Маргарет Уэйс - Второе поколение

— Прощайте, парни! Прощайте! Это была хорошая попытка. Может, когда-нибудь еще раз попробуем!

— Только через мой труп! — будто сговорившись, хором крикнули три брата и, печально ухмыляясь, принялись вяло махать руками на прощание.

— Тут у нас полное согласие, — захихикал Стурм. — И я знаю еще одну вещь, которая не вызовет вопросов.

Братья рады были отвести взгляд от грузно разрезающего волны парусника.

— Ты о чем?

— Да о том, что мы, пока живы, никогда не расскажем о случившемся ни одной живой душе! — тихо сказал Стурм.

Танин и Палин оглянулись и посмотрели на зевак, столпившихся на пирсе. Зрители, громко хохоча, глазели на корабль. Некоторые из них показывали на братьев пальцем, с трудом подавляя смешки.

С горестной улыбкой Танин вытянул правую руку. Стурм положил правую ладонь на ладонь брата, а Палин сверху — свою.

— Согласен, — торжественно произнес каждый из них.

— Приключения всегда начинаются именно так, — проговорил Танин, оглядывая постоялый двор с удовлетворенным вздохом.

— Надеюсь, ты это не серьезно! — в ужасе воскликнул Палин. — Я даже лошадь не поставлю в такой грязи, а ты хочешь, чтобы мы тут ночевали!

— В действительности, — доложил Стурм, появляясь из-за угла строения после краткого осмотра постоялого двора, — в конюшне по сравнению с самой гостиницей чисто и запах получше. Предлагаю спать там, а лошадей поставить в трактире.

Трактир, расположенный у причала в одном из приморских городков острова Санкрист, имел такой же убогий и потрепанный вид, как и немногие посетители, забредавшие туда. Окна, выходящие на причал, были маленькими, словно привыкли щуриться, слишком долго всматриваясь в морские дали. Свет изнутри едва просачивался сквозь грязные стекла. Само здание, сильно побитое ветром и песком, притаилось в тенях переулка, будто головорез, поджидающий очередную жертву. Даже название заведения — «Залатанный кливер» — звучало зловеще.

— Я так и думал, что младший начнет жаловаться, — едко заметил Танин, перегнувшись через луку седла и глядя на среднего брата. — Он соскучился по белым простыням, которые мама стелет ему на ночь. Но я не ожидал этого от тебя, Стурм Маджере.

— У меня нет возражений, — непринужденно ответил Стурм, слез с лошади и начал развязывать мешок. — Я просто наблюдаю. Нам все равно выбирать не из чего, — добавил он, вытащив небольшой кожаный кошелек и встряхнув его. Там, откуда следовало доноситься звону стальных монет, лишь что-то слабо брякнуло. — Сегодня простыней не будет, Палин. — Он улыбнулся младшему брату, который все еще печально сидел на лошади. — Думай лучше о завтрашней ночи в замке Ут-Вистан, в гостях у лорда Гунтара. Там будут не только белые простыни, но, возможно, и розовые лепестки, рассыпанные по кровати.

— Не надо мне белых простыней, — ответил уязвленный Палин. — Однако постельное белье было бы приятным разнообразием! И я бы предпочел спать на кровати, где матрас не шевелится от насекомых! — Он раздраженно засунул руку под белую мантию и почесался.

— Воин должен привыкать ко всякому, — произнес Танин Голосом Старшего Брата, знающего жизнь, отчего Палину захотелось столкнуть его в корыто, служащее поилкой для лошадей. — Если во время твоего первого похода на тебя нападут только клопы, можешь считать себя счастливчиком.

— Похода? — горько проговорил Палин, сползая с седла. — Сопровождать тебя со Стурмом в замок Ут-Вистан, где вас должны посвятить в рыцари? Это не поход! Это напоминает пикник кендеров! Вы и отец знали, что так и будет, когда решили взять меня с собой! Единственная опасность, грозившая нам за это время, исходила со стороны той распутной девки-служанки, которая пыталась отрезать мясницким ножом уши Стурма!

— Такую ошибку каждый может допустить, — пробормотал Стурм, покраснев. — Я вам уже говорил!.. Я хотел взять у нее кружки. Просто она, как вы сказали, девушка податливая, и, когда она нагнулась надо мной, я всего лишь не обратил внимания на то, что делал...

— Ты прекрасно обратил внимание на каждую мелочь! — мрачно сказал Палин. — Даже когда она набросилась на тебя с ножом, нам пришлось насильно вытащить тебя из заведения. А глаза у тебя были размером с твой щит.

— Ладно, по крайней мере, я интересуюсь девушками, — раздраженно ответил Стурм. — В отличие от некоторых, кто считает себя чересчур уж воспитанным...

— У меня высокие запросы! — оборвал его Палин. — Я не падаю с ног от первой попавшейся пухлой блондинки, которая дрыгнется в мою сторону...

— Прекратите оба! — устало приказал Танин. — Стурм, отведи лошадей и распорядись, чтобы их почистили и накормили. Палин, пойдем со мной.

Палин и Стурм мрачно и сердито смотрели на брата, голос Танина сделался строже.

— Помните, что сказал отец.

Братья помнили. Стурм, все еще ворча, намотал поводья на руку и повел лошадей в конюшню. Палин проглотил колкий комментарий и двинулся следом за братом.

Танин, хоть и уродился в мать — таким же вспыльчивым, все же унаследовал немало других качеств. Характером он больше походил на человека, в честь которого был назван, самого близкого друга родителей, Таниса Полуэльфа. Танин буквально боготворил своего героя, изо всех сил стараясь подражать ему во всем. И как следствие — двадцатичетырехлетний парень принимал роль лидера и старшего брата вполне серьезно. Но это хорошо делать, лишь когда младший брат только один. Любящий развлечения Стурм являлся почти точной копией своего отца, унаследовав веселый, беззаботный характер Карамона. Не давая себе труда думать самостоятельно, Стурм обычно подчинялся решениям Танина. Но Палин, которому был всего двадцать один год, обладал острым умом своего дяди, печально известного архимага Рейстлина. Палин любил братьев, но его раздражало властное лидерство Танина и бесило крайне несерьезное отношение к жизни Стурма.

В конце концов, это был «первый поход» Палина, о чем Танин не забывал напоминать ему по крайней мере один раз в час. Месяц назад юный маг прошел суровое Испытание в Палантасской Башне Высшего Волшебства. Теперь он — полноправный член Ордена магов Кринна. Но это почему-то особого удовольствия не приносило, наоборот, он чувствовал себя опустошенно и подавленно. В течение нескольких лет его величайшей целью было выдержать Испытание. Цель, которая, будучи достигнутой, должна открыть бесчисленное множество дверей.

Она не открыла ни одной двери. Конечно, Палина почитали как молодого мага. Сил пока у него было немного, он мог пользоваться лишь слабыми заклинаниями. В идеале юноша должен был поступить в ученики к какому-нибудь искусному архимагу, который примет над ним опеку. Однако его услуги никому не потребовались, и Палину хватало ума, чтобы понять — почему. Его дядя Рейстлин был величайшим из когда-либо живших на Кринне магов. Он выбрал Ложу Черных Мантий — служение Злу — и бросил вызов самой Королеве Тьмы, желая править миром. Попытка закончилась гибелью Рейстлина. И хотя Палин носил белую мантию, он понимал, что многие в Ордене не доверяют ему — и никогда не будут доверять.