Анна Гринь - Забудь мое имя!

Нацепив на лицо самое серьезное свое выражение, какое раньше использовала при сдаче экзамена, готовиться к которому даже не пыталась.

— Наглость не только второе счастье, но и третье с четвертым. А за первое лучше всех спляшу я! Будет сейчас кому‑то картина великого русского художника в лучших традициях!

Подогревая себя храбрыми фразочками, я долго шагала через лес, стараясь больше не влезать ни в какие кусты и не сбиваться с направления. Вскоре мне стали слышны звуки пилы и топора, слаженно распевавших какую‑то скрежещуще–стучащую трагическую мелодию.

Сначала мне хотелось просто выйти на поляну и устроить дебош с крестинами, но я решительно отмела идею окунания всех присутствующих головами в муравейник. Муравьи‑то чем виноваты?

Подкравшись к зарослям на краю поляны и осторожно выглянув из‑за кустов, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть происходящее. Картина меня совсем не порадовала.

— Кажется, прошлая встреча их ничему не научила, — шепотом пробормотала я и гаденько улыбнулась, выруливая на поляну.

Несколько секунд никто не обращал на меня внимания, пока я изображала из себя девочку–цветочек, греющуюся на осеннем солнышке. Потом бедно одетые мужики, пытавшиеся ржавой пилой поцарапать раскачивающееся под их напором дерево, замерли, уставившись на такую красивую меня.

— Здрасте! — бодро поздоровалась я.

Дремавшие на сваленных в кучу ветках Зарэй и Анатол встрепенулись, наконец меня заметив. Один из них пихнул в бок Сая, сладко причмокивающего во сне. Дедок подхватился, настороженно на меня глядя.

— А я мимо проходила. Дай, думаю, загляну на огонек…

Ответом мне было молчание.

— И чем вы тут таким незаконным занимаетесь? — с невинным выражением на лице спросила я.

Сельчане переглянулись, перетягиванием определили, кому нести пилу, и начали отступать в кусты, поглядывая на знатных господ. Но те, конечно же, ничего не заметили, всецело занятые лицезрением моей особы.

— Ты! — взвыл вдруг Сай.

— Я! — скромно ответила моя светлость.

— Еще одна ведьма, проклятая! — прошипел Анатол или Зарэй. — Как ты от нас убежать умудрилась?

— Странный вопрос, — нравоучительно заметила моя гордость. — Вы же сами обозвали меня ведьмой.

— Ничего, сейчас мы поправим промашку! — хмыкнул второй здоровяк, наматывая что‑то на руку. — И денежки возвратим свои за одно.

Я нахально ждала дальнейших событий. После встречи в гостинице с эллами страшиться было уже не чего. И дождалась. Мне в лицо полетела сеть.

— А деньги прогуляла и бедным у дороги раздала! — ухмыльнулась я, выпуская когти.

Мужчины замерли, перестав злорадно улыбаться.

— Мне интересно, я в прошлый раз что‑то непонятно объяснила? — Одна из нитей сети со звоном лопнула, стоило нарочито медленно коснуться ее когтем.

— Или может вы тугодумы по природе, не способные к умственной деятельности? — Еще один разрыв образовал в сети большую брешь, в которую я уже могла просунуть руку.

— Но это все поправимо! — ласково добавила, тем временем прокручивая в голове всю картинку голосом закадрового актера, рекламирующего премьеры фильмов. — Могу и повторить, уделив больше внимания нарушениям законов. Лично я чту уголовный кодекс. Это моя маленькая слабость!

Под эти слова сеть окончательно разъехалась, выпуская меня на свободу.

«Как Афродита из пены морской!.. — мечтательно представила, но затем расстроено добавила: — Афродита из меня, как из коня балерина!»

— Нападение на себя не прощу!

— А мы не узнали вас! — попытался оправдаться Сай лебезящим тоном. — Вы иначе выглядите.

— Что? Правда? Лучше, надеюсь? — хмуро улыбнулась я, демонстрируя клыки, так чтобы у мужчин не возникло желания продолжить попытки напасть.

Захотелось увидеть себя со стороны. Самой себе я виделась дамочкой из кассового фильма про умную, сильную и умелую.

«Ага, Лена у нас студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица!»

— Что‑то я слабо вам верю, господин Боревилей.

— Правда! — с самым честным видом отозвались все трое хором.

И вот что их так напугало? То, что я стою перед ними, медленно и эксцентрично превращаясь в негра по арт–методу? Или то, что у меня кроме чернеющей кожи и волос еще есть десяток когтей и милый кровавый взгляд, выгодно подчеркнутый клыками?

Что‑то явно им не понравилось, и мужчины решили незаметно исчезнуть в кустах.

— Нет, нет, господа хорошие! — требовательно сказала разрисованная и улучшенная версия меня.

Хотя… на счет улучшенной еще можно было поспорить.

— Я, конечно, знаю как минимум дюжину способов, как избавиться от вас так, чтобы никто и никогда не нашел, но… Это не мой метод! Поэтому быстро и надежно связываемся веревкой, так чтобы я видела.

— Зачем? — насторожился Сай. — Может не нужно?

— Затем, что я хочу навестить графа. А без вас визит не будет столь душевным! — как смогла злобно и замогильно отозвалась погибающая во мне драматическая актриса.

Только необходимость поддерживать себя в состоянии небольшой злости, чтобы не потерять внушающего страх образ, удерживала меня от желания сопровождать весь процесс связывания утробным гоготом. Сначала мужчины повздорили из‑за того, кому должно достаться больше всего веревки, при этом чуть не подрались. После этого попытались уговорить меня забрать уже срубленные деревья, раз уж приделать их обратно никак нельзя. Вместо ответа я тихо, но отчетливо угрожающе поцокала языком, моментально призвав мужчин к порядку.

Бросив умоляюще мне что‑то доказывать, те быстро и не очень аккуратно связались веревкой. Я не оценила их трудов, собственноручно перевязав все узлы, после чего примотала всех троих друг к другу спинами так, чтобы они не смогли бы развязаться. А сама с сомнением осмотрела полянку, заваленную спиленными деревцами.

«Ты можешь вернуть их к жизни!» — раздался у меня в голове тихий многоголосый шепот.

Я дернулась от неожиданности, но мгновенно вспомнила о способности кленов к мысленному общению.

«И каким образом?»

«Подумай сама», — предложил голос.

Вот вечно так, если что, так нужно самостоятельно выкручиваться. Можно, конечно, и не стараться, но серебристые клены очень жалко.

Я присела возле одного из деревцев и, под пристальными взглядами мужчин, положила обе ладони на ствол у самого спила, будто верующий на молитве, надеясь на какое‑то знание свыше.

«Может на самом деле помолиться?» — расстроено вздохнула я, стараясь присматривать одновременно и за связанными.

Посидев несколько минут неподвижно и напомнив, что нельзя терять времени, ведь я рискую встретиться лицом к лицу с очень рассерженным Бесом, обругала себя для ускорения мыслительной деятельности.