Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 2. Путь к себе

Как, вероятно, каждый новичок, Турухан здорово робел перед принятием Священного Напитка. Неизвестно, как он подействует, боязно, что новая Избранная Дева, готовившая зелье в первый раз, что-то не так сделает. Но, долг обязывал. Шаман решительно поднёс Чашу к губам и опорожнил её. Мгновение, и он почувствовал, как всё его существо наполняется небывалой Силой. Такое единение души и тела не дано было испытать простому смертному. Бубен гремел, отдаваясь в его мозгу уже настоящими раскатами грома.

Вот уже открывается Дорога. В последнюю секунду Избранная Дева подала Турухану небольшой самородок — подношение Невидимым Родителям.

В изнеможении Шаман пал на землю лицом вниз, крепко сжимая кулак.

Люди знали — тревожить путешественника нельзя: он всё равно не отзовётся. Сейчас уже в новом теле, дарованном Родителями для путешествия, опускается глубоко под землю, где ждёт его Чёрная Ладья для плаванья по Великому Подземному Морю. Если хватит сил, удастся сладить с Ладьёй и переплыть Море, сразу попадёшь в место, откуда восходит Отец Солнце. Там Невидимые Родители подхватят посланника и вознесут в свои Чертоги.

Если путешествие будет удачным и вернётся Шаман в своё земное тело невредимым — Хвала Невидимым! Нет — Мёртвого Шамана должно захоронить с почестями. Так Родители заповедали.

***

Правый кулак Турухана был крепко сжат. Вдруг качнёт Ладью, потеряется подношение. Тогда ни в Чертоги, ни обратно домой не попадёшь. Левой рукой Шаман управлялся с рулевым веслом. Лодка двигалась вперёд сама, надо было только вовремя обходить часто возникающие на пути каменные островки. Так проверяли Родители внимание и пригодность новичков.

Духи были милостивы: невредима была Чёрная Ладья и её Кормчий. Вот и другой берег уже недалеко…

Словно сильные руки подняли Турухана из Ладьи. Миг, и он уже стоял перед стеной Небесного Огня.

— Входи, Новый Избранник! Видеть Невидимых получают право только навсегда переселившиеся в Наших Небесные Чертоги. Так не взыщи: отгородились мы от тебя Небесным Огнём, чтобы тебе не умереть. А тебе на Земле дел много предстоит. — Голос, вроде, был один, но в то же время Шаман ясно осознавал, что говорят с ним в неизъяснимом единении все Невидимые Родители.

— Славны будьте в веках! Простите мне, малому человеку, что тревожу Ваш покой.

— Не прощения тебе просить надо, а награды: с честью прошёл ты испытание и путешествие совершил. Ведомо нам, какая нужда тебя в путь отправила. Наше слово: быть тебе Туруханом до скончания твоего земного века. Хана же нового не избирать. Жив ваш Повелитель. А за Детей с тебя спросим. Пока Тогизбей не найдёт дорогу домой, ты и Шаманом и Вождём будешь.

— Велика ноша

— Каждому по его силе и разумению груз отмериваем. Что же ты подарок нам не отдаёшь? Запамятовал? Брось его в Огонь Небесный. Он переплавится и вновь Слезами нашими станет, только ещё более чистыми и святыми: редко такая слезинка с неба упасть может. Только в особые времена, нынешним подобные.

Турухан едва смог разжать кулак. Сильно было его напряжение: отпечаток золотого камешка на ладони на всю жизнь остаться может.

— Домой иным путём тебя отправим. Дорога через Подземное Море только в одну сторону, чтобы вечно пирующие в наших Чертогах не бродили туда-сюда из мира мёртвых в мир живых …

***

Нервная дрожь, а может судорога, волной прокатилась по распростёртому у костра телу. Шаман возвращался из Великого Путешествия. Избранная Дева подала Молодому Турухану плошку с оленьим молоком. Чудодейственный и питательный напиток благотворно подействовал на путешественника.

Что с подношением — спрашивали люди.

— Славны в веках Невидимые Родители и мудрость их. — Турухан разжал правый кулак. Самородка не было, только навсегда остался отпечаток от него на ладони. — Приняли Родители подношение и наказ, как дальше жить, дали…

В собачьем приюте

Кобель и сука стояли друг против друга почти нос к носу. Если не приглядываться, казалось, что происходит обычный ритуал собачьего знакомства и обнюхивания. Однако, уши собак временами прижимались к головам, звери, тихонько рыча, приподнимали верхнюю губу и демонстрировали друг другу могучие клыки. Рык был совсем недружественный. Внимательный наблюдатель мог бы без труда проникнуть в смысл собачьей пантомимы. Да кому надо разглядывать бездомных животных! А роли в представлении были ясно обозначены и без слов. Сука вела себя сдержанно, но агрессивно. Кобель иногда виновато пытался вильнуть перед ней хвостом, голос у него был скорее просительный, чем грозный.

Дивились работники приюта на странную парочку: такие здоровые, ухоженные псины. И вот, бездомные. Кто ж таких на улицу прогнать решился? И в приюте почему не в вольерах содержатся?

— Любимая! Дни и ночи я летел к тебе на крыльях своего чувства! Ты меня ждала?

— Больно надо! Тут женихов хватает. Сокол ясноглазый с собачьей мордой.

— Но наш союз скреплён Духом Земли!

— Он мне не хозяин.

— Это, как?

— Так, мой хозяин — Лёха Базука…и ещё чуть-чуть Колян.

— Кто такие?

— Не твоего собачьего ума дело! Чеши откуда пришёл!

— А дети?

— Ты — гитлеровская собака, не может у нас общих детей быть!

— Но ведь были, Были!

— Дурак! И фашист! Я, когда под землю спустилась, уже неспособна была к овуляции. Физиология! Знаешь, Борман, такие слова? Ты человеком был, грамотным, должен знать! Хотя, ты и в человеческом обличьи был цепной собакой бешеной при Хозяине. А щенков я ещё на земле зачать успела. Не простила бы себе во век, что вынашивала фашистских отродий! Дети, конечно, за отцов не в ответе, а мне каково было бы?

— Ты откуда про фашизм знаешь?

— При людях состояла. Базука. Хоть и уркаган, историей интересуется. Ничто человеческое ему не чуждо. Смотрел по телику серию фильмов про Великую Отечественную войну. Я тоже из подвала поднималась взглянуть. Любопытно было, хотя и человеческие дела меня не касаются. Я так думала, что не касаются. А прислушалась — имечко знакомое да редкое — Борман. Прикинула что к чему — попала в лапы к негодяю бедная девушка! Видите ли, красив, как чёрт, и светится в темноте!. Дура я дура!

— Так лет-то сколько прошло. Я уже, может быть, другим стал.

— Из фильмов ясно поняла: срок давности на преступления нацистов не распространяется! Кстати, если уж припёрся, позволь полюбопытствовать: говорили, что ты в Латинскую Америку драпанул с денежками Третьего рейха.

— Хотел! Мост Советская Армия перекрыла, какой — неважно: ты в Европе, точно, не была, хоть и больно грамотная. Пришлось ампулу с цианистым калием разгрызть. Лёгкого конца хотел! Не получилось. А человечье тело моё союзники обнаружили: горьким миндалём ещё разит. Вычеркнули из списка живых. Которые поглупее, легенду про Америку сочинили: денежки-то тю-тю!