Рэй Карсон - Книга шипов и огня

Я узнаю, что моя фрейлина — внебрачный ребенок графа Сирвано, придворного моего отца. Ее статус был слишком спорным, чтобы составить политический брак, и в то же время слишком важным, чтобы отправить ее в монастырь. Все зависело от настроения ее отца.

— Расти в его доме было ужасно, — говорит она. — Кругом шептуны, болтавшие за моей спиной, и темные взгляды, брошенные вслед. Одежду я донашивала за старшей сестрой. Она рвала ее или заливала чернилами, прежде чем отдать мне.

Я поглощена своими мыслями, когда она вспоминает все это, потому что я знаю, каково это — иметь обожаемую сестру и все время находиться под пристальным вниманием, постоянно ловить на себе осуждающие взоры двора. Всю мою жизнь Аньяхи мне сочувствовала, обнимала меня и говорила, как ей жаль меня. Теперь я понимаю почему.

— Я добровольно пошла работать в прачечную. Просто чтобы уйти и почувствовать себя полезной. Однажды при дворе мой отец заметил мои руки, все в мозолях и трещинах. И он избил меня. — Она пожимает плечами, как будто это не сильно расстраивает ее. А может, так оно и есть. Аньяхи никогда не бывает долго в плохом настроении. — Он также решил, что если я так сильно хочу работать, то он подыщет мне что-то, подходящее моему статусу, такому уж, какой он есть. Он правда так и сказал, «такому уж, какой он есть». Так что он устроил меня прислуживать своей последней жене, которая была ненамного старше меня. Он думал, что это будет для меня наказанием, но мы с ней стали подругами. А когда твоя маменька забеременела Алодией, миледи порекомендовала меня Химене, которая тогда была фрейлиной королевы.

Я спрашиваю:

— Ты когда-нибудь жалела, что пришла во дворец служить моей семье?

— О боже, нет, конечно. Я любила твою маму. И Алодию, хотя она невыносимо независимая и упрямая. Но ты, Элиза… Ты — радость моей жизни.

Она хитро улыбается.

— А кроме того, кормят во дворце гораздо, гораздо лучше! Стряпню графа нужно было скармливать животным.

Я хихикаю, вспоминая ночь год назад, когда мы ползли вместе на кухню за кокосовым пудингом, прямо под носом у Химены. В Аньяхи всегда в равной мере сочетались сопереживание, хорошее настроение и озорство, идеальное дополнение в пару моей серьезной и тщательной нянюшке.

Аньяхи замолкает, обмахиваясь веером. Веки у нее тонкие и полупрозрачные, как ветхий пергамент. Она состарилась за то время, что я ее не видела. Я наклоняюсь и целую морщины у нее на лбу.

Она улыбается, ее глаза все еще закрыты.

— Ты хорошая девочка, Элиза. Бог был прав, что выбрал тебя.

Я судорожно сглатываю. Ее любовь ко мне всегда казалась мне глупостью, но я благодарна ей за это. Может быть, Бог послал мне ее не просто так. Может быть, он знал, что я нуждаюсь в ком-то, кто мог бы понять, хотя бы немного, какой может быть моя жизнь. Я осторожно вытаскиваю веер у нее из рук. Когда я взмахиваю им перед ее лицом, она вздыхает с удовольствием. Я остаюсь с ней еще долго-долго.

В ту ночь Алехандро говорит мне, что до моего нового дома осталось всего несколько дней пути.

— Это хорошо! — восклицаю я. — А то я уже плохо пахну.

Затем мое лицо вспыхивает и заливается жаром, сравнимым с пустыней летом. Эта несчастная поездка сделала меня слишком легкомысленной.

Но он только смеется в ответ.

— Вам еще далеко до лорда Гектора.

Он смотрит вправо, где королевский страж сидит, полируя свой меч. Он услышал комментарий короля, и его усы дернулись, но лицо осталось невозмутимым.

— Как леди Аньяхи? — спрашивает Алехандро.

Я пожимаю плечами.

— Она говорит, что нога уже гораздо лучше, но она всегда так позитивно настроена, что я не уверена. Она слабее, чем хочет казаться.

— Вы ее очень любите. — Его взгляд смягчается, или, может, это лишь отблески костра, но мне становится трудно дышать. Он смотрит на меня так пристально, будто я одна в этом мире. — Элиза?

— Я… Она мне очень дорога.

— Ей повезло, что она осталась жива. Гектор рассказал мне, как вы и леди Химена вытаскивали ее из-под кареты.

Я смотрю на песчаные сланцы, из которых сложен наш лагерь, несмотря на то, что король улыбается мне нежной улыбкой, о которой девушки потом могут думать часами. Позже, когда я буду лежать одна под одеялом, я позволю своей памяти оживить этот момент и усыпить меня. Я даже посмею надеяться, что начинаю ему нравиться, что он меня полюбит и будет рад, что мы женаты.

Но прямо сейчас у меня есть вопросы.

— Алехандро, а эти Заблудшие… Они же не всегда нападали на путешественников.

Мой муж проводит рукой по черным волосам.

— Нет, не всегда.

— Почему сейчас? Почему на нас? — Я хватаюсь за юбку, чтобы не суетиться. Сейчас он скажет мне, чтобы я не волновалась, что эти вопросы не для маленьких девочек, как обычно говорил папенька…

— Мы считаем, что они вступили в союз с Инвьернами.

Я не сразу нахожу что сказать.

— Почему вы так думаете?

— Теперь у них есть стальное оружие. Стрелы из мягкого светлого дерева, какие мы никогда не видели раньше. Кроме того, в прошлом году группа Заблудших убила трех торговцев и сделала это острым инструментом, используемым для колки льда.

Ледоруб. Я никогда не видела льда или снега, хотя читала о них. Но почему Инвьерны объединились с Заблудшими? Мне в голову приходит мысль.

— Единственная сухопутная дорога пролегает между Джойей и Оровалле, — размышляю я вслух.

Он медленно кивает, глядя на меня с таким интересом, что я чувствую, что прохожу испытание. Я вдруг понимаю, что мы не встретили других путешественников на дороге. Хотя во время сезона ураганов дорога должна быть наводнена торговцами.

— Рискованное решение — путешествовать по этой дороге сейчас. — Я стараюсь говорить мягко, не допуская ни тени упрека.

— Да, это было рискованно. Но наше путешествие было тайным. Не представляю, как они узнали.

— Может, это было случайное нападение?

Он пожимает плечами.

Но мой разум спотыкается о его слова. Тайное.

— О чем ты говоришь? Тайное?

— Мои люди в Бризадульче не ждут возвращения своего короля еще месяц или около того.

Своего короля. Тайное путешествие.

А королеву? Что-то в моем взгляде заставляет его напрячься.

Я глубоко вдыхаю.

— Они ведь вообще не знают обо мне?

Он качает головой.

— Нет. Они не знают, что я привезу с собой жену.

Дорога выравнивается, и наш путь становится более комфортным. Воздух наполнен жаром, но легче ощущается на коже из-за постоянного легкого ветерка. Размытые, коричневатые пятна портят горизонт. Песчаные бури, объясняет мне лорд Гектор, когда замечает, что я смотрю на него. Во время сезона ураганов ветер дует вглубь материка от океана, и образующаяся песчаная буря так сильна, что может содрать кожу человека до костей. Я рада, что мы поедем на запад, к морю, оставляя дюны далеко-далеко.