Иван Казаков - Найдёныш

Нед зло улыбнулся в лицо противнику, и Заслер с ужасом понял, что сейчас он умрёт. Но нет — его время не пришло. Теперь Нед забавлялся с Заслером, нанося ему раны, так, как несколько минут назад делал это лейтенант. Тело Заслера в считанные секунды покрылось длинными болезненными порезами, как будто Нед надрезал кожуру экзотического плода, стараясь добраться до вкусной мякоти. Наконец — пришло время убивать.

Мощнейшим ударом Нед выбил из руки Заслера кинжал, обрубив сразу три пальца, посыпавшиеся на площадку, как бобовые стручки. Заслер вскрикнул, прикрылся мечом, но было поздно — следующий удар отсёк левую руку Заслера вместе с куском плеча, а последний, завершающий — сверху вниз — распорол грудь и живот лейтенанта, как рыбак потрошит рыбу, готовя её для обеденного котла.

Это был жуткий, страшный удар — от переносицы до паха, почти разваливший Заслера пополам. Те, кто видели подробности боя, передавали это так:

«- Парень взвился вверх, перехватив своё демоническое копьё почти за самый конец и ударил — как лесоруб, раскалывающий чурбак! Этот малый, Заслер, просто-таки был выпотрошен, как акула! Только кровь брызнула во все стороны, да кишки повалились под ноги! Зверь, а не сержант!»

Тело Заслера повалилось вперёд и упало, содрогнувшись в предсмертных конвульсиях. Нед подошёл к упавшему и вонзил в его спину копьё, затрепетавшее в его руках. Ему показалось, что из клинка высунулась морда с красными глазами, и Нед явственно услышал радостный вой демона. Копьё будто пило свежую, горячую кровь, наслаждаясь её пряным вкусом.

И тут — случилось невероятное! Тело Неда наполнилось силой, свежестью, усталость ушла, раны перестали болеть и кровь, сочившаяся из порезов, тут же остановилась. Неда просто распирала энергия — ему хотелось бегать, прыгать, смеяться. Такое ощущение, как будто покурил мазиса — так ему описывали последствия употребления этого лёгкого наркотика те, кто увлекался этим делом. Среди солдат таких было немало.

Вырвав копьё из тела поверженного врага, Нед пошёл к офицерам, молча стоявшим за пределами площадки. Никто не кричал, не приветствовала Неда — все были потрясены скоротечностью и жестокостью расправы над Заслером. Впрочем — через некоторое время большинство из офицеров решили, что это было справедливо и красиво — ведь победитель всегда прав? И послышались аплодисменты.

Нед остановился перед Зайдом, выступавшим в роли распорядителя дуэли, поклонившись, сказал хриплым, будто сорванным от крика голосом:

— Исполнено. Противник мёртв.

Зайд испытующе посмотрел в лицо парня, испачканное кровью, и громко сказал:

— Поединок чести закончен! Победитель — Нед Чёрный!

И зрители снова взорвались аплодисментами.

— Сиди! Сиди прямо, и нечего морщиться! Не баба! Таак…чего тут у нас…хмм…вполне приемлемо. То есть — раны чистые, ничего опасного. Странно…

— Что странно?

— Да они выглядят, как будто нанесены несколько часов назад. И рубцовая ткань начала затягивать… Интересно. У тебя, парень, бешеное восстановление организма! Я с таким ещё не сталкивался. Может расскажешь, откуда ты такой взялся? Хорошо бы тебя показать магам… Ладно, ладно, чего ты?! Сядь! Чего напугался? Да сядь ты! Ни к каким магам не поведу! Я сам их терпеть не могу и обращаюсь только тогда, когда сам не могу справиться. Или времени на нет. Они такие напыщенные ослы! Ага…вот эту промоем…терпи, твою мать! Неженка! Тьфу на тебя, ослиная башка! Чего дёргаешься! Я эти инструменты кипятил полчаса, а ты поднос на пол!

— Чего ты тут ругаешься? Узнаю старину Жересара! Если у тебя лично кожу можно сшивать нитками наживую и ты даже не поморщишься, так не все же такие бесчувственные? Сиди парень, не вставай. Как он?

— Нормально, господин полковник. Сейчас на парочку ран швы наложу, и всё. Здоровый и шустрый, даже слишком шустрый малец.

— Шустрые нам нужны. Сколько ему надо на восстановление?

— Неделю, не меньше. Этот Заслер хорошо его покромсал.

— Но и он в долгу не остался. Глядеть страшно. Что у тебя в башке творится, парень? То ты добряк, каких мало, просто девочка какая-то, то — зверюга, как цепной пёс! Ну нахера ты его кромсал на части? Ткнул бы в сердце, и всё. Ведь мог бы!

— Не знаю, господин Жересар. Иногда на меня накатывает. Не могу с собой ничего поделать. Видимо очень разозлился.

— Мда…ты его выпускай впереди войска, Нул, он разозлится и всех покрошит! — Жересар — заухал, как болотная птица и спохватился — извиняюсь, господин полковник! Забылся!

— Да ладно…что он, не видит, что ли? По-моему в этой шайке даже кошки знают, что мы с тобой давние приятели. В общем, так — даю ему десять дней на восстановление и отдых, это вместе с трёмя днями, положенными после получения сержантского звания. Но это не означает, что тебе нужно просто болтаться в казарме, задрав ноги на спинку кровати! Будешь зубрить караульный устав, изучать всё, что положено сержанту. Потом Дранкон проэкзаменует. И смотри — не будешь знать — получишь взыскание. Денежный вычет. Кстати сказать — полковник достал из кожаной командирской сумки тяжёлый мешочек — вот тебе премия, за защиту чести корпуса. И моей чести. Сто пятьдесят золотых. Тяжеленный, зараза, еле донёс! Надо было вексель ему дать, да боюсь парень не умеет с ними обращаться. Знаешь, что такое вексель, парень?

— Нет, господин полковник, не знаю…

— Кто бы сомневался…ну ладно, лечись. Благодарю за службу, сержант!

— Да демоны вас возьми с вашей службой! Ты чего вскакиваешь, зараза! Опять поднос уронил! Я сейчас им по башке тебе дам! Сказали же — не вставай!

— Поаккуратнее пока, а то швы разойдутся. Никаких занятий, иначе весь мундир кровью зальёшь. Даже с девками поосторожнее управляйся — небось сразу бросишься в город, а? не ходил ещё к тем женщинам, о которых я тебе говорил? Нет? Чего краснеешь, как девица? Ух-хо-хо-хо…парень, неужто ты всё ещё девственник? О боги! Да из какой же дыры ты сюда приехал? Всё, вали отсюда. Уже ночь, и мне домой надо. Моя Элза и так меня пилит за то, что я больше внимания уделяю солдатам, чем семье. Дети растут без отца. Как думаешь, может хватит мне уже шататься по командировкам и заглядывать в глотки ослоголовым солдатам? Жена считает — хватит. Молчишь? Молчи. Как ты можешь меня понять, когда я сам себя не понимаю? Вот гляжу на тебя, и думаю — что из тебя выйдет? Полковник хочет засунуть тебя в офицерскую школу — если выживешь после исфирского противостояния, конечно. Ты сам-то как относишься к этой идее?

— Какой?

— Учиться на офицера. Хочешь посвятить себя воинской службе? Или отбудешь пять лет в Корпусе — и айда гулять на волю?

— Я не знаю. Честно сказать — сам пока не знаю, что хочу. Понимаете, господин Жересар…я сирота. И жил до этих пор очень плохо. Очень. И сам этого не понимал. Я не умею даже потратить эти деньги, что дал мне господин полковник. На что они мне? Обмундирование у меня есть, крыша над головой имеется, есть-пить всегда дадут. Что мне ещё нужно? Не представляю. Мне тут хорошо. У меня здесь друзья, меня уважают. С вами вот разговариваю, вы меня спрашиваете, как равного, а кто я такой? Ничтожество, мальчишка из захолустной деревни. Что я хочу? Жить! Я хочу жить. И чтобы сказка, в которую я попал, не кончалась.