Ольга Голотвина - Сокровище троллей

Сыч обернулся. Его круглое, с рябинами оспы лицо выглядело озабоченным.

— Кони чего-то боятся. Не зверя ли чуют? — сипло спросил он.

Только сейчас Восфио заметил, что его Незабудка вскидывает голову и тревожно всхрапывает.

Звери?!

Холод пробежал по позвоночнику Восфио.

Незабудка — словно к ее страху прибавился хозяйский страх — остановилась посреди дороги как вкопанная.

— Сыч! — жалобно и возмущенно воскликнул юноша. — Сыч, что с ней? Да помоги же!

Наемник не ответил: он пытался сладить со своей вороной кобылой. Та не просто встала — она пятилась, гневно мотая головой, словно стараясь сбросить узду.

Сыч спрыгнул наземь. Его молодой господин тоже спешился.

— Не понимаю, что с ними стряслось, — озабоченно пробормотал наемник. — Попробуем под уздцы…

Лошади дружно воспротивились замыслу хозяев: храпели, дико вращали глазами и отказывались сделать хоть шаг вперед.

— Да они же в мыле… стой, Красотка! — сквозь стиснутые зубы прошипел Сыч.

С той стороны, откуда они ехали, раздался протяжный вой.

— Волки! — взвизгнул Восфио.

— Волки, — ровным напряженным голосом отозвался Сыч. — Похоже, со всех сторон обходят. Спокойно, хозяин. У нас мечи, а они днем трусоваты. Сожри их Многоликая, первый раз слышу, чтоб они днем выли.

— Это какое-то злое колдовство! — крикнул Восфио.

— Оно самое, — согласился с ним зимний лес.

Восфио и Сыч разом обернулись на голос.

Оба не сразу поняли, откуда взялся на дороге этот невысокий остролицый мужчина с двумя мечами за спиной. Понадобилось несколько мгновений, чтобы они сообразили: он попросту шагнул из придорожных кустов. Только очень уж тихо.

— Ты кто таков, забери тебя болото? — резко поинтересовался Сыч.

— Колдун, — твердо ответил незнакомец. Глянул в лицо полумертвому от ужаса Восфио, хмыкнул: — Молодому господину не нравится? Тогда иначе скажу: зверолов здешний. Охочусь с собачками… уже поняли с какими? Или ваши лошади догадливее вас?

— Вот и ступай на зайцев охотиться, — мрачно ответил Сыч. — Об наши шкуры твои собачки обломают клыки.

— Да шкуры-то мы вам можем и оставить, — дружелюбно ответил «зверолов», — если вы их выкупите.

— С этого бы и начинал, — зло ухмыльнулся наемник. — Слушай, ты, волчья морда, я подрядился охранять до самого Джангаша вот этого чижика и его деньги. И задаток взял. Так что придется мне оборвать хвосты твоим шавкам и тебе.

— Вот это по-мужски, — одобрил «зверолов». — Мы с тобой неплохо попляшем, а тем временем мои зверюги потреплют этого молокососа, никому не будет скучно.

— Не-ет! — завопил Восфио. — Я сейчас!..

И бросился к шарахнувшейся от хозяина Незабудке, к седельной суме.

Пряжка поддалась не сразу. Восфио рванул ее, ломая ногти.

— Сыч, не трогай этого человека! Я запрещаю, я хозяин!

— Ну, так тому и быть — по хозяйской воле! — презрительно сплюнул наемник. Меч в ножны не убрал, но и не пытался напасть. Выжидал.

Чуть не плача, юноша бросил грабителю кошель. Тот его поймал (только сейчас Восфио заметил, что разбойник даже не вынул мечи из ножен) и взвесил на ладони. Удовлетворенно кивнул:

— Вот и славно. Собачек я отгоню, но кони сразу не успокоятся. Подождите малость — и продолжайте путь. В добрый час, легкой вам дороги!

Шагнул в кусты и исчез. Только ель уронила с темно-зеленой лапы снежную шапку.

Сыч с черной бранью вбросил меч в ножны. Шагнул к молодому господину. Спросил тихо и страшно:

— Ты хоть догадался часть денег припрятать? В сапог или еще куда…

Восфио, сжавшись, молчал.

— Всё отдал?

Юнец подавленно кивнул. Он ждал удара, но Сыч, немного помолчав, сказал:

— Ты говорил, поганец, что в Джангаше у тебя ни родни, ни знакомых. Стало быть, расплатиться со мной по уговору не сможешь. Тащиться в столицу просто так мне резону нету, я лучше в Фатимир подамся, у меня там дружки. Но раз уж я задаток получил, могу за эти деньги проводить тебя обратно до Шаугоса, все равно по пути. А не хочешь — валяй один в столицу. Как сказал этот разбойник — в добрый час, легкой дороги!

Наемник успокоительно потрепал по шее Красотку, вскочил в седло и повернул лошадь в ту сторону, откуда приехал. Красотка еще не успокоилась, но подчинилась. Сыч даже не оглянулся, чтобы посмотреть, какое решение принял его бывший хозяин.

А Восфио, вернувшись в седло, погнал Незабудку следом за Красоткой. По щекам юнца текли слезы. Он плакал от бессильного гнева, унижения и предчувствия неминуемой трепки от отца.

— Отлично! — произнес переливчатый женский голос за спиной Подранка.

Разбойник оглянулся, без особого удивления встретил взгляд смеющихся голубых глаз и спокойно продолжил собирать в моток длинную веревку.

Уанаи подошла ближе:

— Ты чем-то намазал эту веревку?

— Волчьим жиром. Потом протянул ее поперек дороги и припорошил снежком.

— Понятно, что лошади испугались! — Смех ксуури звоном льдинок разнесся по лесу. — Занятная уловка, я о ней не слыхала.

Тонкие ноздри дрогнули: ксуури принюхалась, запоминая запах волчьего жира.

Разбойник усмехнулся, снял с пояса только что добытый кошелек и с поклоном подал атаманше. Та привязала добычу на свой пояс и предложила:

— Мы забрались далеко, парни слопают обед без нас. Я тут подшибла тетерку. Давай разведем костер и зажарим ее? А заодно побеседуем. Есть для тебя поручение…

Серебряная монета взлетела в воздух. Это была та самая монета, которою не так давно юный Намиэл решал непосильный для себя вопрос: на какой из сестер-близнецов ему жениться? На этот раз монета ни в какую щель не закатывалась и на ребро не становилась. Аккуратно упала на пол к сапогам кучера Джайчи — именно ему, как человеку незаинтересованному, доверено было бросить жребий (после того как Маринга и Аймара выразили друг другу взаимное недоверие).

— Персона! — возгласил кучер, вглядевшись в отчеканенный на серебре королевский лик. — Стало быть, я госпожу Аймару по лесу сопровождаю. И господина дарнигара. А госпоже Маринге до завтра придется в «Посохе чародея» поскучать.

Аймара издала победный клич и в танце прошлась по комнате. Маринга едва удержалась, чтоб не подставить сестре ножку.

— До вечера, милая! — пропела Аймара. — К завтрашнему дню мы с господином Литисаем все-все найдем!

Она повернулась к улыбающемуся Литисаю:

— В нашем отряде десятником буду я!

— Повинуюсь, командир! — склонил голову Литисай.

— Не будем терять времени. Сейчас я надену шубку, а ты, Джайчи, возьми у хозяина снегоступы для нас троих. И еще надо захватить что-нибудь из еды…

Последние распоряжения она отдавала, уже выбежав из комнаты. «Отряд» последовал за ней, и вскоре голоса всех троих уже не слышны были за дверью.