Андрей Лукин - Подорожный страж

Хорошо хоть Дрэга вернулся. Отыскал как-то в тёмном лесу, по запаху, видимо, прошуршал по хвое, толкнул сухим носом в ладонь, уселся на котомку и уснул, засунув голову под крыло. Крепко он к Стёпке привязался, а ведь мог бы на воле остаться… Впрочем, он и так на воле, кто его держит. Это Смакла сейчас в неволе, и вот его-то как раз крепко держат. Стёпка вновь сжал кулаки. У-у-ух!!!

Прекратил заниматься пустыми переживаниями он только тогда, когда замёрз. До того замёрз, что буквально трясся от холода и стучал зубами на весь лес. И не сразу вспомнил, что в котомке лежит тёплый плащ и шапка. Осторожно переложив дракончика на колени, он развязал котомку, долго шарил в её тёмных недрах, вытащил плащ, сразу накинул на плечи, затем нахлобучил и шляпу. Сразу стало заметно теплее, зубы по крайней мере больше не стучали. Тонкий на ощупь плащ согревал изумительно. Шапка была, конечно, не такая прикольная, как у Смаклы, но голову прикрывала.

Потом ему надоело сидеть в темноте и таращиться во мрак, ничего перед собой не видя. И он решил развести костёр. И для начала, подражая Смакле, пощёлкал пальцами. Но поскольку с заклинаниями у него было туго, свечи, обнаруженные на дне котомки, зажигаться не пожелали. Тогда он достал огниво. Фитиль с готовностью вспыхнул от первой же искры. И похоже было, что он так гореть может сколько угодно, потому что он не обугливался и не уменьшался. Наверное, он был такой же магический, как нож и увеличительное стекло. Очень удобно, когда в запасе такое огниво имеется. Жаль только, что с его помощью нельзя вызывать тех огромных собак, что в сказке все желания исполняли. Узнал бы тогда Стодар, как воровать друзей у демонов.

Пламя с готовностью принялось пожирать сухие ветки. Стёпка не сразу сообразил, что развёл костёр прямо под деревом. Пришлось торопливо сдвигать уже пылающие ветки подальше от низко нависающий еловых лап, чтобы не устроить лесной пожар.

С костром было теплее и веселее. Стёпка кутался в плащ, смотрел в огонь… однако покоя в его душе всё равно не было. Да и какой тут покой! Смаклу надо спасать, погубят ведь его весские чародеи. Вон как Стодар его пинал, словно колоду бесчувственную. Гоблинов за людей не считают, а сами на людей только внешне похожи… Вот тебе и демон, всех друзей растерял: Ваньку, Смаклу. Всех спасать придётся. Ваньку из элль-фингского плена, Смаклу из весского. Не так как-то всё пошло, не задалось с самого начала, и приключения почему-то не слишком весёлые получаются. Потому что, наверное, других приключений в настоящей взрослой жизни и не бывает. Потому что, наверное, приключения — это всегда что-то трудное, жестокое и даже кровавое.

Стёпка понятия не имел о том, как будет выцарапывать гоблина из рук магов-дознавателей. Смутно рисовалось ему что-то вроде подземного хода в темницу, представлялась жестокая рубка со стражниками, выломанные решетки, погоня, крики в темноте, красивая финальная схватка с главным гадом и что-то ещё столь же глупое и неправдоподобное. А когда он пытался придумать что-нибудь настоящее, серьёзное, у него сразу портилось настроение, потому что ничего настоящего не придумывалось. Потому что если даже один маг сумел переиграть его здесь, в лесу, то что будет, когда они встанут против него всей своей чародейской палатой! Уроды!!!

Он вспомнил метнувшийся взгляд Стодара. Что он такое во мне увидел? Полыня тоже тогда в замке заметно смешался. Словно чудище узрел омерзительное, чешуйчатое и клыкастое. Стёпка повертел перед глазами руки с растопыренными пальцами. А вдруг эти маги могут видеть его виртуальную кошмарность? Видеть её даже без магического кристалла? Забавно. Не оттого ли они меня и боятся и исчадием поганых недр называют. Ну и пусть видят что хотят, я-то точно знаю, что я нормальный. И Серафиан ничего такого во мне, кажется, не разглядел. Уж он-то мне бы сказал.

Никто не потревожил его до самого утра. Ни Людоед, ни хищники, ни даже Старуха. Возможно, она и проезжала где-то неподалёку, но Стёпка её не видел. Он свернулся калачиком под плащом и заснул. Рядом с ним на котомке чутко спал Дрэга. И когда что-то трещало в кустах или в костре звучно стрелял сучок, дракончик поднимал голову и прислушивался. И его глаза пронзительно посверкивали в темноте чистейшими изумрудами.

Проснулся он, что называется, ни свет ни заря. Костёр давно догорел, было зябко и неуютно. От долгого лежания на твёрдой земле затекли руки и ноги, одежда казалась влажной; хотелось горячего чая и булки с маслом, хотелось просто нормально умыться с мылом, с тёплой и холодной водой, с сухим пушистым полотенцем… Хотелось домой. Он покопался в котомке, сжевал всухомятку кусок хлеба с мясом, поскоблил зубами твёрдый сыр, съел на сладкое несколько изюмин, накормил Дрэгу — и побрёл себе потихоньку штурмовать уже совсем недалёкий перевал.

Идти одному было невесело. Неуютно было одному. Даже Дрэга его покинул: сорвался с плеча, пометался туда-сюда среди кустов и исчез по каким-то своим неотложным драконским делам. Стёпка знал, что он всё равно вернётся, но ему хотелось, чтобы сейчас рядом был хоть кто-нибудь свой. Да разве объяснишь это дракончику.

Тропинок здесь не было, и он шёл напрямик, вверх, по всё круче и круче вздымающемуся склону. Иногда он оглядывался назад. Почему-то ему казалось, что он сможет увидеть вдали башни Летописного замка. Но везде был только лес, со всех сторон лес, волнами взбегающий на пологие сопки.

Специально он не искал, но ему повезло выйти на то место, где прошедшей ночью пленили Смаклу. Стёпка сразу узнал эту полянку. Вот и бревно, и потухший костёр, и примятые кусты, в которых прятались два амабала. Вон и шляпа Смаклы. Нарочно лежит на самом видном месте. Смотри, мол, демон, твой гоблин у нас, и мы тебя оченно ждём. Стёпка затолкал шляпу в котомку, покрутился вокруг, ничего больше не нашёл и двинулся дальше. Дождётесь вы меня, гады, себе на голову. Оченно пожалеете, слово демона-экзепутора.

Быстро светлело. Стёпка ёжился от холода. Промокли не только кроссовки, промокли до колен и уже почти целиком вернувшие себе заколдованный вид джинсы. Серафианова простейшая магия оказалась самовосстанавливающейся. Была бы она ещё и водонепроницаемой, цены бы ей не было.

Ноги за ночь нисколько не отдохнули, они гудели и шагали через силу, и поэтому Степке приходилось то и дело устраивать себе небольшие привалы. За один день не сделаешься бывалым путешественником — это он уже понял. И ещё у него появилось страшное подозрение, что им не сделаешься даже за неделю.

Прямого пути вверх не получалось. Приходилось то скалу обходить, то заваленное упавшими стволами место давнего лесного пожара, то непролазные заросли орешника. Однако заблудиться Стёпка уже не боялся, потому что Братние сопки возвышались прямо перед ним — при всём желании не промахнёшься.