Оксана Демченко - NZ

Океан чуть покачивался и плыл перед потрясенным взглядом, я смаргивала слезинки, мешающие видеть все резко, внятно. Бездна черна и прозрачна, как ни одно земное море. Я в этом ламинате Васиного костюма на лице — будто голову опустила внутрь универсума и вижу его, саму поверхность рядом и невесть что — в недрах. Текучее, загадочное, слоистое. Может, это водоросли? Ну — косморосли то есть. Дотянуться бы. Я наверняка успею. Надо извернуться, нырнуть… Когда я попробовала сунуться глубже, почти сразу увидела идущее к поверхности гигантское тело. Кит. Блин, я на Земле их в кино-то видела раза три, а чтоб рядом… Кит приближался, слегка светился — так показывают обычно южные моря с этими, не знаю названия, а по сути они морские светлячки и проявляют все, что движется. Кит оказался совсем рядом, я очень хотела увидеть его морду…

И мне врезали по собственной моей морде со всей дури, аж голову мотнуло назад и садануло обо что-то твердое.

— Сима! Си-ма!

Видение нехотя растворилось, прощально рассыпав в сознании брызги чего-то пенного, шипучего — шампанского с хвоста кометы, наверное. Я проморгалась. Лежу на спине на плоском и прохладном. Волосы на затылке болят: их норовит выдрать злобная Гюль, которая перепутала меня с репкой, а себя с трудолюбивым дедом из сказки. Она борется за урожай из моих лохм всеми силами: орет, и лупит опять по моему лицу, которое ни разу не мяч для волейбола.

— Отстань, убивца, — попросила я.

— Сима, — она уронила мою больную голову на жесткое и села рядом, мешком свалилась. — Прости. Я все просчитала, но забыла проверить, как переносят чистый универсум люди твоей расы. К тому же не инициированные, понимаешь? Ну, вы не выходили так далеко от своей планеты и вам не дали… настройку. Пять часов у нас запас по окислителю, я так думала. А тебя скрутило сразу, воздух не был значимым фактором. Воздуха нам хватало.

Она еще что-то бормотала, норовила посчитать на пальцах, хмуря роскошные брови и ругая себя за неосмотрительность. Я злилась. А вам бы было приятно понять, что вас обманули, использовали? Что вас повезли на смерть, хотя твердо верили — угрожает вам в худшем случае укус комарика. Малярийного, блин. Без вакцины, которую ей вкатили врожденно, а мне и укол не поможет.

— Давай, сознавайся, — посоветовала я. — Я тебя прощу, наверное. На первый раз. Если плакать будешь жалобно.

— Корабли ИА не допускают присутствия иных транспортов в своем секторе, — выдавила Гюль, покосившись на меня. — Но всегда спасают людей. Были прецеденты, после двух аварий они доставляли эвакуационные капсулы в ближние габ-порты. Но если аварию подстроили и настоящей угрозы нет, просекают на раз. Не появляются. У нас была угроза жизни, к тому же ты получила от меня вводную с указанием полного уровня риска, ты должна была бояться и излучать страх. Через четыре часа нас бы точно нашли.

— Почему я это подозревала?

— Потому что ты эмпат. Риска почти не было в моем понимании, была простенькая ловушка для корабля. И вдруг — он вынырнул сразу! Я себе не поверила. Потом, когда тебя уже засунули в систему восстановления, гляжу: убила тебя премудрая Гюль… Почти совсем. Надо было внимательнее проверить параметры живучести по лучевому и силовому векторам. Там же ноль, ну чисто — ноль. Ужас. Вы совсем еще детсадовская раса, не прошли развертку второго типа.

— Но я жива.

— Тебя ускоренно развернули. — Гюль залилась слезами, как в первый день, ну прямо восплакала, блин. И сразу вспомнила сравнение, свое же собственное из того дня. — Мы не уме-ем! Ни-икто не уме-ет! Это уровень старши-их, понимаешь?

— Нет, но мне пофиг, — отмахнулась я, и села.

Костюм с меня сняли, обрядили в нечто короткое, радужное и вроде симпатичное. Только я больничную робу просекаю в любом цвете. Это она и есть. Меня точно лечили, и серьезно. Но я иду на поправку. Хотя в голове такое творится, хоть опять ею колоти об твердое — может, тогда лишние мысли высыплются, а толковые примнутся. Я осторожно постучала себя по гудящему лбу. Не помогло. Хлопнула открытой ладонью, посильнее. Гюль испуганно на меня уставилась, забыв закрыть рот.

— Где кит?

— Кто?

— Красивый такой кит. Крупный. И плавники, знаешь — с зазубринками вроде. Светится немножко. Я видела его, пока ты не начала меня лупить и будить. Хочу кита.

— Вот, — Гюль махнула руками. — Везде. Корабль, понимаешь? Мы в нем. Он нас слопал и везет домой, в габ-порт. Наверное. Хотя он никому свои планы не сообщил. Этот, который тебя лечил, наорал на меня, наречия не знаю, но мысли он показал. Сплошь ругань. Зол был — страшно. Хотел меня не спасать, но закон есть закон.

— Где он?

— Там, — махнула рукой Гюль. — Там навигационный отсек, он же главный нервный узел, он же мозг. Не знаю, не смотри так. Технологии кэфов вне моего понимания. И он все равно не появится, ты же цела.

Вот стану я второй раз верить ей, если я и в первый ни на ноготь не поверила? Гюль до настоящей атипичности не ближе, чем Васе. Она привыкла к прайду, то есть к следованию за лидером. Она просто не могла попытаться грохнуть меня, ей одиночество хуже смерти. А моя смерть — хуже одиночества… За спиной со всхлипом вздохнули: подтверждает, очередной раз втиснувшись в мои не особо умные мысли. Пусть её. Глядишь, своими глупостями обзаведется.

Коридор начался от указанной двери типа «шторка», изогнулся и уперся в красивую сплошную стену янтаря. Полированного, с прожилками зеленоватого молока и сочными медовыми полостями, прозрачными — и непроницаемо глубокими. Я вежливо постучала по преграде.

— Уважаемый кит! У нас в авиации принято баловать пассажиров в первый полет. В кабину к пилотам пускать или хоть в бизнес-класс. — Я подумала и подмигнула стене. — То есть, это не совсем правда, это скорее слухи. Но вы же не какая-то занюханная авиакомпания. Вы лучший в мире кит. Я себя чувствую лет на семь и хочу праздник. Пожалуйста.

Янтарь внутри всколыхнулся, стал похож на кубики льда в темном дорогом алкоголе. Меня от зрелища слегка развезло, уж больно крутилось красиво и сложно. Я так и провалилась вперед, когда преграда исчезла. Несчастный кит меня был вынужден ловить, как вышибала — пьяного гостя.

— Простите, — смутилась я.

— Бывает, — подумал он.

Прямо на душе посветлело. Хоть один нормальный инопланетянин. Как их показывают в земном кино. Рослый, стройный, большеглазый. Лоб высоченный, кожа молочно-белая, приятного тона. Глаза чернее универсума и в них эта штука, как у Тэя — бездонность.

— Спасибо, — сказала я, глазея изнутри на шар рубки и чуть покачиваясь в мягком кресле. — Как тут хорошо.

— Могу я еще раз поинтересоваться китами? — спросил он, на сей раз вслух.

Я закрыла глаза и старательно подумала о китах все, что знаю. Я вообще в плане знаний человек компактный. Раз — багаж весь выставлен на обзор. Мало его, багажа. Мне стыдно, но теперь поздно что-то менять в прошлом. Школа, телевизор и кино. Немного случайных книг в тот год в институте, еще немного — во время дежурств, когда было скучно. И все…