Valery Frost - История классической попаданки. Часть первая

Ошалелый взгляд старшей леди.

— Уборку генеральную. И окна пооткрывать, чтобы сквозняк везде был.

И затем куда-то вниз сквозь лестничный проем:

— Коня запрягать! Срочно.

Переодевшись и повязав на голову косынку, на пример пиратской косухи, Аня вскочила в седло и помчалась к центральным торговым воротам, где когда-то рассказывала толстому стражу, какой тот бесстрашный и свирепый воин.

По дороге все пыталась вспомнить, как звали того молчаливого бородача, что ездил с их компанией на заброшенное кладбище. Однако память выдавать информацию отказывалась, а идти искать того, сама не зная кого, Ане претило.

И все же, удача любит рисковых. Махнув рукой на девичью память, Аня ворвалась в рабочую обитель стражей и тут же наткнулась на искомый объект, который как раз выходил из помещения.

— Леди Анна?! — Удивление, сочувствие, жалость, радость — вся гамма человеческих чувств уложилась в два слова.

Аня отмахнулась:

— Все потом, срочно, вы мне нужны.

Аня намеревалась в срочном порядке посетить склеп в надежде отыскать хоть какой-то намек на антибиотики. В крайнем случае, в завалах неотремонтированной части подвала — медицинскую энциклопедию с рецептом или историей возникновения пенициллина.

Заброшенное кладбище порадовало новоприбывших отсутствием следов непрошенных гостей и целехонькими тайниками. Не церемонясь, Аня пригласила своих спутников внутрь. Бородач Огний же решил по-другому и оставил напарника наверху.

Еще из прошлой жизни, Аня помнила, что самым первым антибиотиком стала обычная плесень, «выжимка» из плесени, которую ввели больному «гнойным воспалением» и тем самым спасли ассистенту доктора Флеминга жизнь. Но ты же не станешь объяснять убитым горем родственникам, что девочку может спасти плесень! И иголок-шприцов нет в этом мире еще.

Аня рылась везде: в оставшихся сумках продавщиц, в шухлядах и ящичках, перевернула все вверх дном, но так ничего и не нашла. Ни единого намека на таблетки.

— Черт! Черт! Черт!!! — Ругалась девушка, срывая рекламные плакаты со стены. Эмоции зашкаливали: — Обычная пневмония не может убить человека! Не может!!!

Пиратка схватила стоящий на тумбочке кассовый аппарат и швырнула в стену, где совсем недавно был аккуратно развешены комплекты нижнего белья. И откуда только силы взялись?

Аппарат с грохотом лупанулся в стену и замер, смешно повиснув воздухе. Бег времени для Ани остановился, затем медленно начал набирать обороты: кассовый аппарат наполовину ушедший в стену вываливался из гипсо-картонной перегородки, оставляя в стене прореху размером с голову. Из дыры пахнуло химическими ароматами.

— Огний! Свети туда! — Аня бросилась к дыре, стала руками выламывать куски мела. Измучившись наблюдением за страданиями леди, ночной страж отстранил девушку и со всего размаху рубанул мечем по стене, образовав новый дверной проем. За стеной обнаружились высокие стеллажи с бытовой химией, шампунями и прочей дребеденью, складировавшейся на полках магазина «Копеечка».

Через полчаса истеричных криков и поисков при романтичном, но слабом освещении свечей, Аня нашла стеллаж, полностью принадлежавший аптечному киоску. Антибиотик широкого действия в ярко-красной упаковке призывно заглядывал Ане в глаза.

— Фух, — выдохнула Аня, — срочно домой. С меня — пьянка.

Объявившись в замке первым делом Аня проверила точность исполнения розданных недавно указаний. Леди Юдора в полуобморочном состоянии сидела у кровати Сольвейг. Комнату наполнял аромат весенних цветов. Прекрасное время последнего месяца весны…

В Сольвейг пытались влить очередную порцию теплой воды, стояли над душой и уговаривали девушку открыть рот. Блондинка сопротивлялась, сжимая губы и отворачиваясь от чашки, когда Аня ворвалась в комнату, вплетая в свежесть ветра солнечные нотки любимых духов.

— Аня, — прошептала Сольвейг, приподнимаясь на локтях.

Вымученная улыбка, слабый блеск глаз и блондинка безвольно падает на подушки, отчего старшей леди становится совсем плохо и она срывается в рыдания.

— Леди Юдора, слезами горю не поможешь! — Рыкнула Аня, направляясь к кровати. — Дайте стакан воды и две ложки.

— Что вы собираетесь делать?

Голос из темного угла заставил девушку вздрогнуть, а леди Юдору заткнуться.

— Собираюсь вылечить вашу дочь, — прищурилась Аня, проверяя догадку об адресате заданного вопроса — лорд Вазилайос.

Холодный, медлительный, расчётливый, он выходил из тени, словно владыка мира из сумрака, давил психологически, нависая над собеседниками. Ане стало не по себе, в голове замутилось.

— Что вы собираетесь делать? — Повторился вопрос.

Анино сознание на грани забытья выдало автоматом: «Выключить все магические воздействия.» мир вокруг взорвался: запульсировал красками и звуками, закружил девушку в кадрили.

Возмущению брюнетки не было предела:

— Многоуважаемый лорд Вазилайос! Для того чтобы поговорить со мной по душам не обязательно использовать грязные методы воздействия на психику. На данный момент я — единственный человек, который может вернуть вам вашу жизнь. Это лекарство, — Аня потрясла зажатыми в кулачок таблетками, — единственное, что излечит леди Соль. Для вашего же успокоения я при вас приму одну из пилюль и вы убедитесь в ее безопасности. А пока, будьте так любезны, не мешайте.

Угрозу Аня исполнила — глотнула, предварительно продемонстрировав, таблетку антибиотика. Затем раздавила вторую такую же в ложке и заставила Сольвейг выпить лекарство.

— Сейчас ты должна выпить как можно больше воды и поспать. Через три часа я вернусь.

Два часа из трех Аня проплакала. Там в лесу она плакала больше от обиды, чем от страха или напряжения. Сейчас же, девушка выплеснула наружу все, что так долго сдерживала внутри: злость, обиду, разочарование, горе, страх, одиночество, разочарование. В дороге по вечерам, сидя у костра рядом с Аполлошей, девушка пела, чтобы не расклеиться. Пела бравые солдатские песни, пела веселые заводные новогодне-хороводные, пела детские, пела бардовские песни. И все они были как одна — жизнеутверждающие. Сейчас же хотелось выть. И Аня не сдерживала себя. Все равно еще не сошедший с лица синяк скроет все следы.

Кстати о следах. Еще один час из трех девушка посвятила своей внешности: нашла подходящий парик, скрыла по максимуму синеву под слоем тонального крема, переоделась в удобные домашние вещи и направилась в комнату Сольвейг на первом этаже.

Все признаки улучшения состояния больного были на лицо: блондинка все еще бледная, как поганка, полулежала на подушках, держа мать за руку и рассматривала розарий в установленное напротив балкона огромное зеркало.