Ольга Голотвина - Сокровище троллей

Откуда мне было знать, что, кроме этого мерзавца-купца, все в обозе — из Рода Вейор?

Они напали ночью… Как же горел мой дом, атаманша! Помирать буду — не забуду пламя на черном небе, крик моего ребенка — там, в колыбели, под пылающей крышей… и Несту с перерезанным горлом на пороге.

Как рубился — помню плохо. Только в памяти и осталось, как пробивался к горящему дому, на плач ребенка. А у крыльца враги расступились. Поняли, что рвусь в огонь, и не стали мешать.

Я над Нестой даже не наклонился: вижу, ей уже не помочь. Кинулся в дым, побежал на плач, споткнулся обо что-то мягкое, полетел вниз… а дальше ничего не помню.

Сейчас-то думаю, что я споткнулся о тело рабыни-няньки. Она хотела, наверное, спрятаться в подвале. Откинула крышку, а спуститься не смогла. Может, дыму наглоталась, а может, ранена была…

А наутро в опустевшую крепость пришли разбойники — в развалинах порыться. И один решил спуститься в подвал…

Уж и не знаю, почему они меня взялись выхаживать. Добрыми людьми их назвать было трудно, а еле живой доходяга в отряде — та еще обуза. А вот вытащили из Бездны! Я долго метался в горячке, раны скверно заживали, так эти лесные головорезы вокруг меня хлопотали, как братья родные.

Пришел я в себя — и хоть слаб был, как слепой бельчонок, все ж собрался идти в Кимир, искать в суде управу на убийц. Но атаман меня отговорил. Он, мол, уже посылал пройдошистых парней разузнать, как там мои дела. Они и разузнали…

Есть, оказывается, среди моих кровников мерзавец по имени Гилазар Стрекозиный Берег. Его свои презирают за то, что оружие терпеть не может и не умеет им владеть. Зато грамотный такой, что в Чернолесье оно даже неприлично. Юнцом ушел из дому в Кимир, пристроился в суде, там сумел всем угодить и дослужился от писца до одного из помощников судьи.

Когда власти принялись разбираться с моей сгоревшей крепостью, этот Гилазар то ли за родню горой встал, то ли испугался за свое тепленькое местечко в суде, а только все доказательства он перевернул, как шулер в броске переворачивает костяшки.

Оказалось, главный злодей — это я и есть. Ко мне на ночлег попросился мирный купеческий обоз. Я узнал среди купцов мужчин из Рода Вейор и решил подло расправиться с кровниками, а заодно и ограбить обоз. Ночью я со своими людьми коварно напал на спящих гостей. Но вырезать их втихомолку не удалось: мои несчастные жертвы проснулись и оказали мне сопротивление. В драке кто-то уронил горящий факел, из-за чего случился пожар…

Видать, доказательства этот прохвост Гилазар состряпал толково. Королевский посланник огласил в суде решение: в происшедших в крепости событиях виноват Ниджанги Зоркий Меч из Рода Тагирунн. Поскольку Безликие покарали преступника и всю его семью, дело объявляется закрытым, а земли, принадлежавшие Роду Тагирунн, отходят королю.

Ну, сама понимаешь, атаманша, что было дальше. Лес меня спас — в лесу я и остался.

— Ты мстил Роду Вейор? — мягко спросила Уанаи.

— А толку-то?.. Ну подкараулил одного… Ну убил… Я даже не знал, был ли он в ту ночь в крепости. Тех, кого я тогда разглядел в лицо, я там же и зарубил… Он, кровник-то мой, лежал себе спокойно и не страдал. Несту его смерть не вернула, крепость мою из пепла не подняла. Только на душе было мерзко. Не утешила меня месть. Махнул я рукой: прекращаю охоту! И верь не верь, атаманша, как я это решил — в ту же ночь спал спокойно, не приходили больше в мой сон огонь над крышей дома и плач ребенка в горящей комнате.

— Почему не верить? Верю. Ты сделал серьезный выбор. Труднее, чем кажется. Ты поступил не так, как этого от тебя ожидали, а так, как действительно нужно было твоей душе… Что же было дальше?

— Мою месть взяли на себя Безликие. Через год прошла по нашим краям черная лихорадка. Не щадила ни знать, ни простолюдинов, ни рабов. Много тогда костров горело по всему Чернолесью. И Род Вейор в Бездну ушел.

— Что, ни одного человека не осталось?

— Ну, человек не человек, но один остался. Тот негодяй, что меня оклеветал, Гилазар. Когда королевский посланник возвращался в Джангаш, он взял с собой Гилазара — видно, тот сумел к нему в доверие втереться… Два года назад встретил я знакомого наемника, который служил в столице, но почему-то оттуда убрался. Он меня сперва не признал. А как поверил, что я и впрямь жив, тут же начал рассказывать про моего последнего кровника. Мол, живет — не тужит, дослужился до главного смотрителя королевской библиотеки… Тот мой бывший дружок — ну, наемник — ожидал, что я тут же кинусь в столицу. Вершить дело святой мести… Тьфу! Да не нужен мне тот Гилазар, чтоб его крысы в библиотеке съели!

— Ты сильный человек, — уважительно сказала ксуури. — Почти все люди поступают так, как того ждут от них другие. А ты — хозяин своей судьбы.

— Я?! — изумился Подранок. — Брожу по лесам, как росомаха, а кончу удавкой палача… и это я, хозяин, себе устроил, да?

— Да, — твердо ответила ксуури. — Ты не плывешь по течению, а сам управляешь своей судьбой. Хотя не всегда это понимаешь.

Подранок честно попытался вдуматься в эту фразу. Так и не вник в смысл, восхищенно покрутил головой — во высказалась атаманша! — и потянулся за последним, чуть не обуглившимся уже куском дичины.

— Давно к нам не забегала, егоза! — Стражник у ворот доброжелательно глядел на Айки. — Только не вовремя ты заявилась, тетке сейчас не до тебя. Хлопочет тетушка, с ног сбивается: гость в замке… А кто это с тобой?

И стражник перевел взгляд с симпатичной девчушки на подозрительного юнца. Круглая физиономия наемника на глазах налилась грозной важностью, даже усы распушились и приняли вид солидный и неодобрительный.

— Это Дождик, он в «Посохе чародея» батрачит, — заступилась за спутника Айки. — Раз уж мы пришли, дядюшка Круслат, уж вы нас пустите. Я не помешаю, я тетке еще и помогу… а что за гость?

— Высокий гость! — солидно сообщил стражник. — Собственной персоной Мудрейший Клана Спрута. От ворот я тебя, козочка, не прогоню, но сидеть без дела тебе не придется.

— Да когда же я от дела пряталась, дядюшка Круслат? — рассмеялась Айки.

— А этот… — начал стражник, вновь с неприязнью переведя взгляд на Дождика. Но не высказал свое мнение о всяких молодых прохвостах — вскинул голову, резко обернулся.

От подножья холма к замку шел еще один путник. О том, кто он таков, гадать не стоило: весело бренчащая в руках незнакомца лютня громко и звонко говорила о том, кого дорога завела в Замок Трех Ручьев.

Айки молча дернула своего спутника за рукав: мол, пойдем, пока Круслат отвлекся…

А лютнист был уже возле подъемного моста — и в мелодию вплелся голос, уверенный, сильный и веселый: