Маркус Хайц - Стражи земель. Доспехи демона

Бешеный косой отер лицо от пота и крови, но волос оказалось недостаточно. Гном просто размазывал по щекам грязь, будто краску кисточкой. Видимо, придется принять ванну. Главное, чтобы воды было немного.

— Враккас, мы справились! — Он гордо вскинул молот. С шипа стекала кордрионова кровь.

Тунгдил, стоявший рядом с лапой монстра, удовлетворенно кивнул. Эфатон разглядывал мертвое создание.

Вокруг до сих пор грохотало: обломки падали на землю. До гнома донеслось ржание пони и стоны раненых. А потом раздался радостный крик. Все больше альвов замечали, что победили в схватке. Народ ликовал.

Спрыгнув с шеи кордриона, Бешеный подошел к Тунгдилу.

— Я не понимаю, конечно, что они говорят, но похоже, что теперь они нас любят. — Опустив молот, Боиндил оперся на рукоять. Вид у него был весьма довольный. — Наконец-то мне попался противник по вкусу. Мало найдется гномов, которые смогут что-либо противопоставить этой победе. — Оглянувшись, он увидел ликующих альвов.

— Молодец, Боиндил. — Златорукий похлопал его по плечу. — Они кричат…

— Лучше не переводи мне их слова, книгочей, — перебил Бешеный. — Так я могу помечтать о том, что черноглазые восхищаются мной, вместо того чтобы пытаться меня убить. — Он посмотрел на торчащую у себя в ноге стрелу с черным древком. — По крайней мере сегодня один из них хотел это сделать.

Рассмеявшись, Тунгдил отошел от кордриона.

— Пойдем. Я хочу узнать, что думает о нашей помощи Эфатон.

Вечером Тунгдил, Боиндил, Слин, Балиндар, Харгорин и Барскалин встретились в тронном зале короля, их сопровождали пять жадаров.

Гномов пригласили за стол, уставленный бокалами и разными бутылями.

До этого Эфатон выделил каждому из гостей по комнате, в которых они могли отдохнуть после боя.

С заходом солнца гномы пришли в зал, в котором уже были сегодня. Рисунки на стенах изменились, из черно-белых сделались цветными. Они тянулись от пола до потолка, и, если присмотреться, можно было заметить, что тут изображены не обычные деревья и кусты, а множество крошечных мертвых тел с перерезанными горлами и рваными ранами.

— И все-таки они такие же сумасшедшие, как и их сородичи, — с отвращением заметил Бешеный. — А вот их целебные мази хороши. Нога уже почти не болит.

— Кто знает, из чего альвы эти мази готовят, — буркнул Слин. — Но мне жаловаться не на что. Альвы обошлись с нами очень гостеприимно.

— Только ванна была лишней, — проворчал Боиндил. — Мне пришлось вычерпывать воду. Она доходила до колен!

— Боишься проклятия Эльрии? — Арбалетчик ухмыльнулся. — Я еще не слышал, чтобы кто-то из гномов утонул в ванне.

— И мне не хотелось бы становиться первым из них. — Подняв руку, Бешеный отмерил расстояние от кончиков пальцев до запястья. — Вот подходящая глубина воды для того, чтобы безопасно искупаться!

— Да этого едва хватит, чтобы сполоснуть член! — расхохотался Слин.

— Четвертые во многом слабее и меньше, чем другие племена, — сухо отметил Балиндар.

— Но мой болт всегда попадает в цель. Я это всякий раз слышу, — отшутился арбалетчик, указывая на кистень Пятого. — А ты небось как твое оружие — слишком много силы в моргенштернах, да только сам кистень маленький.

Бешеный расхохотался.

В тронный зал вошел Эфатон, остановив болтовню гномов. Он подал всем — кроме жадаров — руку и уселся во главе стола. Двое альвов, пришедших вместе с королем, разлили вино по бокалам.

Король обвел гостей взглядом. Его глазницы оставались черными. «Почему-то ночью он не меняет цвет белка и радужки. Не хочет? Или не может?» — задумался Боиндил.

— Ты и твои друзья доказали, что они не враги Фозеона, — спокойно произнес Эфатон, поднимая бокал. — Я хочу поблагодарить вас за помощь. — Он отпил вина.

— Нам подбросили яйцо кордриона. Мы нашли кокон в сумке, притороченной к седлу лошади, — начал Тунгдил. — Я полагаю, что только Тиригон мог поступить так. А это означает, что по меньшей мере один из Дзон-Аклан настроен против тебя. — Он выжидательно посмотрел на короля.

Эфатон медленно опустил бокал на стол.

— Судя по твоим словам, тебе что-то известно об этом, Тунгдил. — Король приказал альвам выйти из комнаты и обвел взглядом гномов. — Прежде чем мы продолжим разговор, я хочу, чтобы в комнате остались только те, кому дозволено услышать нас.

Златорукий кивнул.

— Некоторые до сих пор не доверяют мне, ведь я вернулся после двухсот пятидесяти солнечных циклов заточения в Черном Ущелье. Поэтому я хочу, чтобы все мои соратники слышали то, что будет сказано здесь. Каждый должен знать, о чем будут говорить Верховный король гномьих племен и король альвов.

Боиндил с облегчением вздохнул. Он предполагал, что Эфатон и Тунгдил захотят поговорить наедине. «А это привело бы к новым подозрениям».

— Наш изначальный план выглядел несколько иначе. — Златорукий отпил вина и рассказал альву, что они собирались делать с кладкой кордриона.

Упомянул он и о том, что происходит в Черном Ущелье, о том, зачем ему понадобился Лот Ионан. Не забыл Тунгдил и о своем намерении ослабить мага: он сообщил Эфатону, что гномы планируют сделать с драконом и его сокровищами.

Король внимательно слушал.

— Многое пошло не так, как мы рассчитывали, — закончил Златорукий. — Но я не жалею, поскольку полагаю, что южные альвы смогут стать нам хорошими союзниками в войне с Лот Ионаном. Вы все равно собирались выступать против него.

— Война с этим магом равнозначна самоубийству, — невозмутимо ответил Эфатон. — Но мы пойдем на это, якобы поддавшись уговорам моих южных собратьев. — Налив себе вина, альв улыбнулся. — Как я погляжу, вы удивлены?

Боиндил закрутил головой, но все молчали, так что высказать общее мнение пришлось ему:

— Я готов принять твои слова так, словно бы ты намерен отправить свой народ на верную смерть.

Подавшись вперед, король уперся подбородком в ладонь.

— Я никогда не хотел стать таким, как мои создатели. Я уже говорил об этом ранее. И все же именно таким стал. Легко найти себе оправдания, и вот теперь я вижу, что натворил, какое горе причинил Потаенной Стране. Именно поэтому я поведу южных альвов войной на Лот Ионана.

— Ух ты! Вот это подход! — вырвалось у Бешеного.

Смутившись, он закашлялся.

— Я слишком много солнечных циклов прожил, упиваясь собственной властью. Я покорял земли, убивал, ломал волю людей. И не потому, что это было нужно. Потому, что я мог это сделать. Потому что я сильнее. Я был слеп, — задумчиво произнес Эфатон. — Но теперь мое опьянение могуществом развеялось, оставив по себе лишь воспоминания о свершенных мною злодеяниях. Каждый день я вижу страдания людей в Идоморе, Ургоне и Гаурагаре. Это должно прекратиться. И я позабочусь об этом.