Олег Верещагин - Последний воин

Зато ожерелье, перстень, новый пояс (с мечом и кинжалом) нашли своё место сразу. Мальчишка удовлетворённо повертелся перед зеркалом — настоящим стеклянным, очень хорошего литья, в дубовой раме, украшенной причудливыми завитками. Отросшие совсем уж непомерно волосы он недолго думая стянул сзади в хвост и перевязал нашедшейся цветной тесьмой. Тут так не носили, но не запретят же…

— Пойдём? — кивнул он Фередиру и тщательно распушил хвост. Друг махнул рукой:

— Ты из-за музыки, что ли? Погоди, это так пока… Совет наверняка не кончился. Совсем стемнеет — тогда… Пойду, тоже оденусь, как подобает настоящему оруженосцу настоящего рыцаря.

Он вышел. Гарав походил по комнатке, потом, чиркая кресалом, зажёг лампу на столе (свет оказался ровный и довольно сильный), присел и придвинул к себе писчие принадлежности. Ради интереса написал на листке бумаги несколько строк — ни о чём, имена, названия мест. Перо было непривычным, но не так чтобы сильно неудобным, только необходимость часто макать его в чернильницу — красивую, бронзовую, сделанную в виде крепостной башни — напрягала немного. Да и леворукость тут мешала, приходилось держать руку немного навесу, чтобы не смазать написанное. Гарав изобразил логотип группы «Ария», вздохнул. И вдруг, словно на что-то решившись, склонился над листом…

… — Что ты рисуешь? — Тихо подошедший переодетый по-праздничному Фередир по-свойски навалился на спину и плечо Гарава, с интересом заглядывая под его руки.

— Пашкин-Холл… — усмехнулся Гарав. — Так назову свой дом. Во, гляди.

Он отодвинул подальше лист пергамента, на котором — не без клякс, аккуратно, даже, можно сказать, со вкусом припудренных, впрочем, тонким песочком — был старательно выполнен почти готовый чертёж первого этажа и начатый — второго. Тут же были начерканы образцы резьбы — вроде бы смутно знакомые Фередиру… и в то же время — нет. Но красивые.

— Сколько такое может стоить? — поинтересовался Гарав.

Фередир почесал нос:

— Ну-у-у… Если пойдёшь в Гильдию Строителей здесь, в Зимре, — отдашь все четыре сотни кастаров. Если поищешь умельцев на месте — станет вдвое дешевле, а то и втрое. Но зато тут покажешь княжеский пергамент — и тебе за эти четыреста кастаров и лес выдержанный привезут, и резьбу твою сделают, и вообще всё, вплоть до последней дверной скобы. Заходи и живи.

— Ого. — В Гараве проснулся тамбовский мужичок Пашка, скупой и расчётливый. — Неплохо тут у вас шабашники зарабатывают. Четыреста золотых, воину за такое лет восемь нужно пахать!

— Пах… А, понял. А что ты хотел? Вон как размахнулся! Два этажа, и вширь ого… Волчонок, — Фередир зашептал в ухо другу: — А ты что, ты случайно не эльфийку свою украсть задумал сюда? А что, давай! Я с тобой поеду… И ещё ребят можно найти, запросто…

— Нет, не задумал! — Гарав сердито отстранился. — Покажешь потом, где это место — ну, Гильдия. Гулять, так гулять, без денег не останусь. На крайний случай — продам часть земли.

— Ага, продашь, — засмеялся Фередир, садясь рядом и по-прежнему с интересом рассматривая чертёж. — Это тебе не theyd, это Княжий Дар Землёй. Твоей семье, понимаешь? Выслуженный theyd — да, можно продать. А эту землю у тебя ни купить, ни отнять нельзя — и сам ты её подарить или поменять не можешь. И даже князь не может отнять. Даже если ты или кто-то из твоих потомков совершат предательство — прости, не обижайся! — земля всё равно у вашей семьи останется… Да ладно, сотня у тебя ещё есть, не обеднеешь. А Гильдию я тебе как-нибудь покажу… Идём, теперь уже пора идти.

— Идём. — Гарав отодвинул листы и встал…

…Оказалось, правда, что ещё не очень-то и «пора». В большущем высоком зале, где горели — частым поясом выше человеческого роста — множество факелов и было излишне жарко, хотя и собралось не меньше ста человек, но как раз Нарака не было. У дальней стены стояли несколько накрытых столов. Оркестр на возвышении (Гараву вспомнилось «Гнездо кукушки») разыгрывался, а народ разговаривал, разделившись на несколько отчётливых группок. К одной из них — состоявшей из подростков и юношей примерно от тринадцати до двадцати лет — целеустремлённо двинулся Фередир, бесцеремонно выкликая нескольких человек по именам. Судя по тому, как снисходительно на мальчишку смотрели окружающие, такое поведение тут было в порядке вещей (Гарав убедился в этом немедленно — как раз вошедший в зал седой мужик в чёрно-золотом заорал на весь зал: «А, наконец-то я вижу тебя, старый хряк!» — после чего ринулся обниматься с тощим, унылого вида, но тут заулыбавшимся человеком, на хряка совершенно непохожим, женщина рядом с которым мученически возвела очи горе). Впрочем, Гарав отметил это мельком — на него с любопытством уставились полтора десятка пар глаз — это значило, что предстоит самая неприятная для любого мальчишки процедура знакомства в новой компании, которая определит дальнейшее, так сказать, статусное положение.

Правда, всё оказалось довольно просто. Уже позже Гарав понял важную вещь — собравшимся оруженосцам незачем было кого-то из себя строить, а значит — задирать кого-то для самоутверждения. Даже самые младшие из них отлично знали, что такое человеческая кровь и ноющая от верховой езды в доспехах поясница. Поэтому всё в принципе ограничилось пожатиями предплечий и представлением (Гарав запомнил только одного — Карьятту сына Гомбы, да и то потому, что он был харадрим, типичнейший, хотя и одетый по-арнорски). А потом начался бесконечный разговор: оруженосцы спрашивали, Фередир отвечал. Рушились и горели ангмарские крепости; толпы прекрасных дев с плачем бежали за спасителями, умоляя взять у них самое ценное;орды орков забивались в пещеры при виде отважной тройки; Элронд внимательно прислушивался к советам Эйнора (у Фередира не достало наглости выставить советчиком себя), жалкие морэдайн убегали от одного стука копыт, холмовики возвращались под нуменорскую власть целыми кланами, лично Эру оказывал помощь в самых безумных начинаниях — в конце Гарав поверг Ангмара и разрушил Карн Дум почти до основания.

— Выходит, нам теперь и воевать не с кем, — уныло подытожил веснушчатый пацан — на лицо лет двенадцати, не больше. Остальные скорбно закивали, и Гарав понял, что такой трёп тут никто не оспаривает и не принимает всерьёз — слушают с удовольствием и сами, небось, при случае не прочь так же трепаться. И точно: один из оруженосцев тут же начал рассказывать, как они неделю назад вернулись из Харада — а там, братцыыыыыыЫЫЫ!.. Но что там такого— так и осталось неясным, хотя начало вышло многообещающим, потому что вокруг началось волнение, все как-то подобрались и раздались по сторонам, стало тихо, и в зал вошёл Нарак в сопровождении сына, Эйнора и ещё нескольких человек — по виду и рыцарей, и «гражданских». Никакой особой помпы не было — князь взмахнул рукой с улыбкой (кажется, искренней), громко сказал: «Веселитесь!» — и под грянувшую плясовую — какой-то лихой фолк — повёл по расчистившемуся центру зала красивую, хотя уже немолодую женщину, глядевшую на него тоже с искренней улыбкой. «Княгиня Гваэль», — шепнул Фередир, хлопнул Гарава по локтю и унёсся.