карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

Вилхо чересчур любит себя, чтобы любить еще кого-то.

Олли лежал на циновке, подтянув колени к груди. Он больше не плакал, но лишь дышал судорожно. Вздымались и опадали бока, словно у загнанной лошади. И нить слюны сползала по щеке. Пальцы вцепились в ременную петлю ошейника. А взгляд и вовсе был безумен.

Присев рядом с врагом, Янгар коснулся коротких волос и сказал:

- Ты зря отказываешься от еды.

Олли словно не услышал. Только дыхание замедлилось.

- Если ты не будешь есть, то умрешь.

- И что? - голос Олли был слаб.

- Ничего. Но тогда ты не сможешь убить меня.

Янгар сел и вытащил из-за пояса флягу. Прижав ее к губам Олли, он заставил сделать глоток. Крепкая перцовая настойка обожгла рот, и Олли закашлялся.

- Ты думаешь, что лишился всего, - фляга легла в руку Олли, и пальцы сжались, проминая металл.

- Разве нет?

Он все же повернулся.

Мутный взгляд. Больной.

- Просто у тебя слишком много всего было, - Янгар подпер подбородок кулаком.

- А у тебя?

Олли встал на четвереньки и потряс головой, точно надеясь избавиться от пут сна.

- У меня... у меня когда-то не было ничего, кроме жизни и ошейника. Железного, - Янгар провел рукой по шее. Порой ему казалось, что на ней остался след. Он ведь долго не сходил - красная намозоленная полоса, которая людям знающим сама за себя говорила.

- Ты раб, - с непонятным удовлетворением произнес сын Ину.

- Был. Но однажды я перерезал хозяину горло... не смотри так. Он был сволочью и заслужил. Жаль, что умер медленно.

...в своих снах, тех, которые появлялись до побега, Янгар убивал хозяина медленно. И тот, захлебываясь кровью, скулил. И вымаливал пощаду.

Хорошие были сны. Яркие.

После них и жизнь становилась веселей.

- Ты проклят, - Олли сел. - Раб, убивший хозяина.

- Проклят. Еще до этого. Наверное, даже с рождения, если такая судьба, только... какая разница? Я живу.

Вцепившись руками в короткие волосы, Олли дернул их.

- Что будет со мной? - спросил он.

- Не знаю. Мне ты не нужен.

Олли ждал.

И решение было очевидно.

- Отправишься домой. Твой отец...

- Не простит мне того позора, который я навлек на семью, - Олли вскочил, покачнулся и тут же сел.

Он не знал, как вести себя. А Янгар не собирался подсказывать. Да и позора особого он не видел.

- Твоя вина только в том, что ты оказался слабее.

- Я позволил взять себя в плен. А затем позволил надеть это, - сунув палец под ошейник, Олли дернул. - Отец предпочел бы видеть меня мертвым, чем... таким.

Он опустил голову и добавил:

- Он сделает то, что должен был сделать ты.

- Убьет сына? - в это Янгар не готов был поверить.

- Не сына, но раба, которого не должно было быть. И... если ты хочешь спросить, то да, я боюсь его гнева.

Видя, что Янгар молчит, Олли продолжил.

- Для моего отца честь рода - не пустой звук. Он скорее позволит умереть всем нам, чем...

- Породнится с таким, как я.

- И это тоже.

- По-моему, - Янгар поднялся. - Нет никакой чести в том, чтобы убивать своих детей.

- Ты не понимаешь.

- Конечно, я не понимаю. Куда мне. - за пологом шатра шел дождь, один из тех, осенних, долгих, которые наводили тоску, выматывали душу и порождали странные мысли. В них не оставалось места для войны, зато был овраг, полный осклизлых отяжелевших листьев и скрытая под ними могила.

Найти бы.

Овраг недалеко... а в сундуке Янгара лежат сапожки из красной мягкой кожи и каблуки посеребренные, со звонкими подковками.

Спросить про могилу?

Кейсо вновь глянет с жалостью и отговаривать будет...

...но ведь овраг недалеко.

А Олли Ину остался.

Он был рабом, но относились к нему, как к гостю. И Кейсо взял за обыкновение пропадать в синем шатре, проводя с Олли многие часы. Это было похоже на предательство и несказанно злило Янгара, до огненных мошек перед глазами, до бешенства, подступающего к горлу и желания убить.

Пожалуй, хорошая битва помогла бы избавиться от ярости, но осенние ливни приглушили пламя вражды. Отступил Тридуба к Лисьему логу, уводя остатки своих людей. Янгар же, вместо того, чтобы двинуться по следу, ждал.

Чего?

Он сам не знал.

Война эта вдруг показалась пустой, лишенной всякого смысла. И медлил Янгар. И все чаще, пытаясь сбежать от самого себя, он уходил в лес.

К оврагу, ныне заполненному гнилыми листьями.

Водой.

И памятью.

Он пытался найти могилу, однако не преуспел. Почти переломив себя готов был задать вопрос Кейсо, но заглянул в глаза и промолчал. Да и так ли важно, где лежит тело, если душа уже давным-давно пересекла порог? И надо было отпустить ее, но...

...в овраге Янгару становилось легче.

Глава 19. Маленькая медведица

В тот день, когда Янгхаар меня спас, шел дождь.

Вообще дожди зарядили давно, наполнив некогда столь уютный лес сыростью. Вода смешала запахи и вымочила листвяные ковры.

Лес засыпал.

И прежде такой уютный, стал чужим.

Серое небо лежало на пиках ветвей. Пил влагу лесной мох. И каждый шаг мой отзывался всхлипом, словно бы лесу тяжело было держать мое неуклюжее медвежье тело. А человеку в нем вовсе не было места. Пусть бы холода я не ощущала, да и болезни людские были мне не страшны, но чем дольше пребывала я в медвежьем обличье, тем более неуклюжим слабым казалось собственное тело.

Ветви цеплялись за волосы. Острые сучья норовили разодрать кожу, да и старая паутина липла к ней, словно желала поймать. Лишь Горелая башня была рада мне-человеку.

Осенний лес желал видеть медведицу.

Как я вышла к оврагу?

Не помню.

Просто шла, перебираясь с тропы на тропу, пытаясь справиться с одиночеством, которое стало совершенно невыносимым, и слушала жалобы ветра. Ему тоже было холодно и мокро.

Я не сразу узнала место.

Овраг. Черно-бурый покров гнилых листьев. Ручей, разбухший на осенних дождях, грязен. И корни деревьев торчат из глиняных стен. Вода устремляется вниз, вырезая на мягкой плоти земли узоры.

Я не собиралась спускаться.

И оставаться сколь бы то ни было надолго. Я уже развернулась, чтобы уйти, когда раздался лязг. А в следующий миг я заревела от внезапной боли. Железные зубы вонзились в мою лапу, пробив и мокрую шерсть, и кожу... Я рванулась, поднялась на дыбы, пытаясь стряхнуть капкан, но струна цепи прочно привязала его к старому дубу.

Холодное железо не собиралось отпускать добычу.

Я металась, дергалась, пыталась добраться второю лапой до скрытой пружины или хотя бы расшатать цепь. Но металл лишь крепче впивался в плоть.

И цепь держала прочно.

От обиды и боли мне хотелось плакать.

А потом я увидела Янгара.

Он шел по краю оврага, ступая беззвучно, словно и не человек - призрак. Вода стерла и его запах. Вымокли черные косы, прилипли к спине. Пропиталась влагой одежда. И лишь острие копья в руке блестело ярко.