Владимир Ильин - Повелитель миражей

— Дима! — на этот раз голос прозвучал словно со всех сторон разом. Знакомый голос, до паники знакомый, — А тебя тут ждали. Мы их проучили, ты не против? Иди сюда, обними дядьку!

И зачем орать на всю улицу?

Только сейчас взгляд приметил сквозные дыры на припаркованном у доме лендкрузере. Чуть дальше тоже что-то лежало на земле, но корпус автомобиля закрывал обзор.

— Не ходи, — вцепилась в руку Таня.

— Это дядя Гриша, — принялся я объяснять, — Он меня с пеленок таскал на руках, отпусти! Видишь — я не один! Он пришел, чтобы меня защитить, — радость в душе переборола недоверие. Он все таки выжил! Дядя поможет!

— Это предатель! — Авинова вцепилась мне в плечо и зашептала, — Неужели тебе никто не рассказывал?

— А я — одиночка и неудачник, — ты уже говорила, — Я стряхнул ее со своего плеча, — Как видишь — засада все таки была, так что нет у меня тараканов в голове. А дядя Гриша — как брат отцу. Плохой ход.

— И ты обвиняешь меня в доверчивости? — соседка буквально повисла на шее, мешая идти, — Какой идиот оградил тебя от жизненно важной информации?

— Тебе же плевать на меня? — хмыкнул я равнодушно, — Не бойся, получу наследство, верну тебе деньги.

— Идиот, идиот, идиот, — твердила она, как заведенная, пытаясь ногами зацепиться за что-нибудь, — Придурок, спроси, где он был, когда твоего отца убили? Раз он ему брат? Где он был все это время?

— Наверняка готовил месть, — я слегка засомневался и умерил шаг. Таня изо-всех сил пыталась увести меня обратно, но тут не было леса. Вокруг — море заемной силы, а значит — я был гораздо сильнее.

— Дядя Гриша, мы сейчас! — крикнул я одинокому мужчине, что стоял на обломках четвертого этажа и дал Тане утащить себя за поворот другого здания.

— Я ведь тебе не нужен, — полуутвердительно спросил, глядя в заплаканное лицо.

— Поверь мне, он враг, — твердила она, так и не отцепив руки, но отводя взгляд в сторону, — И вообще, ты мне еще деньги не вернул, так что не смей умирать, — как-то неуверенно завершила Таня.

Дядя Гриша не мог быть врагом. Монолит уверенности рушился от эха искренности в словах Тани.

— Хорошо, проверим, — решился я, — Отпусти, я не уйду.

Я снял с себя легкую куртку, брюки, ботинки, оставшись в боксерках и рубашке.

— Что ты делаешь? — шепнула она.

— Есть темные очки, бейсболка? — с такого расстояния дядя мог и не заметить, что у меня на голове — все таки Таня закрывала обзор.

Девушка кивнула и быстро нашла требуемое в сумке.

Дуновение ветра, и мираж, облаченный в мою одежду, идет на встрече судьбе.

Дядя легко спрыгивает навстречу — вышло красиво. Если я был прав, такое воссоединение старых друзей пропадает зазря.

Но права оказалась Таня.

Стоило миражу подойти ближе, как его окружил барьер, а еще одна техника переломала 'ноги'.

— Теперь не побегаешь, — довольно хмыкнул Григорий и с легким недоумением уставился на горку песка на полу, — Вот сучонок! — разнесся его голос эхом по всей улице, а титанических размеров барьерный купол накрыл ее всю, — Никуда от меня не денешься!

Тело мастера вознеслось над крышей дома, за которым прятался глупый мальчишка. Сучонок явно спрятался где-то внутри.

Руки нашли продолжение в огромных воздушных плетях, что первым же ударом пробили крышу здания.

— Кто в домике живет? — рассмеялся своей шутке Прилепин, снес потолочное перекрытие и поднял к глазам испуганного мужика, что пытался укрыться под столом, — Не похож, — фыркнул недовольно и выкинул тело в сторону, — Я иду искать!

Плети бушевали над бетонной коробкой, разрушая чужие жилища с каждым ударом, подтаскивая в ужасе орущие тела к хозяину, чтобы через мгновение выкинуть их в сторону.

— Где же ты? — проревел мастер, сдув в сторону столб пыли и расковыривая подвал. Из земли поднимался пар от разрушенных труб с горячей водой, растекался природный газ и тлели обломки чьего-то имущества. Непорядок — если газ взорвется, парня может и накрыть. Григорий мысленно проследил движение газовых труб до конца улицы и перекрыл задвижку.

— Можем продолжить, — удовлетворенно вздохнул Прилепин, подлетая к следующему зданию, — Может быть, ты спрятался здесь? — удар плетью срезал одну из стен начисто, открывая содержимое комнат, словно в искусственном домике для крыс, — Нет тебя, — еще один удар располовинил здание. Проверенные комнаты разлетелись под напором силы. Григорий недовольно посмотрел на часы — время поджимало — и принялся активнее шинковать остававшихся три дома.

— Не смотри вниз, — шепнул я прижимавшейся ко мне девушке, — Он почувствует взгляд.

Мы парили в облаке взвеси и пепла прямо над сценой судного дня, скрытые от палача сферой искажения. Благодаря барьерному куполу над улицей ветра не было, так что полет не отнимал много сил — должно хватить до приезда полиции.

Глаза девушки то и дело норовили посмотреть на творящийся кошмар, даже не смотря на мои просьбы. Я и сам еле удерживался, но прекрасно знал, чем это может кончиться.

— Вот видишь, зато не смотря на это, нам есть где жить, — попытался я пошутить, — Ай!

Таня попыталась укусить меня за нос, а когда я отвернулся — попыталась вцепиться зубами в ухо.

— А я говорила — надо сразу бежать! Теперь я без квартиры, и все из-за тебя! — с угрюмым видом произнесла Таня.

— Да какая уже разница? Ты же улетаешь? — удивился я.

— А ночью где мне спать? — вариант с лесом, видимо, и рассматривать не хотела.

— Оплатить тебе люкс для принцесс? Выспишься на мягкой постельке, а завтра в путь, в счастливую юность, — с долей горечи предложил я.

— Не совсем в счастливую, — вильнула она глазами и сильнее прижалась ко мне, — Да, дядя переслал документы. Записи двадцатилетней давности на бланках десятилетнего образца, представляешь? — фыркнула она, — Вот и пришлось изобразить покорную дурочку и мириться с папой, чтобы не заподозрили. Дальше придумаю что-нибудь сама. Но ты все равно — дурак! И должен мне кучу денег! — ультимативно заявила девушка.

— Я же сказал — верну, — буркнул в ответ, уклоняясь от очередного укуса.

— Не-ет, ты не вернешь, — с неестественной добротой уточнила она, словно что-то решив для себя, — Ты полетишь со мной и отработаешь.

Красивые, гармоничные черты лица, очаровательные голубые глаза, упрямые морщинки в уголках губ. Почему же ты такая, ангел? Почему с тобой нельзя быть хорошим, отзывчивым человеком? Почему принимаешь доброту за слабость, а участие — за повод залезть на шею?

— Хорошо, — легко согласился я, дождался искорки торжества в ее взоре и добавил деловым тоном, — Мы, как ты заметила, уже летим. Предлагаю оценить услугу полета в два миллиарда.

— Что? — триумф сменился легким недоверием и категоричным ответом, — Нет!