Анастасия Вернер - Кровавый закон

Я не знал, что Лекс решил сбежать. Знал бы — остановил бы, несмотря ни на что. Но они, два лучших друга, молчали, как две рыбки под водой. План простой был: открыть все камеры, все двери, в общем, выпустить всех, кого только можно. Даровать свободу.

Они одного не учли: в подземелье было слишком много народу. Началась такая давка, что некоторые просто не выжили — их растоптали. Людей было множество, все пытались пробраться к выходу по этим узеньким тоннельчикам. К тому моменту, как два лучших друга добрались до ближайшего выхода, вернулись Песчаники. Я не знаю, что случилось, меня там не было, но судя по рассказам, Лекс успел выбраться наружу ровно за секунду до того, как Песчаники закрыли все выходы. А вот его друг не успел. Он остался здесь, внутри, вместе с озлобленными хозяевами пустыни.

Их пытали и избивали за непослушание. Парню, как одному из организаторов побега, досталось больше всего. Его держали здесь, в этой тюрьме, и я сам видел, как он ждал, когда же его напарник вернется за ним. Шли месяцы, а Лекса так и не было. Однажды, сидя вот в этой камере, в который сейчас сидишь ты, он пообещал, что если тот вернется за ним, он его убьет. Вызовет на Бой и убьет, чтобы отомстить.

— Лекс же вернулся, — прошептала Олиф, — но я недавно видела его. Он жив, это точно. Значит, они еще не встретились? Или его друг не дожил до этого дня?

— Ха, не дожил! Этот поганец еще всех нас переживет. После того случая он снова стал побеждать, и постепенно обеспечил себе местечко под солнцем.

— Значит, он жив? — Девушке очень бы хотелось услышать, что его уже нет. Она не хотела, чтобы кто-то пытался убить Лекса.

— Я тебе больше скажу: ты только что с ним разговаривала.

— Постойте… что?!

Сердце сделало крутой кувырок, стукнулось о прочные кости, и, вернувшись на место, да так часто забилось, что Олиф показалось, будто ее сейчас хватит удар.

— Это… Ринслер ?! Ринслер — лучший друг Лекса?! Но… как?! — Такое просто не укладывалось у нее в голове. Ну да, есть между ними что-то общее, но не до такой же степени! Они просто не могли быть лучшими друзьями!

— Вот так. Некоторые вещи невозможно объяснить. Зато теперь вы с Лексом на одной стороне, — ободряюще сказал старик.

— Почему? — не поняла девушка.

— Вы оба перешли Ринслеру дорогу. — И спустя мгновенье добавил: — Молись, чтобы он не расправился с вами обоими одновременно. Твои чувства — лучшее оружие для него.

— Какие еще чувства? — моментально насупилась Олиф.

— Жалость. Она убивает.

Олиф отстраненно водила пальцами по распушившемуся светожелу, и смотрела куда-то вдаль. Старик, видя рассеянность девушки, деликатно вернул камень на место и дал ей время поразмышлять.

А размышлять было над чем.

Лекс кого-то убил, там, в своем мире, и попал сюда, к Песчаникам. Кого он мог убить? Девушка не знала. Но кое-что она знала абсолютно точно: что-то его тут держало. Неужели он хочет вернуться обратно? Но это же безумие. И не потому, что просто напросто не выживет, а потому, что его не примут. Никогда.

Олиф непроизвольно усмехнулась. Это Лекс-то не выживет? Ха, да он скорее поубивает тут всех, но с жизнью не расстанется.

Как и Ринслер.

Ведь старик прав: они похожи, чем-то странным, неуловимым, но если присмотреться внимательно, то сходство было очевидно. И все же, девушка никак не могла поверить собственным мыслям: Лекс и Ринслер — лучшие друзья, правда, когда-то в прошлом, но, тем не менее, даже этот факт казался полным абсурдом. Неужели эти два человека могли когда-то защищать друг друга? Стоять друг за друга горой?

Лучшие друзья…

У Олиф никогда не было друзей, и в дружбу она не верила, тем более, в женскую. На ее глазах разворачивались такие драмы, когда девушки (в основном содержанки) клялись друг другу в пожизненной верности, а затем, стоило появиться лишь одному поводу (в основном под названием «мужчина»), как они тут же забывали обо всех своих клятвах. А уж способам, которыми они терроризировали друг друга позавидовал бы любой более менее опытный жулик. И вот, когда соперница устранена, они с честными глазами заявляют своей некогда лучшей подруге: «ну я же люблю его!».

Олиф не понимала, как можно рисковать жизнью ради кого-то. Нет, конечно, она бы рискнула, и, если бы понадобилось — отдала бы жизнь за своих родных. Но то ж родные! А тут просто друг. Сегодня один, завтра другой, потом третий. Многие меняют их так же, как постели Перводружинников.

Но, похоже, Лекс так не считал.

Они вместе с Ринслером через многое прошли, и не просто прошли — они выжили. Вместе. Рука об руку. А потом, несмотря ни на какую дружбу, Лекс оставил своего друга, за которого когда-то жизнь мог отдать, погибать тут, в аду.

Девушка усмехнулась.

Ровно год назад в село Чернь вернулись трое Изгнанников… а до этого, десятилетиями не возвращалось ни одного. Похоже, побег, устроенный двумя лучшими друзьями, все-таки был не напрасным. Кто-то смог вернуться домой.

«Да, — тут же саркастически отозвался внутренний голос, — один спился, второго убил житель села, третьего просто не приняли».

Неужели это того стоило?

Олиф нахмурилась. Ведь Хэнк рассказывал ей о Песчаниках, и еще о каких-то животных-созвездиях… он же не мог узнать об этих нелюдях столько всего, не видев их ни разу. Он был здесь. И, скорее всего, сбежал как раз благодаря Лексу и Ринслеру.

Девушка начала размышлять над теми историями о созвездиях, которыми с ней делился Хэнк, и, наконец, решилась спросить о них у своего соседа по камере.

— Эй, простите…

— Прощаю, — тут же ответил голос, и слегка посмеиваясь, добавил: — Что ты хотела?

— Да просто… спросить кое о чем.

Камень из стены плавно упал вниз.

— Да?

Олиф поерзала на месте.

— Вы случайно ничего не знаете о созвездиях?

— О каких таких созвездиях? — насторожился старик.

— Ну-у… медведь, лиса, и волк, кажется, — пояснила девушка.

— Хм… — задумался дед. — А тебе зачем?

— Они вам знакомы?

— А тебе зачем?

— Да так, просто.

— Ну раз просто, то не скажу.

Олиф опешила.

— Не скажите? Почему?!

— Пока тебе все просто, я буду молчать.

Девушка злобно сжала кулаки. Как же ей надоели эти игры.

— Мне интересно, — сказала она, стараясь вложить в эту реплику весь свой пыл.

— Неа.

— Мне очень интересно.

— И не пытайся.

— Мне очень-очень интересно! — так задушевно изрекла девушка, что будь на месте старика кто-нибудь более впечатлительный — непременно бы прослезился.

— Эх, — махнул рукой старик, — ладно. Черт с тобой! Там все равно ничего интересного.

В прошлый раз «ничего интересного» обросло такими подробностями, что Олиф поспешила придвинуться поближе к соседней камере.