Александра Якивчик - Не будите в кошке зверя! Последствия бури

— Тогда рассказывай свою версию.

— И это все? — с недоверием спросил принц.

Я поняла, что он имел в виду. Все ли это, что я хочу узнать.

Пока да. А что был за дар, за который Ник расплатился своей жизнью, я, кажется, догадываюсь. А догадку можно подтвердить и позже.

— А ты хотел глобальную истерику с битьем посуды и обвалившимися стенами? — усмехнулась я, садясь на край своей кровати. Не стоя же нам разговаривать. — Обойдешь, у меня денег нет, а империя обеднеет, если будет счета гномов оплачивать…

— Алекс, я тебя обожаю.

— Я в курсе. По-моему, у нас это взаимно. Хоть мне и хочется иногда тебя удушить.

Ник только улыбнулся, понимая, что я просто пытаюсь немного разрядить обстановку, и сел рядом со мной.

Заговорил он не сразу, но я его и не торопила. Догадывалась, что рассказывать об иллалирах так же сложно, как и об Ир'карах. Казалось бы, сказано все…, а все равно можно упустить какую-то важную деталь, мгновенно изменяющую все, что довелось услышать.

— Нашу природу довольно трудно объяснить даже нам. Слишком странная и изменчивая она была, есть и, наверное, будет. Так что, попробую рассказать с самого начала, — немного подумав, начал свой рассказ принц…

…Наш мир назывался Тириан и был населен всего двумя расами — нами и, как мы их называли, древнейшими. Эта была первая раса, которую создал наш демиург. Будучи ещё слишком молодым, он долго наблюдал за развитием своего первого детища, анализируя и пытаясь учесть все свои промахи и ошибки. Как и многие собратья в его возрасте, он мечтал создать идеальную расу, но, как и у многих, у него ничего не получилось.

Как и древнейшие, мы были абсолютно неотличимы от простых людей. Но, если первая раса хоть обладала невероятной магической силой, острым умом и вечной тягой к знаниям и новым открытиям, то мы были весьма посредственными. Неплохие маги воды, но другие стихии напрочь отказывались нам повиноваться. Единственным нашим достоинством, по мнению демиурга, было создание множества разнообразных боевых и бытовых заклинаний с использованием единственно доступной нам магии.

Но в основном ничего особенного мы собой не представляли. Демиург, разочаровавшийся в новом детище, покинул Тириан, попросив древнейших приглядеть за развивающимися собратьями.

И вскоре после его ухода начали проявляться первые странности, связанные с нами. Абсолютно случайно было обнаружено, что наша кровь может излечить от любых, даже смертоносных заклинаний. Но не успели мы и заинтересовавшиеся данным обстоятельством древнейшие найти объяснение странному феномену, как начали появляться первые 'переродившиеся'.

Сначала никто не верил безумным сказкам оживших собратьев о других мирах. Мы даже долгое время думали, что кто-то издевается над нами, оживляя почивших родственников и подсылая их к нам с разными бреднями. Но когда мы все почувствовали на своей шкуре эти 'бредни', то начали понемногу понимать, чем, не ведая того, наградил нас демиург. Точнее, понимать это стали наши соседи, которые начали понемногу изучать наши способности, ведомые вечной жаждой знаний. Выслушивая наши рассказы о прожитых жизнях, они начали находить общие закономерности, которые связывали всех нас.

Многие расы, которым мы впоследствии открылись, пытались повторить их опыт, найти более точное определение того, кто мы… Но превозмочь старый и мудрый народ, живший бок о бок с нами, никому так и не удалось.

Древнейшие считали нас вестниками. Само слово 'иллалир' с их языка переводиться как 'тот, что несет весть'. Хорошую ли, плохую ли… но этой вести всегда ждут. Ждут и уже не надеяться узнать, постепенно забывая о ней и живя дальше, своей жизнью…

Но рано или поздно прошлое в нашем обличии дает о себе знать. Именно поэтому наш магический зверь — это черный волк. По поверьям одного народа он — вестник скоро гибели, резких негативных перемен в жизни того, к кому придет этот зверь. Для них волк — бездушный убийца, за которым идет только горе и беда.

А для других черный зверь — это символы защиты, надежности и долгой жизни. Каждый из них прав по-своему. Таков закон жизни: что горе для одних оборачивается счастьем для других. Может, это неправильно, жестоко и бессердечно, но так бывает. Причем довольно часто…

Существует ложное убеждение, будто мы сами выбираем миры, в которых хотим переродиться. Увы, но это не так. Не мы выбираем, а нас. Мы всегда появляемся в том мире, где больше всего нужны. Неважно кому — людям, богам или Хранителям… Или даже самому миру, чтобы удержать его над тонкой гранью между хаосом и равновесием… Мы словно запасные игроки в вечной игре чьих-то желаний, интересов и жизней. И приходя в новый мир, мы навсегда остаемся в его истории, даже если сами этого не хотим. Моя прошлая жизнь яркий тому пример…

Но существует одно ограничение — за одним миром может быть закреплен только один иллалир. То есть получается, что кроме меня в этом мире ни один другой представитель моей расы переродиться не может. Не знаю, зачем наш демиург поставил такое ограничение, но раз он решил так, значит, у него были на то довольно веские причины. Или это получилось случайно, что более вероятно.

Что ж касается того, что нашей стихией в любом мире является вода… Те же наши древние соседи говорили, что это связано с самим образом нашей жизни. Мы умираем и возрождаемся вновь, и каждая жизнь для нас — это череда новых или старых проб и ошибок, новые уроки, которые намертво врезаются в нашу память, не давая возможности повторить их в будущем. После каждого мира иллалир меняется. Неуловимо, почти незаметно, но каждый раз у него появляется новая привычка, новый принцип… Или новая боль, которую он будет хранить в своем сердце до тех пор, пока снова не вернемся в нужный мир… Но, как бы то ни было, все это повторялось из раза в раз, из жизни в жизнь, создавая замкнутый круг, который с каждый оборотом совершенствуется, приобретая что-то новое, забывая старое… А вода, это как раз символ бесконечного движения, развития, совершенствования. Для древних это был символ перемен и постоянства одновременно. Ведь течение рек, морей и океанов постоянно меняет свое направление, принося в знакомые, казалось бы, места, каплю чего-то нового, необычного…, порой даже странного.

В общем, так мы и жили в одном мире — вечные странники и вечные ученые, у которых желание постичь сами основы мировоздания часто усыпляют или заглушают инстинкт самосохранения…

— Что же случилось потом? — когда Ник замолчал, тихо спросила я.

Мы уже давно лежали на моей кровати, прислонившись к её спинке, и задумчиво рассматривали бесконечную россыпь белоснежных звезд-самоцветов на бархатном покрывале осенней ночи. Сегодняшняя ночь была на удивление спокойная, не смотря на то, что под стенами Столицы стояли псы…