Кирилл Клеванский - Колдун. Путешествие на восток

— Наверно нам стоит вернуться, — чуть насмешливо сказала тори.

— Не волнуйся, — я разве что в грудь кулаком не ударил. — Тим Ройс и не такое выдерживал. Так что я могу посидеть немного, а ты продолжай веселиться за нас обоих.

— А потом мне твое тело до судна тащить? Ну уж нет, сэр наемник, придется вам на своих двоих топать.

— Жестокая ты женщина, — притворно всхлипнул я.

— Пираты! — взревел дозорный. — "Морской Сокол" на три часа!

Я оглянулся. На палубе начался хаос. Все метались, боцман давал тычки особо ретивым и раздавал наставления. Старпом, крепкий лихой мужик, открывал арсенал, находящийся прямо здесь и народ расхватывал оружие. Абордажные сабли, ножи и легкие арбалеты. У стреломета встали канониры, как я их называю, а выбежавший на миг кэп, двинул весьма слащавую речь и тут же юркнул куда подальше. Почесав затылок, я повернулся на те самые три часа, и вдалеке увидел здоровенную махину с черными парусами. Нормально так — оперативно морской божок работает. А ну ка.

— Кофейку и бабу рыжую, — с этими словами я кинул вторую монетку в море.

Ждал я долго, около минуты, но ни заветного напитка, ни девушки с огненными волосами, мне так и не перепало.

— Халтурщик, — показал я кулак водным просторам и понесся к нашей каюте.

Сшибив по дороге несколько матросов, я распахнул дверь и увидел растерянную Мию, метавшуюся по комнате. Здесь была разбросанная одежда, мешок с распахнутой горловиной и еще какой-то хлам. Понятно, леди настолько в шоке, что собирается для побега. А куда с этой лодки денешься. Вокруг лишь море, течения нам не известны. Дрейфовать можно сезонами. Схватив девушку за руку, я усадил её на кровать. Мия была неестественно бледна, а в глазах застыл ужас, вперемешку с железной решимостью. И как такие качества могут сочетаться в дворцовой тори?

— Сиди здесь и не высовывайся.

Я спокойно подошел к стойке и отвесил на пояс оружие. Потом накинул куртку, так, на всякий случай, движения не стесняет, а от скользящего удара сбережет. Следом я вынул кинжал, и вложил его в руки Гуфар. И лишь после этого я открыл дневник, достал закладку и напитав её всей силой, что имел, пригвоздил к двери. Та тут же покрылась серебряным инеем. Вытащив сабли, я направился к выходу.

— Мы умрем?

Обернувшись, я увидел как леди сжимает кинжал и с надеждой смотрит на меня.

— Сегодня — нет. Да не волнуйся ты так. Тебя по-любому в плен будут брать. Пираты женщинами не размениваются. А потом ты скажешь, что дочь Визиря, и с тебя будут пылинки сдувать, ожидая выкупа и боясь гнева Султана. Уверяю, обеспечат лучшей заботой, чем твой знакомый наемник.

— А как же ты?

— А что я? Вот есть колобок, он от порядочного количества злодеев ушел. У меня же в этом плане опыт куда как богаче. Так что — будем живы, не помрем.

— И да — пока я жив, эту дверь не сможет открыть ни один из смертных. Цени преимущества шарханства.

Стоило мне захлопнуть дверь, как серебряный иней расползся на косяк и часть стены. Запечатано на славу. Таким запором и демона можно удержать, не то что кучку джентльменов удачи. Прислонившись спиной к стенке, я стал ждать. Наша каюта находилась в самом конце коридора, дальше только трюм. Так что сюда прибегут в последнюю очередь, когда на верху закончится рубка. Проход здесь узкий, максимум два человека пробегут. А уж драться и вовсе в одиночку будут. В общем, при благоприятном стечении обстоятельств, я здесь и всю сотню прирезать могу. Проблемы повторить подвиг небезызвестных спартанцев нет. Вот только я не знаю как управлять кораблем, но ничего, может и матросню не всю прирежут. Нужно же кого-нибудь на рабский рынок продавать.

Так я и стоял. Ждал. Сердце билось ровно, спокойно. Страх пока только ходил вокруг и скалил зубы, а неизвестное мне чувство, но вряд ли это безумие, лишь тряслось от предвкушения. И вскоре раздались удары барабанов. На психику давят. Резкие, гулкие удары создавали впечатления, что морской дьявол рвет цепи и стремиться на поверхность, чтобы утянуть душу неудачника во тьму глубин, где царит вечный мрак и холод. Туда, где воют и стонут утопленники, где стенают повешенные бунтовщики, и мертвые пираты гремят костьми, покрытыми водорослями. Морской ад ждет своих жертв. Песня смерти окутала корабль.