Кирилл Бенедиктов - Фэнтези-2006

— Ты не поешь, почему? — Голосок был детским и капризным. — Спой, мне нравится.

Барболка подняла голову и на соседнем валуне обнаружила растрепанную девчонку лет десяти, совсем голую, если не считать длиннющих черных волос, на которых топорщился венок из ландышей, да на шее блестит серебряная звезда-эспера [22] Семилучевая звезда, надеваемая на ребенка в знак принятия в лоно святой церкви. . Откуда она у нее?

— Спой, — повторила девочка, надув губы, — а то скучно.

— Не поется, — вздохнула Барболка, с удивленьем разглядывая странное создание. Солнце стояло высоко, Барболка видела собственную тень и рядом вторую — маленькую, кудлатую. Закатные твари средь бела дня не разгуливают, выходцы тем более.

— На! — Странное создание сдернуло свой венок и протянуло Барболке, которой ничего не оставалось, как надеть его на голову. — Ты красивая, ты мне нравишься.

— Ты тоже красивая, — засмеялась пасечница, ничуть не погрешив против истины. Личико девочки было точеным, в голубых, как небо, глазах плясали искры.

— Ты кто?

— Я… — Барболка замялась. Голышка не казалась опасной, но мало ли, имя кому попало не называют, особенно в лесу. — Я с пасеки, а вот ты кто?

— Я здесь танцую, — тоненькая ручка ухватила Барболку за запястье. — Хочешь потанцевать?

Девушка покачала головой, но незваная собеседница в ответ только рассмеялась и, не выпуская Барболкиной ладошки, вскочила в полный рост на камень. Барболка, сама не зная как, тоже оказалась на ногах. Они стояли на скользких валунах, держась за руки, а между ними бежал ручей.

— Видишь, как весело? — Девчонка тряхнула волосами, и Барболка услышала дальний звон колокольчиков, наверное, его донес ветер. — Почему ты не танцуешь?

Танцевать на камне среди ручья, да еще когда тебя держат за руки?!

— Кто тебя держит? — В волосах девчонки вновь белели ландыши. — И кого держишь ты?

— Никого, — огрызнулась Барболка и вдруг увидела Ферека с искаженным от ярости лицом. Парень показался из-за ели, в руке его был нож. Барболка не выдержала и закричала.

— Фу, — девочка свела бровки, — он плохой. Иди вон! Вон!

Ферек остановился, словно налетел на невидимую веревку, покачнулся и исчез.

— А теперь? Теперь тебе весело? Теперь ты будешь танцевать?

Весело? Ферек исчез, но все равно было плохо… Все равно! Потому что седой господарь — хозяин Сакаци, а она — пасечница!

— Идем танцевать, — маленькая проказница вновь вцепилась в руку, — ну идем же!

Девушка сделала шаг, еще один, еще… Ландыши пахли все сильнее, тени были черными и четкими, словно в лунную ночь.

— Спой, — потребовала лохматая непоседа, — только веселое!

А почему бы и не спеть?

А радуга в самом деле зажглась, дождя не было, а радуга горит, первая радуга в этом году.

— Танцуй! — кричала девчонка, и они кружились, взявшись за руки, и вместе с ними кружилось небо с облаками-птицами.

— Танцуй! — Радуга раздвоилась, сквозь нее пролетела птичья стая.

— Танцуй! — В разноцветном вихре мелькнуло худое, орлиное лицо со шрамом на щеке.

— Танцуй! — Это не птицы, птицы не смеются, у них нет рук, только крылья.

Танцуй, танцуй, танцуй!..

— Барболка, — кто-то ее тряс, потом девушка почувствовала у своих губ горлышко фляги и отпила жидкого сладкого огня.

— Жива! — Голос, такой знакомый, и как же нежно он звучит. — А я уж невесть что подумал.

«Я»? Кто — «я»? Барболка приоткрыла глаза и увидела Пала Карои. На этот раз сакацкий господарь смотрел Барболке прямо в глаза и лукаво улыбался. Светила луна, одуряюще пахли ландыши, так они еще никогда не пахли. Уже ночь? Какой странный сон ей снится.

— Что ты тут делаешь? — Сакацкий господарь отбросил фляжку и уселся на камень, подогнув под себя одну ногу. — Что-то случилось?

— Ничего, — заверила Барболка и тут же вспомнила про разорванную блузку. Девушка торопливо вскочила, прикрывая руками грудь.

— Тебя что, кошки рвали? — покачал головой Карои, его глаза больше не смеялись. — Или хуже?

— Ферек, — призналась Барболка, — только я сбежала от него. Укусила и сбежала!

— Укусила, — господарь поднял темную бровь, — кошечка закатная. И как же ты его укусила?

— За язык. — Заступнички-мученички, что за чушь она несет, что гици о ней думает?!

— Что же он делал, — удивился господарь, — что ты его за язык ухватила?

Ответить Барболка не смогла бы, даже если б захотела, потому что ее руки каким-то образом оказались на плечах Пала Карои, а губы гици приникли к ее губам, и как же это было дивно, только больно быстро кончилось. Господарь отстранился и, склонив голову к плечу, разглядывал задыхающуюся Барболку, словно диковину.

— Так было дело?

Так?! Сравнил жабу с ласточкой! Девушка замотала головой, не находя слов.

— Что же ты не кусаешься?

Он был рядом, он был совсем другим, не таким, как на дороге. И она тоже была другой. Тогда он давал деньги, а она не взяла. Тогда рядом было два десятка витязей, и все глазели на нее. Все, кроме господаря.

— Так что же ты не кусаешься? — повторил Карои, стягивая с плеча Барболки злополучную кофтенку и осторожно касаясь губами кожи. — Не хочешь?

— Нет, — все было непонятно, чудесно и страшно, и Барболка не знала, что хуже — если он уйдет или если останется.

— Нет? — Бровь снова взмыла вверх. — Но почему? Потому что тебе хорошо или потому что плохо?

— Когда хорошо, даже кошки не царапаются, — выпалила девушка, обомлев от собственной смелости.

— Царапаются, — расхохотался господарь, сильные руки толкнули девушку, она не удержалась и упала в ландыши. Встать ей не дали. — Еще как царапаются. И кусаются. А еще они мяучат. Ты будешь мяукать?

Как хорошо, что она сбежала от Ферека! Как хорошо, что уснула на этой поляне! Как хорошо, что Пал Карои ходит теми же тропами!

— Я все сделаю, как гици хочет, — прошептала девушка, — все…

— Ты сказала, — он посмотрел ей в глаза, — а я слышал. Сними все, что на тебе, и отпусти волосы, пусть летают.

Барболка кивнула. Вот так и бывает, знаешь же, что нельзя, а не можешь остановиться. И не хочешь.

Юбка упала к ногам темной лужицей, рядом легла многострадальная кофта, как же она все это завтра наденет?

— Расплети косу. — В лунном свете он был совсем молодым и невероятно, невозможно красивым.

Барболка лихорадочно вырвала и отбросила ленту, которой так гордилась, налетевший ветер подхватил освобожденные пряди.

— Волосы — это твои крылья, — засмеялся Пал Карои, — их нельзя связывать, их нельзя подрезать.

Крылья? Но разве она сейчас не полетит к огромным пляшущим звездам? Полетит!