Маргарет Уэйс - Второе поколение

Палин закрыл глаза, с ужасом все яснее понимая, где очутился. Страх обрушился на него удушающей волной, лишив сил даже стоять.

— Бездна, — пробормотал он, опираясь дрожащей рукой на посох.

— Палин... — Чей-то зов оборвался криком. Юноша, вздрогнув, открыл глаза, встревоженный прозвучавшим в голосе отчаянием. Увязая в песке, он повернулся в поисках зовущего и увидел перед собой каменную стену — в том месте, где несколько мгновений назад была голая земля.

К ней ковыляли двое умертвий, что-то волоча. Это «что-то», как ясно видел Палин, было человеком, и человеком живым! Он вырывался из рук тварей, словно пытаясь убежать, но противиться тем, чья сила исходит из загробного мира, было бесполезно.

Эти трое, по-видимому, направлялись к стене, потому что одно из умертвий показывало на нее и хрипло смеялось. На секунду пленник, прекратив сопротивление, поднял голову и посмотрел Палину прямо в глаза.

Золотистая кожа, глаза в форме песочных часов...

— Дядя? — выдохнул юноша, делая шаг вперед. Но пленник покачал головой и сделал едва заметное движение тонкой рукой, словно говоря: «Не сейчас!»

Палин внезапно осознал, что стоит на пустоши посредине Бездны, лишенный какой бы то ни было защиты, кроме посоха Магиуса, которым совершенно не умеет пользоваться. Умертвия, занятые пленником, не замечали юного мага, но это был лишь вопрос времени. Испуганный, Палин беспомощно огляделся в поисках укрытия. К его изумлению, из ниоткуда возник густой кустарник, словно выращенный силой мысли юноши. Не переставая размышлять, как и почему это произошло, Палин нырнул в кусты и прикрыл кристалл посоха ладонью, чтобы сияние не выдало его. Затем он пристально всмотрелся в розоватую, пропитанную жаром землю.

Умертвил подтащили пленника к стене. Раздалось слово команды, и в камне появились кандалы. Твари, без напряжения приподняв Рейстлина, приковали его к стене за запястья. Затем, с издевкой поклонившись, ушли прочь, предоставив пленнику висеть на стене, а его черной мантии трепетать под порывами ветра.

Встав, Палин пошел было вперед, но вдруг какая-то черная пелена застила его зрение, ослепляя сильнее, чем яркий свет. Тьма наполнила его сознание, душу и тело таким ужасом и страхом, что юноша не мог сдвинуться с места. Несмотря на то что темнота была глубокой и всепоглощающей, Палин видел то, что происходит внутри нее, — красивейшая и желаннейшая из всех женщин мира подошла к Рейстлину. Тот молча сжал скованные руки в кулаки. Юный маг видел все это, хотя вокруг него было черно, как на дне самого глубокого океана.

И тогда Палин понял.

Тьма затопила его сознание, ибо смотрел он на Такхизис — саму Королеву Тьмы.

Юноша застыл в благоговейном страхе, ужасе и почтении, толкавшими его пасть на колени. Вдруг он увидел, что облик женщины меняется.

Из тьмы, из песка жгучей земли поднялась драконица. Огромные крылья отбросили на землю необъятную тень, пять шей извивались, пять голов поворачивались в разные стороны, пять пастей открывались с оглушительным ревом и хохотом жестокой радости.

Палин увидел, как Рейстлин отвернулся и закрыл золотистые глаза, словно не в силах видеть нависшее над ним чудовище. Однако архимаг продолжал бороться, пытаясь вырваться из кандалов; его запястья кровоточили от бесполезных усилий.

Драконица медленно и изящно подняла когтистую лапу и одним быстрым ударом разорвала сверху донизу черную мантию Рейстлина. Затем таким же плавным движением она вскрыла тело архимага.

Палин задохнулся и закрыл глаза, чтобы стереть из памяти отвратительное зрелище, но было слишком поздно. Он видел это, и он будет видеть это всегда в своих снах, так же как и вечно слышать дядины крики страдания. Сознание юноши помутилось, колени подогнулись, он опустился на землю, схватившись за живот, — его неудержимо рвало.

Сквозь туман ужаса и тошноты Палин внезапно осознал, что Королева ощутила его присутствие! Он чувствовал, как она прислушивается и принюхивается...

Юноша даже не думал о том, чтобы спрятаться.

Здесь нет места, где она не смогла бы его найти. Да и он не может бороться, что там, не может даже взглянуть на Такхизис Ужасную! У него нет сил. Он может лишь скорчиться на песке, дрожа от страха, и ожидать конца.

Но ничего не произошло.

Тень скрылась, страх Палина медленно проходил.

«Палин... Помоги...» — Голос, пронизанный болью, шептал в сознании юноши. И к ужасу младшего Маджере, к нему прибавились звуки капающей жидкости — льющейся крови...

— Нет! — Палин застонал, тряся головой и зарываясь в песок, словно хотел похоронить себя.

Раздался захлебывающийся крик, и юношу опять стошнило. Он зарыдал от жалости и отвращения к своей слабости.

— Что я могу сделать? Я ничто. У меня нет сил, чтобы помочь тебе! — бормотал Палин.

Он держал посох перед собой и покачивался из стороны в сторону, не в силах открыть глаза.

«Палин...— Голос задыхался, каждое слово, очевидно, причиняло шепчущему боль. — Ты должен быть... сильным. Ради... собственной пользы... а также... и моей».

Юный маг не мог отвечать — горло пересохло, вкус желчи во рту душил.

«Быть сильным. Ради его пользы...»

Палин медленно, помогая себе посохом, встал на ноги. Затем, опершись на него и чувствуя ободряющую прохладность дерева, открыл глаза.

Рейстлин висел в кандалах. Черная мантия была разорвана в клочья, длинные белые волосы упали на лицо, голова бессильно поникла. Палин боялся смотреть на окровавленный, искромсанный торс дяди, но его взгляд против воли возвращался к страшной ране. От груди до паха тело Рейстлина было распорото надвое острыми когтями, внутренние органы вывалились. Капающий звук издавала кровь, стекающая в большой каменный бассейн у ног Рейстлина.

Палина снова едва не вырвало, но желудок был уже абсолютно пуст. Сжав зубы, опираясь на посох, юноша, спотыкаясь, пошел к стене. Но, приблизившись к отвратительному бассейну, он не выдержал — ноги его подогнулись. Боясь вдобавок упасть в обморок от ужасного зрелища, Палин опустился на колени, склонив голову.

«Посмотри на меня, — раздался голос. — Ты... знаешь меня... Палин?»

Палин неохотно поднял голову. На него смотрели золотистые глаза, с расширенными от мук зрачками в форме песочных часов. Окровавленные губы шевелились, но ничего не могли произнести. Дрожь сотрясала худое тело.

— Я знаю тебя... Дядя... — Сгорбившись, юноша зарыдал, и в голове его начало биться: «Отец лгал! Он лгал мне! Он лгал себе!»

«Палин, будь сильным! — прошептал Рейстлин. — Ты... можешь освободить меня. Но ты должен... спешить...»

«Сильным... Я должен быть сильным...»

— Да. — Палин проглотил слезы. Вытерев лицо, он твердо встал на ноги, не отрывая взгляда от дядиных глаз. — Мне очень жаль... Что я должен делать?