Евгений Щепетнов - Монах. Боль победы

Шанти сделала широкий круг, и зашла со стороны порта, с тылу поместья.

Крыша поместья, плоская, как и у большинства домов-крепостей аристократов, была освещена факелами и на ней стояли два лучника, скучающие, как и все солдаты на посту. Время за полночь, тихо, муторно, и ничего не хочется, кроме как залезть в тёплую постель, да ещё и бабу под бок получить. Внимание рассеяно, тетивы сняты и приходится держать их за пазухой — чтобы не отсырели. Скажите, тогда на милость — зачем тогда тут торчать лучникам?

Этот вопрос Хистан задавал своему сержанту не раз, и не два, и каждый раз получал один и тот же ответ:

— В ухо захотел, свиной выпердыш? Сказали стоять, значит стой! Самый умный, что ли? Школу закончил, грамотный, считаешь, что можешь теперь своей тупой башкой думать?! А не соображаешь, что ты нужен как наблюдатель, чтобы поднять тревогу, ударив в колокол, а ещё — когда враг будет красться снизу — натянуть тетиву и отстрелить ему яйца! Понял, прошлогодний ослиный понос?!

Он так и не понял. Потому что было неясно — чего можно рассмотреть со второго этажа на земле ночью, в кромешной тьме, при том, что огонь факела освещает максимум на пять шагов вокруг. И толку тогда от наблюдателя? Ну ладно — день. Тут да, дело святое — гляди по сторонам, предупреждай, что враг крадётся, и никаких проблем. Служба есть служба. А это ночное стояние есть не служба, а тупость!

За такие констатации факта Хистан и правда пару раз получал в ухо.

Андрей, если бы знал о таковой ситуации, обязательно прокомментировал бы это так: «От многия знания — многие скорби» Вот не был бы Хистан грамотным, учёным парнем — и не лезли бы ему в голову мысли — почему, да как, да зачем. Стоял бы и стоял, как приказали командиры. Так нет же — думать взялся.

Этот самый Хистан едва не загубил всю операцию. Парень, в очередной раз раздражившись на глупый приказ, спрятался за дымовую трубу, уйдя от пронизывающего сырого ветра, и Андрей, который как кошка приземлился на крышу, его не заметил.

Увы, не помогло и ночное зрение оборотня, и многолетний опыт войны. На войне всегда присутствует элемент удачи — оказался человек не в то время, не в том месте — и вот уже посреди его лба распустился кровавый цветок, а родные заплакали, опуская труп с останками сына и брата в могилу. Что поделаешь — такая его судьба. И наоборот — люди чудом спасаются от шквального огня, или выживают в невероятных по катастрофичности авариях. Как та дама, которая спланировала из взорвавшегося пассажирского самолёта к земле на куске обшивки и только отбила себе зад. Высота была в несколько километров. Кто отвечает за удачу? Никто не знает. Ангелы хранители? Демоны? Говорят — за удачу в лотерее отвечает сам Сатана. А в бою? Кто?

Шанти проскочила низко над крышей, бесшумно, как огромная летучая мышь. Она планировала, чтобы не создавать шума, и выпустила Андрея, когда тот был на высоте метра над поверхностью. Он приземлился, пробежал по крыше до её края, где скучал напарник Хистана, и на ходу достав из жёстких прикреплённых к бедру ножен клинки, снёс полусонному солдату голову, покатившуюся по крыше влево, за дымовую трубу.

Голова, с глухим стуком покатившаяся к ногам Хистана, вызвала у него такой ужас, что парень не смог издать ни звука — что его и спасло. Андрей медленно и осторожно направился к выходу с крыши, прощупывая пространство эмпатическим чувством, но так и не заметил солдата — тот застыл в ступоре, не испытывая ни страха, ни опасения — он был похож на камень. И оборотень его не почуял. Тем более, что ветер дул довольно сильно, и в сторону Хистана.

Потом солдат вспоминал эту ночь, и каждый раз молился, что судьба уберегла его от смерти. После этой ночи он ушёл в свой городишко, оставив военную службу, и устроился в храм послушником, через годы добравшись до поста настоятеля. Но каждый день он вспоминал то, как к нему подкатилась мёртвая голова напарника, и моргнула глазами — как живая. Он воспринял этот факт, как указание Господа — хватит войны, иди заботиться о душе!

Андрей нырнул в дверной проём — тот выводил на широкую лестницу, ведущую на второй этаж, в хозяйственные помещения — как обычно, ничего нового.

Необычно было только то, что внутри, возле лестницы, стояли двое солдат, с мечами наголо, и увидев Андрея, они без разговоров напали на него, и умерли через несколько секунд, захлебнувшись кровь из перерубленных шей. Андрей поздравил себя с удачей — ловко он обстряпал это дело — без шума, без пыли! И тут, будто в наказание за самонадеянность, на крыше, через которую он прошёл, забил набат — звонко, тягуче, истово, призывая расправиться с супостатом, проникшим в святая святых — хозяйский дом.

Это Хистан вышел из ступора, подполз к верёвке, свисающей с языка сигнального колокола и начал неистово её дёргать, как будто желая отомстить за свой страх.

Андрей зашипел сквозь зубы и неистово выругался, вспомнив самые чёрные из армейских ругательств.

Расслабился! Потерял хватку!..…..! Но делать было нечего — кроме как идти вперёд. Как там кто-то сказал? Если не знаешь, что делать — делай шаг вперёд!

И он сделал. Один шаг. Два. Десять. Прислушиваясь к крикам и шуму на улице. И… напоролся на целую толпу охранников, поднимающихся по лестнице с первого этажа.

Они были одеты в кольчуги, наплечники, поножи, на головах шлемы, а в руках небольшие, окованные железом щиты и короткие широкие мечи. Увидев незнакомца в обычной одежде, с двумя саблями в руках, охранники вначале пришли в ярость — беспокоить среди ночи — что может быть противнее? А потом обрадовались, и предвкушая скорую победу и расправу над несчастным, завопили:

— Стоять! Стой, придурок, брось оружие! Сдавайся, идиот!

А когда «идиот» не выразил желания сдаться и получить по заслугам, выстроились в стальную стену и начали оттеснять его к лестнице, откуда тот, собственно говоря, скорее всего и появился.

С крыши деться ему некуда — рассуждали бойцы — здание окружено со всех сторон, если даже и спрыгнет, не переломав при этом ноги, то его тут же захватит наружная охрана.

Никто даже не задумался — откуда Андрей взялся на крыше? Да вообще никто ни о чём не задумался — вот есть чужой, он с оружием, его надо захватить, или убить. Всё! Нечего рассуждать, нечего впускать в голову лишние мысли, как какой-нибудь образованный. Бей, режь, стреляй! Вот что надо делать. Чужой сейчас подымется наверх, спасаясь от двух десятков здоровенных, закованных в сталь мужиков, они возьмут сети и лассо, поставят лучников, чтобы подстрелить в конечность, и скоро этот супостат окажется в пыточной. Чисто, хорошо, правильно. Как учили!

Увы — для них. Чужак никак не хотел следовать их стройному плану. Более того, он оказался слишком прыгучим и вообще ненормальным. Разве нормальный человек побежит на строй тяжёлых латников как зверь, с диким рёвом, всего лишь с двумя сабельками в руках? Да он даже шлем этими зубочистками не разрубит!