Елена Жаринова - Королева Риррел

— Ты, действительно, видишь меня такой? — спросила она Готто.

Вместо ответа он, повинуясь какому-то странному порыву, вдруг обнял ее. Роут вздрогнула и испуганно посмотрела ему в глаза. Но Готто и сам испугался, мгновенно разжав руки.

— Солнце садится, — сказала женщина. — Нам пора идти.

Они шли почти до самой темноты, а потом впереди заблестела полоска воды. Убедившись, что это не мираж, измученные путники со всех ног бросились туда. Однако их ждало жестокое разочарование: реку, о которой говорила Роут, они так и не нашли. Они вышли на морское побережье. Перед ними простирался водный простор, но эта вода не могла спасти им жизнь.

— А куда впадает река? — хрипло проговорил Готто.

— В море. Но я не знаю, где. Я и про реку знаю только из рассказов наших охотников.

Тем не менее, выйдя на кромку пляжа, путники, не раздумывая, окунулись в море. Роут тщетно пыталась выполоскать песок из волос. Они набирали в рот воду, и она, несмотря на соленый до горечи вкус, ненадолго охлаждала спекшиеся губы. Но душный воздух, высушивая намокшую одежду, делал ее почти каменной на ощупь, а лицо сводило от соли. Зато здесь, на берегу, можно было определиться с направлением. Когда появились звезды, Готто сообразил, где север. Там, на севере, должен был оставаться Лю-Штан. Но сколько дней понадобится, чтобы вернуться? Их силы уже на исходе. Неизвестно, встретится ли им река, или она течет южнее.

— А что на юге? — спросил он Роут. — Пустыня так и тянется до края?

— Где-то там, на юге, лежит страна Золотых статуй, — ответила молодая женщина. — Говорят, раньше наши охотники торговали с ее жителями. Но сейчас бертмед не уходят так далеко на юг. Нет, туда нам точно не добраться.

— Значит, на север, — решительно заявил Готто. — Будем идти, пока сможем.

Утро застало их лежащими на берегу. Он открыл глаза, пытаясь вспомнить, как оказался здесь, потом в ужасе огляделся. К счастью, Роут была неподалеку — она лежала неподвижно. Когда Готто, с трудом заставляя двигаться онемевшие ноги, подошел к ней, то обнаружил, что молодая женщина в беспамятстве. Может, это и к лучшему… Он взвалил Роут на плечо и понес ее вдоль берега.

Готто не сразу сообразил, что возвращается по собственным следам, спросонья перепутав направление. Это десятки лишних шагов! Шагов, и так сделанных через силу! Положив Роут на влажный песок, Готто сел рядом. Двигаться больше он не мог. Надежды нет. Солнце приближалось к зениту… Теряя сознание, Готто не заметил черную точку, показавшуюся в небе прямо над ними.

Ниметон уже сутки кружил над Мешеоротом. Правда, летающую машину, которой управляли маги Огня, нельзя было назвать ниметоном в прямом смысле: она отрывалась от земли не заклинаниями жрецов Воздуха, а с помощью идера. Несколько таких новых ниметонов было создано в секретных лабораториях Перонеды.

Чарол, глава экспедиции и правая рука мага Ортега, зевая, посматривал вниз. Что за убогий континент! На севере — Лю-Штан с его самодовольным правителем. На юге — страна Золотых статуй, вожделенная цель Сената. А между ними — месяцы пути по пустыне, которую пересекают лишь две реки, берущие начало в горах. Одна, самая полноводная, называется Шумшан. Она несет свои воды на юг, через страну Золотых статуй. Другая — Безымянная, как обозначено на картах Аникодора, — течет строго на восток, затем раздваивается на рукава и впадает в море.

Идера, который вращал мотор машины, оставалось еще на пару дней. В общем-то, задание, с которым трое магов Огня покинули Аникодор, было выполненным: они проследили путь куотов, которые Сенат отправил к Мешеороту, и теперь можно было возвращаться назад. Но на рассвете они сделали привал возле большого камня, дающего спасительную тень. Попивая вино, благодаря идеру сохраняющееся прохладным в кувшине, Чарол сначала не придал значения красным линиям на поверхности камня. Мало ли, какие кочевники могли оставить здесь свои рисунки! Но вглядевшись, он едва сдержал крик.

Художники Ортега нарисовали портрет девушки, которую искал Сенат, однако Ортег намеревался найти ее раньше. Ее черты Чарол помнил наизусть — слишком много планов было связано с этой девушкой. Так вот, неизвестный художник обломками глины нарисовал на камне посреди пустыни именно ее!

Он внимательно осмотрел рисунок, а потом следы вокруг. Никаких сомнений, люди были здесь совсем недавно, не позднее вчерашнего вечера. Эти люди тоже знают о документе. Или… Или им известна девушка, о которой там шла речь! В любом случае, побывавших здесь необходимо найти.

Чарол тут же велел заводить мотор ниметона. То снижаясь, то поднимаясь, они кружили над пустыней. Следы, едва заметные на песке, вели к побережью. Наконец, долго летая вдоль берега, маги заметили два тела, распростертых у самой кромки воды. Посадив ниметон, Чарол подбежал к ним.

На песке лежали ничком мужчина и женщина. Чарол брезгливо перевернул их, поморщился, увидев сожженные солнцем лица. Женщина застонала.

— Они живы, оба! — сказал один из магов, подходя ближе.

— Быстро несите их в ниметон. Мне почему-то кажется, что Ортег будет рад такому сюрпризу. Ну надо же, — усмехнулся Чарол, — эти двое даже и не подозревают, что умирали от жажды всего в часе ходьбы до реки!

Праздник в Котине был в самом разгаре — горожане отмечали День тунца. Ночь озарялась множеством факелов, уличных фонарей, жаровен. Толпы людей, нарядившись в карнавальные костюмы, плясали, распевая веселые песни. Веселые компании таскали туда и сюда огромные рыбьи головы на шестах. Мы танцевали с Готто, и его серебристая рубаха таинственно мерцала в свете факелов. Быстрее, еще быстрее… У меня кружилась голова, от холодного ночного воздуха горело лицо, все вокруг сливалось в сумасшедшей пляске, и только серые глаза Готто неотрывно смотрели на меня…

Я проснулась в холодном поту. События во сне были настолько яркими и четкими, словно я действительно побывала в прошлом. Мне казалось, я еще чувствую усталость в ногах, сбитых о котинскую мостовую… Более того, этот сон принес мне странную уверенность: Готто жив, но сейчас ему грозит беда. Я залпом выпила стакан холодной воды и заметалась по комнате. Но что было толку в метаниях? Я все равно не могла ему помочь и даже не знала, где он. А мои предчувствия… Даже у Хэйсоа до сих пор не получается смотреть в будущее.

В последнее время сны о прошлом беспокоили меня все чаще. Я переносилась в дальние края, по которым странствовала то в телеге, то верхом, то пешком. Правда, во сне я не видела лиц своих спутников — только белоснежные стены городов, зеркала озер или поля, седые от утренней росы. И вот, пожалуйста, — Готто.

Прошло больше двух недель с тех пор, как я неосторожным движением отправила Вису прочь из храма в неизвестном направлении. В комнате без нее стало очень одиноко — особенно это чувствовалось вечерами. Многие сестры интересовались ее исчезновением, однако правду я не могла сказать никому, кроме Хэйсоа. «Сама не знаю, куда она пропала!» — таков был мой ответ. Мелькнула как-то мысль обвинить управительницу в исчезновении керато. Будь на моем месте Сияющая, она бы только обрадовалась, получив такую возможность поквитаться с врагом. Но для меня такой вариант исключался: от таких грязных поступков потом невозможно очистить душу.