Олег Верещагин - Последний воин

— Дома, — сказал Фередир и так глубоко выдохнул, что, казалось, подул новый ветер. Словно с этим выдохом он сбрасывал с себя какую-то тяжесть. И Гарав понял, что весёлый и бесшабашный Фередир тоже всё это время таскал на плечах груз страха. Может быть, привычный и обыденный, но…

Неудивительно, что в средневековье люди взрослели быстро…

…Гарав вначале думал, что их не встретили и даже немного обиделся — разве их миссия не была важной?! Но буквально при выходе с территории порта (Гарав увидел вывеску таверны с изображением рыбы, с блудливой улыбочкой выглядывающей из кружки с пенящимся пивом, и хотел уже спросить Фередира, не тот ли это «Пьяный тунец», про которого Фередир говорил в селе, где они встретили гномьего разведчика?) их поджидала группа из десятка всадников — под княжеским флагом, в богатой одежде, рядом с которой потёртая поддоспешная кожа путешественников показалась почти что нищенскими обносками. Гарав почувствовал смущение, но тут же отметил, что более их внешний вид никого не задевает и не оскорбляет — напротив, им были откровенно рады.

— Мы ждали, Эйнор сын Иолфа, — сказал, раскрывая объятья, рослый атлет, возглавлявший встречающих. — Мы все ждали, а князь ждёт и сейчас. Поторопимся — весть о том, что ты вернулся, радостна, но увидеть тебя своими глазами будет для него ещё большей радостью!

Садясь в седло, Фередир шепнул Гараву:

— Рауд сын Тира, княжеский майордом [26] Майордом — высшее должностное лицо в княжестве, «премьер-министр». нас встретил. Великая честь.

— А почему не сам князь? — спросил Гарав, перехватывая повод.

Фередир сделал огромные глаза и промолчал, даже слегка отъехав от Гарава, как от сумасшедшего…

… — Удачной ли была твоя поездка? — Рауд улыбнулся Эйнору. — Олза извёл отца упрёками в том, что тот не послал его.

— Поездка была разной, — ответил с улыбкой рыцарь. — И, если бы поехал Олза, сейчас мир был бы иным совсем.

— Ты не встречал в тех местах Серого Странника?

— Я встречал многих, — пожал плечами Эйнор. И жалобно покачнулся в седле: — Ох, мудрый майордом… Я сейчас хочу лишь представиться Нараку и убедить себя, что я и правда вернулся.

— Понимаю, — кивнул Рауд. — А кто твой второй оруженосец?

— Йотеод Гарав Ульфойл, он бежал из ангмарского плена. Достойный и храбрый воин.

— Ну, другого рядом с тобой не может и быть, — убеждённо кивнул Рауд…

…Чем выше вела полная солнечным светом и мягким теплом улица, тем шире она становилась и тем богаче были дома по её краям. Фередир кому-то махал, с кем-то здоровался, вертелся в седле и шутил с двумя своими ровесниками из свиты майордома. Гарав не обижался, что дружок про него подзабыл — он ведь вернулся к себе… Да и по сторонам смотреть было интересно. Во многих садах, разбитых вокруг домов, журчали фонтаны — небольшие, не такие, как в Форносте. Конские копыта звонко били камень… и вдруг мостовая ухнула вниз, и стоящие по обе стороны моста, ведущего к крепостным воротам над пропастью, стражи в чёрно-алом спросили:

— Кто идёт?

В ответ Эйнор протрубил в рог и крикнул:

— Рыцарь Кардолана Эйнор сын Иолфа возвращается, исполнив долг, чтобы услышать слова князя!

Гарав обернулся, когда они ехали по мосту — кавалькада майордома поотстала, трое путешественников оказались впереди. И у мальчишки захватило дух — отсюда, с вершины Олло Нэлтиль, мир был громадным и поделённым начетверо: синее небо, зелёное море, алые крыши города и изумрудные луга и рощи вокруг него.

— Господи, — вырвалось у мальчишки. Больше слов не было, и Гарав молчал до того момента, когда в гулком каменном дворе исполненный собственного достоинства мальчишка лет десяти — в чёрно-алом, с кинжалом на золотом поясе — принял поводья Хсана и, преклонив колено, звонко и весело сказал — искренняя радость перебивала церемонность слов:

— Войди в крепость князя, где тебя давно уже ждут, отважный рыцарь Эйнор сын Иолфа!

Эйнор, спешившийся первым, оправил куртку, коротко глянул на оруженосцев. Рыцарь был бледен, а его голос позванивал:

— Идите за мной и молчите. Сейчас решится… — Он не договорил, но Гарава пробрал морозец, да и Фередир притих…

…Коридор — справа глухая чёрная стена, слева арочные окна, в проёмах между которыми застыли металлическими истуканами семифутовые гиганты, гвардия князя, опускавшие мечи за идущими — от плеча и вниз, остриём в каменный пол из алых плиток. Собственные шаги били по ушам. Гарава подташнивало от напряжения…

…Зал. Справа камин. Спереди — трон. По сторонам трона — два гвардейца, у камина — два поднявших головы пса. Всё. Больше никого нет. Ни толпы придворных, ни торжественной музыки.

Только рыжий человек на троне — в ало-чёрной мантии, на рыжих волосах корона — серебряный обруч, восемь пар золотых мечей. Настоящий меч — обнаженный, длинный — поперёк колен. У человека пронзительные недвижные глаза (глаза викинга, подумал Пашка)и густая короткая борода — рыжая с сединой.

Мутит всё сильней.

У Эйнора мёртвое лицо. Губы с синевой. Что он… а, да.

Оруженосцы встали на колено по сторонам от Эйнора, опустившегося первым. Склонили головы. Голос — голос Эйнора:

— Мой князь, я вернулся.

— Я вижу, рыцарь. — Голос сильный, густой, чуть хриплый, голос командира воинов, который в сражении кричит не «вперёд!», а «за мной!» и добавляет ещё пару слов, которые не напишут в красивых летописях. — С чем?

— Со словами, которых ты ждал. И многими другими, которых ты не ждал, но которые отвечают твоим мыслям.

Гарав не может не смотреть — он смотрит, не поднимая головы, исподлобья. Человек откидывается на троне. На лице — радость… и ещё что-то. Кивок.

На лице Эйнора живут глаза — серые, сияющие, полные печали и преданности. «Князь ему был вторым отцом», — вспомнил Гарав. Эйнор смотрит на князя так, словно просит у него прощения. За что? Непонятно… В ушах звенит.

Из-за трона бесшумно выступает рыжий — похожий лицом на князя — мальчишка лет шестнадцати. Серьёзный, строгий (а искоса подмигивает Эйнору), на руках поднос — большой, тяжёлый, нагруженный какими-то мешками… От мешков пахнет хорошо выделанной тонкой кожей (как обострилось обоняние…).

— Ты сделал то, что должно, рыцарь Эйнор сын Иолфа и мой воспитанник. — Князь встал. Эйнор бледнеет ещё больше, хоть это и невозможно. Губы шевелятся… он встаёт в рост. — Теперь и я исполню свой долг — долг воздаяния за храбрость и верность. Фередир сын Фаэла, оруженосец.

— Да, мой господин. — Фередир вскидывает голову.

Нарак берёт с подноса один из мешков. А, нет, это скорей большой кошель…

— Большее дать могут лишь Валары. Мой долг воздаяния тебе, Фередир сын Фаэла, оруженосец.