Оксана Демченко - NZ

Сам Олер формально, медицински, имеет неограниченную продолжительность функционирования мозга. Мечта земных олигархов, если упомянуть лишь последнюю фразу. И их же кошмар — если бы олигархи могли взглянуть на Олера моими глазами и выслушать то, что прямо сейчас рассказал кислый, как уксус, дядя-бессмертник.

Чудовищно, тотально несчастное существо. Он хотел хапнуть всю лицевую сторону шикарной жизни, но приобрёл в комплекте и изнанку — иначе не бывает. Просто изнанку замечают не сразу. А, даже обнаружив, старательно прячут от себя самих: на кой выносить сор из избы и окислитель из корабля? Термины меняются. Суть — ни на грамм.

Я назначила Олера врагом, и приняла это решение по привычке быстро. Вызнала через Гюль с её умением фильтровать информацию немало об интмайре. Но ёлки зелёные, толку от того? Злодею Олеру, правой руке главзлодея Игиолфа Седьмого, триста сорок восемь циклов. Он выглядит на сорок с небольшим земных лет. Он по классификации универсума истинный человек на двенадцать процентов. Это официальные данные, сильно откорректированные благодаря личным средствам и связям Олера. Прочее в интмайре неприродно — дублирующие системы, протезы, дополнительные и клон-органы, голубая улучшенная кровь, импланты и так далее, я не люблю вникать. Двадцать циклов назад интмайр был человечнее на процент. Потом его облили чем-то жутким враги моего врага. Олеру вынужденно обновили функцию обоняния, заменили остатки его личной кожи… И он стал гораздо удобнее для своего хозяина. Он повис на крюке, как жадная рыба, заглотившая наживку по самое пузо.

Вечность была мечтой молодого Олера циклов триста назад. Сейчас вечность — ошейник и цепь, которыми он пристегнут к кошмару по имени «бессменная работа на бессменного шефа без права на мнение и выбор». Игиолф Седьмой моложе. Он заразился жаждой бессмертия от Олера, интмайра этой семьи уже три поколения. Олер почти так же богат, как его шеф. Он знает до неприличия много тайн и обладает едва ли не лучшим интеллектом по осреднённому, базисному методу определения, принятому в универсуме: ведь указанный параметр учитывает встроенные неприродные возможности и тщательно зашифрованные базы данных. Олер-управленец вместе с креслом стоит так дорого, что вряд ли может сам себя выкупить. Пока это неважно. Он — разумное существо, одушевленное. Значит, обладает свободой воли и всей полнотой статуса.

А теперь об изнанке, которую почти бессмысленно дольше прятать. Двенадцать процентов человечности по закону универсума — пороговое значение. Еще одна песчинка на весах господина случая — и все, кранты интмайру. Из господина Олера он превратится в просто Олера, условно белковое имущество многочисленных паразитов, которые приходятся ему дальними потомками. Эти уроды разумны ровно на столько, чтобы не ждать милости от природы. Они не враги мне, но пристрелить таких отморозков — святой долг всякого одушевлённого. Периодически правнучатых родичей ловят в той или иной звездной системе, лишают статуса или ограничивают в правах после очередного покушения на остатки природности Олера. Но наследников много, а средства и судебную защиту им представляет Игиолф, всегда — получая в оплату долю прав на грядущее имущество, то есть на Олера, пока еще «господина».

Шеф давно возжелал услышать от интмайра как обязательную часть каждодневного приветствия слово «хозяин». Игиолф знает: если провести новое освидетельствование беспристрастно, Олер будет признан человеком не более чем на три-пять процентов, и тогда он утратит статус человека. И никому не сможет рассказать тайны своего шефа под присягой, с полным правом свидетельствовать. В том числе не выложит на общее изучение уровень замещения природности Игиолфа. Что делать, вот так они живут, уцелевшие хищники с уровнем дикости, достойным моего мира — в мире этом, куда более взрослом. Играют в те же игры и рвут когтями по тем же причинам.

Невзрослые они, ведь взрослым нет дела до возни в песочнице с названием власть. Есть ведь большой мир с его тайнами, чудесами и возможностями, открытыми одушевлённому и любознательному исследователю. Это негромко пробормотал, поморщившись, Кит — он, наконец-то, у меня в гостях. Сейчас сидит в рубке чужого корабля, интересуется примитивными технологиями современного универсума.

Но вернёмся к Олеру и его бедам.

Для освидетельствования независимыми сотрудниками нейтральной и всеми высоко уважаемой габ-системы нужен повод. Желательно судебный. Смерть малозначительного в игре гуманоида — габла Симы — могла дать такой повод. Лишь благодаря невероятным скорости бега и телепатичности Саида худшее не случилось семь дней назад. И вот, едва глоп-волнение в пространстве улеглось, Олер прибыл в наш габ. Формально он по-прежнему человек. Расследование нашей службы безопасности интмайр хладнокровно замял в полчаса: габмургер Тьюить сам звякнул мне и строго, со смыслом спросил: «Есть-уть ли претензии к Олеру? Нет-ить?»

Я все поняла по тону и ответила: нетуть. Тогда и было сообщено, что господин Олер ждёт меня на своём корабле, пришвартованном у гостевого вип-причала. Я во весь мозг провизжала эту информацию для Саида, он примчался с очередного спарринга, как был: в мокрой насквозь майке, с кровоподтёком во всю щеку, еще не заросшим. Гюль расслышала вопль, но не явилась. Она же три дня — именно «она». И это значит, что тысяча единиц интеллекта навигаторши все три дня загружены мыслями о наряде, достойном мгновения встречи с божественным Бмыгом. Ювелир, кстати, мозг не парит. Купил «Дно» на двое суток, не тратя сил на рассуждения о числе гостей и протяжённости гулянки. Причалы пятого сектора уже зарезервированы все: на официальное знакомство с Гюль приглашена туча гостей. Пырья родня, коллеги по искусству и сослуживцы по временам юношеской работы боевым пилотом… Все загудят в «Дне» послезавтра. Космические скорости у безрассудства взрослых гуманоидов, правда?

Саид три дня как однозначно «он». Обожаю технологии кэфов. Примитивно у них все, как у деревенских знахарок… или старой, умудрённой расы. Ни тебе грома, ни фейерверка. Ни наркоза — ни операции. Два часа весёлой болтовни в рубке Кита, вот и все, и никакой двухконтурности.

Зато я вижу: Саид медленно, но отчётливо, меняется после вмешательства в его природу со стороны Кита. Мальчик подрос на ширину моего большого пальца и на столько же раздался в плечах. У него резче обозначились скулы, глаза стали как будто вдвигаться под бровные дуги — помельчали, зато взгляд заострился. А еще образовалась привычка мрачно взирать на новых и не особо приятных людей — в упор, чуть исподлобья… Хоть сладкое не разлюбил. Сидит, улыбается Киту, сурово хмурился на Олера — и трескает угощение за обе щеки.