась с Гараскаранией. Та сама не лезет, не связывается, и Шанти тоже не отвлекает. Может она сейчас как раз охотится, пикируя на дичь, а может наша себе нового самца, и совокупляется с ним. А тут Шанти — здравствуй, мама! Здравствуй, дочка. И что? О чём говорить? Самое смешное, сейчас она поняла — и правда, говорить-то не о чем! Вся её, Шанти, жизнь — у людей. Интересы людей ей ближе интересов драконьего рода. Даже сейчас она летит для того, чтобы помочь человеку, своему названному брату. Парадокс? Дракон — для людей!

А может и нет парадокса? Что сделали драконы для неё? Лишь предлагали матери убить этого уродца со сломанными крыльями. Зачем, мол, этому уродцу мучиться. Чик! И нет головы. А ты нового родишь. Лучше. Красивее. Шанти хихикнула — мать тогда прогнала самца, который сказал это, и порвала ему гребень. Он летел, ругаясь человеческими ругательствами и ревел, а Гараскарания драла его как злая шустрая уличная собака, вцепившаяся в большого домашнего пса. Потом вернулась, накрыла дочь огромным крылом, и сказала: «Дочка, я верю, что ты будешь летать! Есть у меня предчувствие этого. Моя бабка чувствовала будущее, и мне передался этот дар. Когда-нибудь он проявится и у тебя. Так что верь мне — всё будет хорошо!»

В душе у Шанти всколыхнулось тёплое чувство к матери, и та, где-то далеко, как будто бы это ощутила — по нити, связывающей двух дракониц, прокатилась волна тепла и любви. Такая же нить, как ни странно, связывала Шанти с Андреем. Даже если они не могли говорить по мыслесвязи из-за большого расстояния, то чувствовали друг друга где угодно. Иногда доходило до смешного — только Шанти устроится поспать, а тут Андрею приспичит совокупиться со своей самкой! И на драконицу накатывается такая волна удовлетворения, сексуального возбуждения, что та начинает жалеть, что родилась драконицей. Она бы тоже хотела ощущать такие страсти, как люди.

У драконов, ей мать объясняла — всё по-другому. Всё более размеренно, всё с расстановкой и осмысленно. И редко. Не как у людей. Андрей — тот может по нескольку раз за день. Или за ночь. Что частенько и делал.

Шанти как-то высказала свои мысли о том, что наверное он замучил несчастную Антану, терпящую его домогательства каждую ночь в таких маньячных объёмах, так они с Андреем долго смеялись. Потом Антана, почему-то порозовев, шепнула ей, что такой мужчина как Андрей — мечта всех женщин. И что она частенько сама провоцирует его на совокупление, лишь бы снова ощутить его тело.

Нет, Шанти не могла понять таких вулканных страстей, хотя иногда и завидовала людям — ей тоже бы хотелось такой страсти. Ну, в крайнем случае, хотя бы попробовать, как это бывает…

Шанти хихикнула, и прибавила хода. Лететь до места было далеко, и надо успеть к утру. Не хочется, чтобы кто-то видел, как она пролетает над сёлами и городами. Официально — драконов нет. Они что-то вроде легенды. Нет их, и всё тут. А откуда чешуя, которую время от времени находят люди? Нууу… природные какие-то явления — ракушки, например. И вообще — чего пристали? Лучше займитесь делом — подоите коров, или сена накосите! Примерно так.

Те, кто встречались с драконом, видели его, обычно молчали. Начнёшь болтать — скажут — ненормальный. Обычно так и происходило с теми, кто утверждал, будто встречался с драконом. Допился, мол, до зелёных драконов. Так что не стоило своим легендарным видом вводить людей в смятение духа. Особенно, зная, что где-то рядом с ними притаились неведомые старейшины, огромные, злые…

По дороге Шанти задержалась один раз — не могла удержаться, увидев в прерии стадо антилоп — уж больно вкусно выглядели эти полосатые бестии.

Прихватив одну, весом килограмм под тридцать, молоденькую, жирненькую, она перекусила, с наслаждением ощущая, как к ней возвращаются силы. Всё-таки, что ни говори, отвыкла летать на большие расстояния, а сегодня она пролетела… много. Счётчика расстояний у неё же нет…

По прикидкам, скоро должна была быть на месте. Пришлось лететь вдоль береговой линии — город, в котором сейчас засел Гортас, находился на берегу моря, впрочем — как и большинство крупных городов Балрона. И это понятно — по воде легче доставлять грузы, а большие города требуют большого их подвоза.

Впрочем — на востоке, вдоль огромной реки Эмос тоже имелись крупные города, особенно возле золотых и серебряных россыпей. Эти города и возникли вокруг добычи драгоценных металлов. Хотя россыпи и были не очень богатыми, потому особого ажиотажа вокруг них не было. За весь день человек мог намыть всего грамм золота, за добычей которого строго следили надзиратели, пресекающие воровство с государственной собственности. Вся добыча драгоценных металлов испокон веков находилась в руках государства. Деньги же надо из чего-то чеканить, вот и заботилась империя о том, чтобы золото и серебро по возможности не утекало на сторону. Впрочем — как обычно, безуспешно.