Игорь Рябов - Гоша Каджи и Венец Гекаты

— Девчонки, вы оставили бы зверя в покое, — искренне пожалев животину, через десять минут не выдержал Баретто, сосредоточенно убирая газету в портфель. — Затискали же совсем бедного Снежка. У него от вашей заботливости уже глаза в кучу собрались. Скоро навсегда помешается от счастья.

— Договоришься сейчас, Роб, мы за тебя примемся, — близняшки одарили друга алчными до чудачеств взорами, и он посчитал за благо уменьшиться в размерах, малость сгорбившись, чтобы не привлекать надолго к себе их внимания. Эти две, обе сразу, — могут ведь и вправду им заняться, с них вполне станется. А парнишка, усмотрев в настроении девчонок непредвиденный порыв к прекрасному, совсем не хотел угодить в их загребуще-заботливые ручонки, чтобы потом выглядеть как ду… как Снежок сейчас, к примеру.

— Вообще-то, Роб, прав, — робко попытался урезонить близняшек Гоша, критически рассматривая жалкие остатки того, что осталось от «грозы тундры и тайги». — Вряд ли Мериде понравится то, во что превратился ее волк. Вы не смотрите, что он почту таскает. Снежок просто занимается таким баловством от нечего делать. А на самом деле он — друг Мэри еще с детства. Его ей отец подарил, когда сестренке исполнилось пять лет. И он подарил ей ВОЛКА. А сейчас Снежок похож, похож на…, - у Каджи не нашлось слов, чтобы охарактеризовать увиденное.

Аккуратно, можно даже сказать, изящно расчесанный — это еще куда ни шло. Хотя больше подходит сравнение — прилизанный. Так и подмывает продолжить список соответствующих прилагательных и некоторых очень даже существительных: лоснящийся, самодовольный, плейвольф с глянцевой обложки, душка, лапочка, пупсик,…но не волк. Вряд ли вечно лохматая, непредсказуемая и до некоторой степени дикая Мерида легко смирится с новой ипостасью своего закадычного дружка, превратившегося за один вечер в улыбчивого слюнтяя.

А он и впрямь улыбался. Возможно от счастья, что его так обихаживают, тискают и ласкают, как никогда прежде в его жизни, разве что в далеком полузабытом детстве случалось изредка отхватить похожий кусочек уюта и заботы. Мэри, конечно, в нем души не чает. Но так как они росли вместе, то с того самого момента, когда девушка была еще босоногой малявкой-забиякой с вечно ободранными коленками, а Снежок — несмышленым кутенком, отношения у них сложились дружеские, на равных, без излишних сюсюканий. А эти сестренки воспринимают его словно большого щенка, хотя он уже самостоятельно гонялся за обедом по лесу, если конечно желание возникало, когда они, еще не пригибаясь, пешком под стол ходили. Правда, и самому Снежку тогда едва пять зим исполнилось. Но для волка такой возраст уже кое-что да значит. Сейчас же он будто вновь окунулся в свое беззаботное детство на старости лет, и…это оказалось чертовски приятным чувством.

Но Гоша предполагал, что волк оскалился в ухмылке совсем по другой причине. Просто он не мог иначе. Тяжело ведь свести плотно губы друг к другу, когда короткие волоски шкуры вместе с кожей стягивает на затылке красующийся там дурашливый бантик. Голубенький. С крохотными блестящими изумрудными звездочками. И в крупный оранжевый горошек. Мечта художника-импрессиониста.

— Бантик — точно перебор. Когда сестра узнает, кто сотворил этот ходячий ужас, она вас как минимум покалечит.

— Понимал бы чего, — беззаботно отмахнулись близняшки. — Мэри нам еще спасибо скажет, так что можешь успокоиться и не переживать за нашу безопасность. Лучше о своей позаботься.

Девочки посчитали, что воплотили все свои фантазии в жизнь, вволю наозорничавшись и подняв себе настроение, слегка потрепанное после письма родителей. А потому оставили Снежка в покое, но вовсе не из-за того, что их об этом ребята попросили. Волк же в свою очередь, решил не встревать в дискуссию относительно его нового имиджа. Ничего страшного не случится, если он немного покрасуется в Хилкровсе с бантиком на макушке. И зверь потрусил к выходу из Большого зала, конкретно огретый нахлынувшими на него непривычными ощущениями и чувствами.

Хорошо, что все внимание у него сосредоточилось на попытке разобраться со своим состоянием, а потому он не задумывался над такой безделицей, как собственная походка. Со стороны его «трусца» скорее напоминала неуклюжие попытки поддатого арабского скакуна красиво прогарцевать на ледовом катке, который он принял спьяну за манеж. Снежок занятно вскидывал поочередно лапы, пошатываясь из стороны в сторону, оскальзываясь вбок, но зрителям вместо волка виделся все тот же конь в подпитии, выплясывающий на льду и зачем-то нацепивший лыжи, которые ему совершенно не нужны, а лишь мешают.

По удачному стечению обстоятельств подавляющее большинство учеников уже покинули столовую, покончив с ужином и устремившись в уютные гостиные факультетов, поближе к жарко пылающим каминам. Потому нашлось не так много желающих поржать над странностями в поведении волка. Да и те редкие попытки, что были озвучены, разом оборвались, стоило только Снежку исподлобья посмотреть на неумеренно развеселившихся школьников с Эйсбриза и глухо рыкнуть, показав внушительные клыки. Все остальные в зале мгновенно поняли тонкий намек и решили, что волчара выглядит прелестно, выше всяких похвал. А близняшки вполне заслужили звание лучших имиджмейкеров сезона.

Сестренки тем временем уже успели много чего высказать ребятам по поводу их заскорузлости и зашоренности в восприятии новых граней прекрасного.

— У творчества нет границ, да будет вам известно! — Янка, подводя итог дискуссии, в сердцах грохнула кулаком по столу, правда тут же замахала отшибленной рукой, недовольно сморщившись. — Опять все из-за тебя, Гоша. Я чуть не покалечилась. Хватит спорить бестолку! И мы с тобой уже опаздываем. Забыл что ли? Нас профессор Хлип ждет, чтобы научить перемещаться через каминную сеть. Пошли скорее, мне не терпится попробовать. Анька говорит, что ощущения при этом весьма прикольные.

Хилкровс наслаждался вечерним покоем, избавившись на время от вечно галдящих учеников. Тишина повисла густой пыльной паутиной в классах и коридорах, почти никем и ничем не нарушаемая. Только изредка Каджи и Лекс наталкивались на какого-нибудь одинокого школьника, скользящего таинственным ниндзя в полумраке замка при неверном свете факелов, озабоченного смутными, еще не полностью сформировавшимися планами очередной прикольной шалости, которая завтра окажется у всех на виду и на слуху. Если, конечно, его не поймает кто-нибудь из учителей. Хоть он — ниндзя, но ведь и преподы еще те самураи.

Один раз ребята спугнули влюбленную парочку старшеклассников с Даркхола, увлеченно целовавшуюся в темном закутке возле величественной мраморной статуи Богини Справедливости одного из параллельных миров. Скульптуру вместе с окружающим ее антуражем пару сотен лет назад преподнесла в дар Хилкровсу гостившая здесь иномирная делегация священников того самого культа. Жрецы ведь тоже в немалой степени владеют магией, только очень специфического свойства. Вот они и пытались наладить деловые контакты с местными волшебниками, обмениваясь опытом. Но дело не выгорело. Обе магические школы в корне отличались друг от друга, причем, абсолютно во всем, начиная от источников силы и заканчивая мотивацией ее применения. Одним словом, делегация уехала не солоно хлебавши, правда, приобретя здесь множество друзей. Но не более того. А композиция осталась в Хилкровсе на память о том, что не всегда дружба есть следствие конкретной выгоды. Со временем предыстория появления живописного уголка подзабылась, но зато он стал излюбленным местом вечерних посиделок молодежи. В крайнем случае, той ее повзрослевшей части, что искала уединения для пары-тройки затяжных поцелуев.