Владимир Лосев - Охотник

— А могу не смочь?

— Если камень не захочет, то ничего ты не сможешь сделать, — девушка направилась к двери и начала одеваться. Вадим не успел даже кутку ей подать. — Это сложно объяснить, позже сам поймешь.

— Так мы еще увидимся? — Крот открыл ей дверь. — А то и поговорить по-настоящему не успели.

— У тебя есть мой телефон, — девушка кивнула на руку Вадима, в которой он держал листок бумаги. — Звони. Не сегодня и не завтра, у меня зачеты, лучше на следующей неделе.

— Ты учишься?

— А что тут странного?

— Но ты же ведьма, — он улыбнулся. — Можешь наверное преподавателя заморочить, и он тебе любую оценку поставит.

— Морок не так просто поставит, да он в учебе не поможет, тут другое воздействие требуется, но я его делать не стану. Нельзя. Неправильно это.

— Зачем же говоришь, что ведьма, если ничего магического не делаешь.

— О том что я ведьма, не знает никто, кроме тебя, я даже родителям об этом не говорю, а тебе сказала не для того, чтобы ты надо мной смеялся, а чтобы объяснить кое-что, но похоже, ты этого не понял.

— Не обижайся, пожалуйста, я не смеюсь, просто как-то это странно. Встречаю симпатичную девчонку, которая мне сразу говорит, что она ведьма.

— Я веду обычный образ жизни нормальной городской девчонки, учусь в университете на экономическом факультете, второй курс, — Лада вздохнула. — Денег ведовством не зарабатываю, так что можешь на этом не заморачиваться…

— Как не заморачиваться, если ты сразу сказала, что у меня на груди камень висит, а потом еще рассказала о том странном человеке со змеиным запахом.

— Не человек он и не зверь, у него аура другая.

— Вот и про ауру ты что-то знаешь, так поневоле поверишь…

— Может, я тебе голову специально морочу?

— Почему?

— Пока не знаю.

— Понятно. А парень у тебя есть?

— А тебе зачем знать?

— Может и я на что сгожусь?

— Ты? — девушка окинула его испытывающим взором. — Давай не будет никуда спешить, узнаем друг друга получше, там видно будет, к тому же, у тебя на груди беда висит. Сначала попробуй избавиться от нее, потом поговорим.

— То говоришь солнышко, то беда.

— Солнышко для сильного, беда для слабого.

— А если я сильный?

— Сила в знании, — Лада надела сапоги. — Если бы ты мог этим камешком пользоваться, то получил бы силу, а ты даже не понимаешь, что у тебя на груди висит, значит, слабый.

— Тогда избавлюсь, — улыбнулся Крот. — В субботу схожу в подземелье и верну обратно на алтарь. После этого мы сможем встретиться?

— Конечно, — Лада повернулась и пошла к лифту. — Приятно было познакомиться.

— Мне тоже, — Вадим стоял в дверях и смотрел на шахту лифта, в которой уезжала девушка. Ощущения были странные, внутри сердце то начинало быстро колотиться, то замирало. В горле пересохло. Было в Ладе нечто такое, что весь его организм переворачивало. Неужели влюбился? Вел себя как дурак. К чаю даже не догадался конфеты предложить. Ладно, проехали. Обещал до дома проводить, а сам…

Он бросился к окну, но девушка уже скрылась за аркой.

Крот сел за стол и налил себе остывший чай. Вот так всегда: ждешь такой встречи, мечтаешь о ней, но вот она случается, и оказываешься круглым дураком. Кто захочет встретиться с таким лохом еще раз? Ясно, никто. Камень на груди нагрелся.

«Ты еще тут под руку лезешь! — мрачно подумал Вадим. — Вот отнесу тебя обратно в подземелье, будешь знать!»

Он снял костюм, аккуратно повесил его в шкаф и лег на кровать. Правда, заснуть не получилось, повалялся минут пятнадцать да встал, осмотрел рюкзак, добавил в него продуктов, зашил комбинезон от трех порезов, и взял в руки меч. Покрутил в руках. Оружие приятно лежало в руке даже без рукоятки. Отреставрировать бы, да денег нет. За прошлое еще не расплатился, а Максим в таких делах принципиален. Но с другой стороны, можно попробовать уговорить, а то и продать что-нибудь.

Вадим вытащил серебряный браслет, посмотрел на толстый слой патины, вздохнул — точно надо звонить — и набрал номер телефона.

— Макс? Есть работа для тебя. Меч, наручи, женский обруч и перстень.

— На продажу?

— Пока не знаю, что-то наверное продам, что-то оставлю.

— О долге помнишь?

— Да, две штуки.

— А с прошлого раза осталось еще три…

— Блин! Забыл…

— Пока не расплатишься, разговаривать не о чем.

— Ты мне друг или нет?

— Друг. А ты?

— И я тебе друг.

— Так чего же деньги не возвращаешь? Думаешь, мне они не нужны?

— Завертелся, закрутился, верну, ты же меня знаешь.

— Как вернешь так и поговорим.

— Пожалеешь, ты такого еще не видел.

— Неужели? — в голосе Максима послышалась ирония. — Думаешь, я так мало в своей жизни видел?

— Не знаю, что ты видел, но вещи на самом деле старинные, им не одна тысяча лет.

— Уверен?

— Абсолютно.

— Коль не врешь, приноси. Если мне действительно понравится, то отреставрирую и даже скидку сделаю, а если обманешь, то сам знаешь, как это может быть дорого.

— Несу.

Вадим заметался по комнате, натягивая на себя джинсы и свитер. Макс был фанатом, для него мир старины был единственно реальным временем, в котором он существовал. Особенно он боготворил мечи и воинское снаряжение прошлых веков, все клубы по реконструкции оружие заказывали у него, поэтому в деньгах у него недостатка не было. В мече Крот не сомневался, сам впервые такой увидел, да еще в прекрасном состоянии. Женское украшение пойдет добавкой, вряд ли оно очень редкое, продавать его уже Вадим передумал, решил подарить Ладе в качестве извинения за свое дурацкое поведение. А там… кто его знает, может у них что и получится. Девушка интересная, красивая, умная, такие не часто встречаются. Упустишь, потом пожалеешь.

Максим жил в пяти кварталах от него, не так уж далеко, троллейбусы еще ходили. Вадим вышел на улицу и с наслаждением вдохнул в себя морозный воздух. Ночь уже упала на город. Огни города светились ярко и холодно, только окна в домах горели желтым теплым светом чужого уюта. Почему-то ему всегда становилось грустно в такую погоду, когда на улицах мало народа, тогда чужие окна казались сосредоточием счастья, хоть он и понимал, что за шторами такие же люди, что заполняют тротуары и троллейбусы днем, а значит, несчастливые и не очень-то довольные жизнью.

Он опустил уши у кепки и быстро зашагал к остановке. Руки в тонких перчатках сразу замерзли, пришлось сунуть их в карманы. Семафоры меняли привычные цвета. Троллейбус подполз, зашипели, открываясь, двери, и он вошел внутрь. В салоне сидело несколько мужчин, уткнувшись в воротники, и одна мрачная тетка с баулами. Он сел на холодное сиденье, купил билет у замерзшей кондукторши и взглянул в замершее окно, за ним замелькали дома и реклама, улицы и машины.