Андрей Лукин - Подорожный страж

Второй, тот, что прыгал с мечом, был в кольчуге с головы до пят; его борода воинственно развевалась по ветру, и сам он весь казался каким-то взъерошенным, словно задиристый воробей. Он был, наверное, таким правителем, который сам идёт на врага впереди войска, первым врубается во вражеский ряды, крушит врага налево и направо, получает от всего этого настоящее удовольствие и кончает свою жизнь, как и подобает истинному вояке, на поле боя, разрубленный на несколько частей, но не склонивший головы.

Ну а третий… Третий тоже был в доспехах, но он не прыгал, мечом не размахивал и был похож на такого правителя, который всё тщательно продумывает, всё правильно планирует, рассчитывает, а потом — раз! — и всех побеждает. А если не побеждает, то всё равно все думают, что он самый умный, только с народом ему не повезло или погода в тот день была плохая.

— Ну что, преподлая твоя душа, сколь за отказ просишь? — спросил гнусавым голосом похожий на колдуна гномлин. — Сколь просишь? Отвечай.

«За какой отказ?» чуть было не спросил Стёпка, но подумал и спросил совсем другое:

— А сколько вы мне дадите?

— Моя бы на то воля, мы бы тебе такого… наподдавали! — взорвался тот гномлин, что махал мечом. — Узнал бы ты у нас, штрезняк, как с государями торговаться! Борода у него ещё не вылезла, а туда уже — в поединщики подался! И к кому? К вонючим долинникам! К пятколизам Долибаевым! Тьфу на весь твой род до последнего колена!

Внутри у Стёпки уже привычно ощетинилось. Не нравилось ему, когда на него непонятно по какой причине начинали ругаться.

— На вас самих тьфу! — огрызнулся он. — А если будете обзываться, то я вообще уйду. И делайте тогда что хотите, вот так!

Он поднялся с корточек, словно бы уже собрался уходить. Но задумчивый гномлин сразу же замахал руками:

— Нет-нет! Не бери в голову! Достославный Чуюк несколько невоздержан на язык, прости, ежели он тебя обидел.

— Дык я его ещё и не обижал! — тут же взвился достославный Чуюк. — Я вот его чичас так обижу, что он у меня до самого Оркланда не опамятуется! Я его… У-у-ух! — но после этого страшного «у-у-ух!» ничего больше не последовало, так что Стёпка решил в самом деле не обращать внимания на не совсем вежливую речь задиристого гномлина, и вставать передумал.

И опять все надолго замолчали. Стёпка ждал, когда начнут говорить гномлины. А гномлины, видимо, ждали, когда он начнёт выдвигать какие-то свои требования. А он ничего не выдвигал. И это их заметно нервировало. Колдун несколько раз обеспокоенно оглядывался на задумчивого гномлина, а невоздержанный Чуюк со всё большим остервенением рубил вокруг себя уже не воображаемых врагов, а обычную траву и вереск. Листья и ветви так и летели от него во все стороны.

Первыми не выдержали, конечно, гномлины. Стёпка-то ничего от них не ждал и потому мог молчать сколько угодно.

— Ну? — буркнул наконец колдун.

— Что? — спросил Стёпка, едва удержав чуть не сорвавшееся с губ невежливое «баранки гну».

— Мы ждём, — очень терпеливо сказал колдун.

— Чего? — ещё терпеливее спросил Стёпка.

Колдун отчётливо скрипнул зубами, молчаливый гномлин сердито кашлянул, а Чуюк в клочья изрубил ещё один ни в чём не повинный куст.

— Чего ты хочешь? — спросил молчаливый.

— А что вы мне можете дать? — поинтересовался Стёпка. Его начал забавлять этот странный разговор непонятно о чём.

— Мы тебе, гулицряп, такого могём надавать! — завопил во всё горло разъярённый Чуюк. — Мы тебе такого надаём, за триста лет не доковыляешь до дому на своих култышках! До самой смерти с душевным вздрогом Чуюка поминать будешь!.. И как у тебя, досточтимый Топтычай, норову хватает с этаким тухлоумом гутарить! Моя бы воля!… У-у-ух!

Стёпка на эти слова и бровью не повёл, понял уже, что достославный Чуюк по иному разговаривать не умеет и обижаться на него… как бы это… не стоит.

— Золота хочешь? — спросил вдруг Топтычай.

— Золото ему! — тут же рявкнул Чуюк. — Жвыль смердючую ему в хлебало, а не золото! Обойдётся, вот вам моё слово!

— Не дадим мы тебе золота, — сказал Топтычай. — Самим мало.

— Да не нужно мне вашего золота, — отмахнулся Стёпка. — У меня и своё есть. Мне хватает.

— Своё? — с нехорошим таким намёком протянул колдун. — Давно ли оно твоим-то сталося?

— Когда мне его дали, с тех пор и сталося, — отрезал Стёпка. — А чьё оно до того было, меня не интересует. Моё оно теперь, понятно.

— Серебром можем откупиться, — предложил Топтычай.

— Многовато серебришка-то получится, — негромко проговорил колдун. — Уверен ли ты, досточтимый Топтычай, что унесёт он этакую тяжесть?

— А пущай он им подавиться, коли столь до него жаден! — захохотал Чуюк, вперяя в Стёпку злобный взгляд из-под шлема. — Пущай он его волоком через весь улус тащит, нам что за дело. Возьмёшь ли откуп серебром, гнилорванец?

— И серебра мне вашего тоже не нужно, — сказал Стёпка. — И сами вы гнилорванцы. А что у вас ещё есть?

Самое интересное, что он понятия не имел за что гномлинские правители готовы отвалить ему так много серебра, что его даже и не унести. А гномлины об этом не догадывались. И это было очень забавно.

— Серебро ему наше не по вкусу, — окрысился Чуюк. — А с Долибая золотом взял.

— Что хочу то и беру, — заявил в ответ Стёпка. — Нам, демонам, никто не указ, понятно.

Насчёт демона это он нарочно проговорился, а то вдруг до них ещё не дошло, с кем они имеют дело.

— Вам, демонам, руки бы поотрубать и ноги по колена укоротить, чтобы не шлындали где ни попадя! — ничуть не испугавшись заявил противный Чуюк. — А то повадились, вишь ты, в поединщики наниматься. И к кому? К долинникам вонючим! Тьфу!!!

— Руки у вас коротки, чтобы демонам руки отрубать! — сказал Стёпка. — Смотрите, как бы я вам чего не поотрубал… по колена, а то и выше.

И едва он это произнёс, со всех сторон раздался вдруг грозный шелест множества крыл, и вокруг ложбинки прямо из травы взмыли в воздух гномлины-телохранители на драконах. Десятка два или, возможно, три вооружённых до зубов маленьких, но очень опасных воинов, готовых на всё ради защиты своих государей. Дрэга сердито зашипел — и замолк. Даже ему стало ясно, что против такого воинства им не устоять. Государи гномлинские, оказывается, о безопасности царственных своих персон заботились очень серьёзно и охрану себе завели соответствующую.

Гномлины красиво повисели в воздухе, слаженно перестроились, выдвинув вперёд всадников с тяжёлыми арбалетами, потом, повинуясь короткому знаку колдуна, опустились в траву. И тоже словно в земле растворились.

— Мы не боимся тебя, демон, — колдун растянул в улыбке губы. — Но и сражаться с тобой не хотим. Зачем нам ссориться?

— Я тоже не хочу с вами ссориться, — согласился Стёпка. — Я вообще ни с кем ссориться не хочу. Иду себе по своим делам, никого не трогаю…