Колин Мэлой - Подземелья Дикого леса

Прю потеряла дар речи.

— Но сначала, — продолжил мальчик, — истинный наследник должен быть… быть… — Он сосредоточенно нахмурился. Кажется, ему было трудно разобраться в том сигнале, что он принимал. На вид это напоминало перевод с трудного языка — или тех нескольких ребят из школы, для кого английский не был родным. Их переполняли идеи, просто им трудно было выразить их на том языке, на каком требовалось. Наконец по глазам Алистера она поняла, что он нашел подходящий перевод. — Реанимирован, — сказал он. — Да, так. Реанимирован. Истинный наследник должен быть реанимирован. — Хоть мальчик и был уверен в точности этого слова, оно, казалось, озадачило его самого не меньше, чем Прю. — Ты понимаешь, что это значит? — спросил он.

— Реанимирован. Типа, воскресить его? Из мертвых?

— Нет, не совсем, — сказал Алистер. — Как механизм. Починить. Я не знаю, можно ли это сказать по-человечески.

— Реанимировать истинного наследника. Как механизм. — Прю задумалась. — А какого наследника?

Он пожал плечами.

Где-то на периферии сознания у нее крутилась мысль, дергаясь, как мотылек вокруг лампочки. Ответ был совсем рядом.

Послушник снова принялся отрывисто передавать идеи:

— Это… единственное… принесет мир. И спасет тебя… и твоих друзей. Но ты… Не только ты знаешь… Они тоже знают. Другие. Они тоже попытаются. И если у них получится, все пропало. — И добавил: — Реанимируй наследника. Мальчика, который умер дважды.

Последний поток информации Прю едва уловила, с головой уйдя в размышления, пытаясь вспомнить хоть что-то, что прольет свет на эту странную фразу. Реанимировать наследника. Как механизм. Мальчик, который умер дважды. Что все это значит? И тут ее осенило.

— Алексей! — воскликнула она. — Принц!

— Древо не различает социальных ярлыков, — заметил мальчик, и Прю посмотрела на него, вскинув бровь.

— Допустим, — сказала она, — но это точно должен быть Алексей, сын Александры… губернаторши! Когда он умер, она воскресила его… сделала машиной! А потом…

Прю вспомнилось, что история была странная и довольно отвратная, и в ней фигурировали зубы. Как же давно случилась ее первая встреча с филином! Той ночью она ускользнула из усадьбы и явилась в его южнолесскую резиденцию. Они сидели у пылающего камина, пили чай, и он рассказал ей множество удивительных вещей о вдовствующей губернаторше и ее муже, покойном губернаторе Григоре Свике. И об их сыне, Алексее, который погиб… Что там было, несчастный случай на охоте? Она не могла припомнить детали. Но да, Александра не могла смириться с горем и решила воскресить его, сделав… Как выразился филин? Механическую копию. Да, точно. Она приказала создать куклу-копию сына и оживила ее, вставив его зубы в рот машине. Мать и сын воссоединились. Но вскоре Алексей раскрыл тайну своего существования и в отчаянии выломал из своего тела какую-то жизненно важную деталь. На этот раз он погиб окончательно — починить было невозможно. Мальчик, который умер дважды. Южнолесский народ восстал против вдовы, и ее обрекли на изгнание. А теперь Древо хочет, чтобы кто-то снова воскресил Алексея?

Все эти мысли молнией проносились в голове Прю, а послушник молча наблюдал.

— Да, — только и сказал он в итоге. — Правильно.

— Погоди. Ты что, мысли мои читал?

— Не я. Древо.

Она подняла голову на высокие кривые ветви Древа Совета и подумала: «Лавандовый сузафон».

— Чепуха какая-то, — сказал мальчик.

— Я просто проверяла.

— А.

— Но как же нам… — начала она, а потом закончила мысленно, перенаправив вопрос: «Как нам его реанимировать?»

— Найди создателей, — ответил мальчик. — Создатели создадут снова. Реанимируй наследника, который умер дважды. Это принесет мир. Но знай: тропа будет тебе неведома. Иногда, чтобы подняться, нужно спуститься. — После этого заявления на лице малыша появилось озадаченное выражение. Несколько секунд он молчал, не отрывая взгляда от Древа, будто искал там что-то. — Все. Больше оно ничего не говорит.

— Все? А как это сделать, оно не сказало? — Голос Прю зазвучал отчаянней. — И кто эти создатели? Как их найти?

Алистер только головой покачал.

— Безобразие, — сказала девочка. А потом справедливости ради повернулась к Древу и ему тоже подумала: «Безобразие». На поляне взвился ветер; теперь единственным источником света был погребальный костер, тлеющий позади Древа, отчего то казалось темной призрачной тенью. Алистер пошел прочь, впившись взглядом куда-то вдаль.

— Погоди! — окликнула Прю и сделала было шаг следом.

— Найди создателей, — сказал мальчик тихо, будто самому себе. — Реанимируй наследника.

— Я не понимаю, что это значит! — крикнула Прю. Алистер уже перешел границу света и скрылся в сумерках.

— Найди создателей, — донесся до Прю его бестелесный голос. — Реанимируй наследника.

А потом она осталась одна.

Антэнк привел девочек в свой кабинет и закрыл дверь. Ее хлопок показался Элси оглушительным, как удар молнии, и она поежилась. К тому же ей даже не позволили сходить в спальню и взять Тину Отважную, и теперь руки без куклы казались ужасно пустыми. С тех пор как они вышли из цеха, никто не произнес ни слова; молчание было гнетущее, страшное. Тишину нарушало только громкое эхо их шагов по коридору. Внутри кабинета Элси обнаружила удивительное собрание вещей: странное железное кресло посредине, стеллажи с банками и пузырьками, мигающие огоньки на маленьких белых ящичках — точно таких же, как тот, что был с собой у мистера Антэнка, когда он явился в цех с обвинениями.

Тогда он выглядел так, будто его вот-вот хватит удар; теперь же вид у него был почти что мечтательный. Затолкав девочек в кабинет и захлопнув дверь, он выстроил Элси, Рэйчел и Марту у стола, а потом в нетерпении потер руки.

— Трое, — сказал он. — Три живых образца. Нечасто выпадает такая возможность.

Мисс Мудрак встала сбоку, с хмурым безразличием глядя на них с высоты своих каблуков.

— Что вы сделали с Карлом? — спросила Рэйчел неожиданно храбро.

— И с остальными? — добавила Марта.

— Тихо, девочки, — ответил Антэнк. — Смотрите на это вот с какой стороны: вы делаете огромный вклад в науку. И не просто в науку, а в развитие человечества. Вас будут помнить; вас прославят. Это как с полетами в космос: лучше всего запоминают тех, кто больше всех рисковал. О русских ученых мы почти ничего не знаем, но ведь помним, кто первым полетел в космос? — Он не стал ждать ответа. — Лайка!

— Собака, — сказала Марта.

— Неважно. Очень знаменитая собака.