Олег Верещагин - Последний воин

Гарав увидел, что глаза Фередира стали бешеными, а губы искривились, обнажая оскал. Маг нахмурился и неожиданно ласково сказал продолжающим метаться и кричать хоббитам (их мужчины оборачивались в отчаяньи, думая, что в рощу пробрался враг — кое-кто уже явно собирался лезть через овраг на выручку):

— Не бойтесь, друзья. Мы поможем! — И вдруг…

Гараву почудилось, что маг с конём превратился в большое крылатое существо — птицу не птицу, окутанную огненным ореолом… Взметнулись полы балахона — и его серый перелетел овраг одним могучим прыжком. Более того — кони людей, не дожидаясь понуканий, ринулись следом, Гарав еле успел вцепиться в узду и луку седла…

…Жёстко тряхнуло. Мальчишка плотно сжал колени и с изумлением понял, что сидит в седле. Мага видно не было, зато послышался крик Эйнора:

— Гарав справа, Фередир слева — смерть убийцам — дагор, Кардолан!

«УааааарррррРРР!» — зарычал его рог — когда он успел схватить рог с перевязи и протрубить?!

— Даго-о-о-ор!!! — закричал Фередир, склоняя пику.

И Гарав подхватил его крик:

— Даго-о-о-ор!!!

…Неизвестно, что подумали хоббиты при виде воинов-людей. Но, конечно, им показалось, что на помощь пришли могучие сверхъестественные силы — Гарав потом долго с удовольствием вспоминал молодое изумлённое лицо с огромными глазами, в которых обречённая тоска сменилась надеждой на чудо. А Хсан уже нёс всадника дальше — и Гарав понял, что это будет его первый конный бой.

И как бы не последний — на коне мальчишка воевал плохо…

Высокая посадка позволяла вастакам приподниматься и стрелять из лука на скаку во все стороны. Но в конной сшибке посадка кардоланцев — глубокая, с прямыми ногами, прочно упёртыми в стремена — была идеальной для таранного удара. Кроме того, лошади у кардоланцев были мощней вастакских. А расстояние для луков позволяло сделать один залп. Один, да и то не всем, потому что Гэндальф серым вихрем, в котором сверкали синие молнии, налетел на ближних вастаков.

Эйнор схлестнулся с вастаком, чей шлем был дополнен кольчужной маской и украшен пучком синих и золотых перьев. Это было последнее, что видел Гарав, потому что потом он получил страшной силы удар в щит и кувыркнулся с коня.

Его спасли сразу несколько вещей. Во-первых, вастак, наслышанный о конной посадке врагов, явно не рассчитывал, что сшибёт соперника одним ударом — и проскакал ещё полсотни шагов, прежде чем развернулся. Во-вторых, мальчишка умел падать и не покалечился, не выпустил ни щита, ни копья. А в-третьих, враг явно не подозревал, как можно драться таким копьём, как у Гарава.

Падение оглушило и разозлило мальчишку. Во всяком случае он не сделал того, что, по мнению вастака, должен был сделать одинокий пехотинец перед всадником — не побежал. Вместо этого он пригнулся и стал ждать, глядя только на летящую к нему солнечную искру — наконечник хвостатого копья вастака, который скакал полным карьером.

Копьё с треском ударило в подставленный щит. Но в последний момент, повинуясь чутью, Гарав чуть повернул его — и одновременно выкинул вперёд и вверх своё копьё, упирая его в землю тупьём.

Вастак взревел, но коротко и захлёбываясь. Войдя под нижний край его круглого щита, широкий наконечник выскочил, пройдя через кожаный доспех, внутренности и почку наружу — и сбил всадника наземь, проткнутого копьём навылет. Конь вастака с жалобным ржанием полетел в сторону, мотая головой и вскидывая круп. Гарав обернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится из седла — по хоббитской стреле в каждом глазу — подскакавший и замахнувшийся на него второй враг.

В двадцати шагах рубились Эйнор и командир вастаков — видно, они не одолели друг друга копьём и пикой. Гэндальф возвращался с дальнего края луговины. Фередир, спешившись, осматривал бок Азара.

— Чёрт, всего один! — досадливо вскрикнул Гарав. — Один всего! А?!

К нему подошёл Хсан. Удивлённо фыркнул: мол, ты куда делся, хозяин, мы так хорошо начали?! Гарав обнял коня, поцеловал:

— Прости неумеху…

Сабля упала из перерубленной над локтем руки вастака-командира. Гарав услышал крик на адунайке:

— Пощады!

— Ты пощадил?! — свирепо прорычал Эйнор — не похоже на себя, Гараву на миг почудился золотой ореол, окруживший Эйнора и превративший юного рыцаря в огромного воина (и было в воине что-то… страшное,если честно…).

И Бар, сверкнув на солнце синей сталью и алым узором, рассёк вастака надвое — от макушки до седла…

… — Смотри, — Фередир гадливо показал Гараву наконечник подобранной вастакской стрелы — с двойным шипом. — Не вырвешь сразу, только вырезать из тела… Погань смрадная, хуже орков.

— Не сравнивай даже скверных людей с орками, — сказал Эйнор. — Что с Азаром?

— Бок поцарапал, в коня били, да я увернулся — знаю их сучью повадку исподтишка кусать…

Эйнор кивнул. И повернулся к Гараву:

— Кувыркнулся ты знатно.

Гарав повесил голову. Он понимал, что уцелел случайно.

— А вот как ты конного поддел — это смотреть было приятно, — закончил Эйнор. — В общем, ни хвалить, ни ругать не буду.

— Я научусь… — пробормотал Гарав.

Эйнор махнул рукой:

— Закончили.

Но потом вдруг обнял Гарава, притиснул к себе и, чуть наклонившись, горячо шепнул в ухо:

— Волчонок, прости меня. С тобой путешествовать — всё равно что с кочки на кочку прыгать, ну честное слово! Прости…

— Да ладно, — Гарав отстранился смущённо.

И понял, что на самом деле не держит на рыцаря никакого зла.

Хоббиты между тем собрались вокруг спешившегося Гэндальфа — он казался добрым и терпеливым дедушкой в окружении множества внучат. А между тем этот дедушка зарубил пятерых вастаков — столько же, сколько кардорланцы вместе, даже больше на одного. (Двое было за Фередиром, по одному — за Эйнором и Гаравом.) Впрочем, собрались там только женщины и дети — мужчины ходили по полю. Они потеряли всех пони… и хотя разбросанные вещи уцелели, среди убитых были четыре женщины и десять детей. Почти всех закололи в спину копьями либо зарубили ударом по голове, в лицо — такой удар всадник наносит, уже проскакав мимо бегущего от него пешего — удар назад и вниз, от него почти нет спасения.

— Сволочи, — сказал Гарав по-русски, увидел маленькую девочку (почти человеческую) с разрубленной надвое головкой. Сглотнул и, присев, стал осторожно обвязывать бинтом из сумки страшную рану, чтобы скрыть её от глаз. — Сволочи, за что они их?! Твари, гады… — Он вытер намокшие глаза о плечо и расцарапал лицо жёсткой кожей колета. — С ними так надо, пойти в их земли и с ними так надо со всеми…

— Не говори так, оруженосец… — тихо сказал подошедший Серый Странник.

Гарав вскинул глаза:

— Ты знаешь мой язык?!