Олег Верещагин - Последний воин

Все трое прилипли к борту корабля — только Эйнор стоял молча, не сводя ласково сияющих глаз с наплывающего города, а Фередир буквально отрывал Гараву рукав вместе с рукой и твердил, захлёбываясь:

— Видишь? Вон порт! Вон, смотри — чёрные пузатые корабли и красные паруса — харадские! А вон под чёрными парусами, с высоченной кормой — это гондорские… а, смотри-смотри-смотри — эльфийский корабль! Вон тот, как лебедь! А — вон! Вон, гляди! Олло Нэлтиль, это и есть Олло Нэлтиль — а вот это всё — Трёхбашенная Крепость, нас там ждут и мы там живём! То есть теперь и ты будешь жить! Гляди, Волчонок, ну гляди же — правда, здорово?!

Гарав кивал заворожённо. Спору нет, Форност был больше и, пожалуй… величественней,что ли? Древней мощью издали веяло от его башен, стен и мостов. Но Зимра словно бы радостно взбегала вверх по склонам гор, и среди густющей сочной зелени белели полосы мощёных улиц и алели крыши домов. Казалось, город устремился в небо — и венчает его на высочайшей горе, словно корона с тремя зубцами, белая с жёлтым трёхбашенная крепость. Море было спокойным, зеленоватым, и корабли на этом фоне казались поставлеными на почти ровную ткань изящными модельками. И Гарав не удивился, когда Эйнор вдруг поднял руку и звонко запел на каком-то из эльфийских языков, приветствуя родной город…

…Пять дней на плоскодонном речном корабле, вяло тянувшем по течению плоты из строевого леса — в Зимру, а оттуда на верфи в Гондор — были скучными. Корабль шёл с убранными парусами и имел в длину не больше двадцати шагов — ложась на носу, человек рисковал уткнуться головой в конские крупы на корме. Пашкепомнилось по фильмам, что вот на таких длиннющих плотах-связках плавают люди и даже жгут костры и ставят временное жильё. Но здесь такого не было, хотя хвост из плотов был солидный. Экипаж — три человека — из дельты, похожие на пригорян, но говорившие не на адунайке, а на каком-то странном языке, который немного знал Фередир — отнеслись к пассажирам с лошадьми совершенно без восторга и примирились с ними только после появления трёх зарни. Учитывая, что как-то заботиться о пассажирах они не собирались ни сном ни духом, как и где-то причаливать по пути, заработок достался им за просто так. Гарав это высказал громко, чтобы слышали все. Но корабельщикам оказалось глубоко безразлично, что думает белобрысый оруженосец.

— Они не любят нас, потому что раньше в лесах по всему Эриадору как раз они и жили, — пояснил Фередир Гараву как-то, когда они сидели на борту, свесив ноги, чертя пятками по воде и держась за ванты. Был вечер, и берега дико медленно ползли мимо. — Везде, повсюду. Мои предки тогда ещё не перешли Мглистые горы, а нуменорцы только-только строили первые крепости на берегу. Потом нуменорцы стали рубить лес… Сперва ничего, а потом, уже при плохих королях, забрались в самые чащобы, в священные места, и перестали за лес давать разные нужные вещи. Ну, эти возмутились, похватали луки-копья, сперва даже наступали, жгли крепости небольшие, убивали всех чужаков — да только куда им было против настоящих нуменорских армий… Кого перебили, кого загнали вовсе в глушь… Пригоряне, дунландцы на востоке и эти вот, жители плавней — они все изначально одного народа. Вообще-то моя семья с ними дружит, но эти какие-то совсем угрюмые…

— Жадные они, а не угрюмые, — отрезал Гарав. — Видят — трое беззащитных подростков плывут по важному делу, вот и решили круто навариться.

Смысл фразы Фередир понял и долго заглядывал в лицо Гараву, пытаясь понять, шутит он насчёт беззащитных подростков или как? Гарав остался непроницаем, и Фередир стал рассказывать, как здорово у них в поместье.

— Мы ведь туда обязательно съездим, — говорил он, и Гарав кивал — слушать Фередира было приятно, потому что от его слов буквально веяло грубоватым искренним желанием поправить другу настроение. — Там тааааааакие есть девчонки! Обязательно тебя познакомлю, хочешь — с парочкой даже… если тебя хватит сразу на парочку. Это, кстати, здорово, когда сразу две…

— Угу, а потом платить алименты на сто адресов, как ты, — засмеялся Гарав.

Фередир понял и это, пожал плечами совершенно спокойно:

— Да ну и что? Ты оруженосец княжеского рыцаря, потом станешь рыцарем, в деньгах у тебя точно нужды не будет. Сыновья твои — законные, нет — станут воинами, дочери — матерями воинов. Всё одно с одним связано и всё правильно. А если тебя убьют — и вовсе не о чем беспокоиться.

— Ты считаешь? — слегка прибалдел Гарав.

Фередир всем своим видом показал, что двух мнений быть не может…

…Дважды Гараву снилась Мэлет. Или это были не просто сны, потому что Мэлет разговаривала вполне осмысленно, улыбалась и вообще как будто сидела рядом. А один раз приснился Карн Дум. И взгляд Ангмара. После этого сна Гарав проснулся в поту, с постыдной ёкающей слабостью внизу живота (к счастью — не больше), весь дрожа, и до утра просидел у борта, вспоминая слова Эйнора: «Он не оставит тебя в покое». Как-то так сказал рыцарь. Да что ж мне, до конца дней своих бояться, разозлился он в конце концов. Короче, к тому утру Гарав утвердился в двух вещах: первое — Ангмара следует уничтожить ради его личной безопасности; второе — в плен на этой войне ему более попадать нельзя…

…И вот она — Зимра. Её речной порт — морской дальше, уже на побережье, хоть его видно издалека и с реки.

Даже экипаж оживился — то ли от того, что избавится от пассажиров, то ли потому, что скоро продаст груз. Фередир просто ликовал. А Эйнор… Эйнор, перестав петь, придерживая рукоять Бара, смотрел на крепость и чуть шевелил губами. Потом встряхнулся:

— Мы собираемся, — сказал он и откашлялся, потому что голос у него сорвался на последнем слове и пискнул. — Прибыли.

Кораблик подошёл к причалу бортом, ловко сбросив буксировочные концы — плоты продолжали плыть сами по себе, вперёд по течению, туда, где их ждали на берегу и на лодках люди с баграми. Но Гарав не смотрел туда. Придерживая повод Хсана, он свёл его — последним — на берег по колеблющимся сброшенным сходням. Вёл и видел, как пальцы свободной руки Эйнора комкают подол куртки.

После пяти дней на палубе хотелось пробежаться. Просто и тупо пробежаться. В воздухе пахло морем и цветами. Раньше Гарав никогда не был у моря и думал, что все эти рассказы про запах соли и йода, «особый запах» моря — просто романтический бред. А оказывается — правда… Пристань была выложена белыми каменными плитами, и люди вокруг, занятые своими делами, выглядели похожими и непохожими на обитателей Форноста. Нуменорцев Гарав почти не видел — большинство были светловолосые родичи Фередира (и, видимо, самого Гарава, если так можно сказать), много встречалось харадримцев. Одеты люди оказались легче и ярче, чем на севере, но в целом похоже. Кишмя кишели дети, причём выглядели они вполне беспечными и довольными жизнью.