Кирилл Бенедиктов - Фэнтези-2006

— Барболка!

— Ферек? — Девушка с нескрываемым удивлением уставилась на бывшего жениха.

— Ты браслетами-то не кидайся, — молодой мельник протянул Барболке знакомую вещицу, — мать она того… Зря она.

Девушка отложила шитье и встала. Ферек улыбался, Жужа остервенело крутила хвостом, надеялась на подачку. Выходит, все как шло, так и идет? Ничего не было — ни встречи с седым господарем на дороге, ни песен, ни ссоры с Магной. Она снова невеста Ферека, ей не нужно идти в наймы. Надо только вильнуть хвостом и получить косточку и муженька.

Барболка осторожно взяла браслет, он был теплый, как молоко из-под коровы. Охотнички боговы, как же она не любит парное молоко!

— А что мать говорит?

— Злится, — признался Ферек, — ну да у отца с ней свой разговор. Он-то ее с довеском взял. С того и мельница у нас.

— Вот оно как, — протянула Барболка, не зная, что сказать.

— А с тобой мы так и так окрутимся, — заверил Ферек, — я, чай, не голодранец. Кого хочу, того и возьму.

Он-то хочет, а вот она? Барболка смотрела на статного крепкого парня. Молодой, богатый. Нарядная безрукавка, дорогие сапоги, круглое лицо, русые кудри… Красавец, не красавец, а лучше найти трудно.

— Я так мамаше и сказал, — отрезал Ферек, — так, мол, и так, хоть лопните, а Барболкину рубашку [21] Местный обычай. Если невеста — девственница, ее окровавленная рубашка вывешивается на заборе, что б об этом знали все. Если девушка потеряла девственность при помощи местного господаря, тот платит мужу за рубашку выкуп. на заборе к Соловьиной Ночке повешу.

— Повесишь, значит? — расхохоталась Барбола. Она сама не поняла, как это случилось, просто запершило в горле, и смех рванулся наружу. Девушка зажимала ладонью рот, кусала пальцы, но остановиться не могла.

Ферек замолк на полуслове, вытаращив глаза, отчего стало еще смешнее:

— Ты что?

— Ни… ничего, — выдавила из себя Барболка, пытаясь совладать с охватившим ее смехом, — ой… повесишь… ха-ха-ха.

Лицо Ферека стало медленно белеть, это смешным уже не было. Совсем.

— Ты уже? — выдохнул Ферек, сжимая и разжимая кулаки. — Уже?!

— Ты чего? — пробормотала Барболка, прерывающимся голосом.

— Ты ему дала? — Ферек сделал шаг вперед, лицо его было белым, а шея красной, как у рака шпаренного. — Господарю тому подлому?

— Сдурел? — не очень уверенно произнесла девушка. — Белены объелся?

— Я тебе покажу — сдурел!

Парень ухватил Барболку за талию и рывком притянул к себе. Больно, неумело, грубо. В нос ударил запах пота, лука и чего-то еще, сразу сладкого и кислого. Барбола дернулась, но горячие руки вцепились в нее еще крепче. Ноздри Ферека раздувались, ставшее вдруг незнакомым лицо пошло красными пятнами, мокрый, пакостно пахнущий рот впился в Барболкины губы, девушка всхлипнула, пытаясь оттолкнуть набросившегося на нее зверя, но тот лишь урчал, наваливаясь все сильнее. Затрещало, разрываясь, сукно, запах стал нестерпимым. Барболка сама не поняла, как ее зубы сжались на чем-то склизком и мягком, раздался вой, хватка ослабла, девушка рванулась и оказалась на свободе.

Ферек тряс головой, изо рта вытекала алая струйка. На человека он не походил. Барболка прикрыла руками вырывавшуюся из разодранной сорочки грудь и отступила к сараю. Ее трясло, ноги не слушались, рядом оказалась колода для колки дров, а в ней — топор. Барболка не подняла его, нет, только глянула. Она не понимала, что у нее перед глазами. Она вообще ничего не понимала.

— Вот как ты?! — орал Ферек. — Убить хочешь? Сучка! Ты ему уже дала, уже! И доезжачим егойным, а мне не хочешь?!

Девушка молчала, тиская фартук. Зверь в сапогах и синей безрукавке бросился вперед. Лицо исчезло, осталось какое-то рыло. Отвратное, пористое, блестящее от пота.

Барболка ухватила топор.

— Только сунься!.. Бык скаженный!

Бык сунулся. С каким-то то ли ревом, то ли всхлипом он бросился вперед, поскользнулся на случайном полене, упал, с руганью поднялся, растирая ушибленную ногу. Барболка глянула на дверь хибары. Запереться? Еще подпалит! Лучше в лес, там ее никто не поймает.

Девушка, не выпуская топора, метнулась вдоль забора к лопухам, за которыми была дыра. Как хорошо, что ее не заделали!

— Сучка господарева, — проорал Ферек, — все равно раскатаю!

— Уходи, — Барболка махнула тяжеленным топором, словно платочком, свистнул рассеченный воздух. Охотнички боговы, как это она?

— Ну, тебя сейчас!

Если он догонит, она ударит. Заступнички-мученички, как есть ударит.

— Не подходи!

— Подстилка господарская!

— Ты чего творишь, козел холощеный?!

Отец! Проспался! Этого еще не хватало. Гашпар Чекеи был силен, как медведь, а спьяну сила эта дополнялась звериной злобой. Ферек был не из слабых, но пасечник отшвырнул его, как шелудивого щенка. Парень шлепнулся на землю у покосившегося — не доходили руки починить — сарая и сел, смешно разинув рот. Громко и визгливо залаяла Жужа. Папаша выхватил из кучи дожидавшихся топора дров полено поухватистей и с ревом пошел на незваного гостя.

— Сопляк шляпчатый, — здоровенный обрубок порхал в отцовских ручищах, как бабочка, — да чтоб тебя… и через нос и через ухо! А Магну твою я в … и к …! Задница крысиная, да…

— А твоя Барболка!.. — взвизгнул Ферек, выхватывая нож. — Да ноги ее в Яблонях не будет! Сучка порченая-я!..

— Ах ты, выкормыш свинячий! — Полено взмыло вверх и обрушилось на голову жениха, из носа брызнула кровь, но Ферек не растерялся и наудачу махнул ножом. Пасечник отбросил дубинку, ухватил парня за плечо и добротный воловий пояс. Ферек взлетел не хуже полена. На сей раз ему было суждено отправиться в крапивную чащу, окружавшую заброшенный нужник. Нож Ферек выронил в полете, но сдаваться не собирался. Парень с руганью вскочил и бросился к подпиравшему дверь лому. Гашпар расхохотался и ухватил подвернувшийся дрын. Отчаянно взвыла Жужа. Барболка выронила топор, зажала руками рот и бросилась к воротам.

Сзади рычали озверевшие мужчины, но девушка мчалась вперед сломя голову отнюдь не от страха. Это была не первая драка, которую она видела, случалось ей бросаться между пьяным отцом и матерью и выуживать расходившегося родителя из кабацких свар, но то было другое. Теперь Барболка чувствовала себя вымазанной в самой вонючей и липкой грязи, которая только может быть.

Охотнички боговы, неужели она собиралась прожить с Фереком всю жизнь?! С Фереком, его матерью, его отцом, на мельнице, которой вештский гици заплатил за свои забавы! И Магна еще глядит на нее свысока?! Да пошли они все…

Лес, как всегда, гасил и ярость, и страх. Убаюкивал, окутывал зеленым покоем. Вот так бы идти и идти, и никуда не возвращаться. Барболка остановилась на любимой ландышевой поляне, посреди которой росла огромная шатровая ель — пересидишь ливень и не заметишь. Недалеко от ели лежало несколько валунов, между которых пробирался ручей, и Барболка старательно смыла с себя поцелуи Ферека, переплела волосы и в который раз за последние дни задумалась о своей доле.