Борис Сапожников - Битва под сакурой

— Но я… — начала было Наэ.

— Не обсуждается, — отрезал хакусяку. — Шагом марш!

— Мы вполне справимся без вас, Наэ-сан! — крикнул один из работников. — Вы очень помогли нам, и теперь мы работаем намного лучше! — Он махнул ей разводным ключом.

— Спасибо, — церемонно поклонилась кореянка. — Работать с вами было одно удовольствие для меня.

— Ступайте уже, Наэ-дзюнъи, — поторопил её хакусяку, стоящий в дверях ангара.

Это соединение хоть и называли Первым флотом, но на самом деле стоило бы именовать его единственным. В ходе войны с каии погибло много дирижаблей, и теперь самые тяжёлые собрали в один флот, готовящийся к бомбардировке столицы. Флот собирали, как говорится, с бору по сосенке, два механосных дирижабля пришлось даже с большим риском гнать из Китая. Именно из-за них вылет флота был сильно задержан. После столь длительного перелёта воздушным гигантам требовался ремонт, и только когда они были признаны готовыми к бою и полностью укомплектованы лёгкими мехами, флот пришёл в движение.

Громадными облаками дирижабли закрыли небо, потянувшись против ветра в сторону Токио. Они прошли над Митакой — с высоты были отлично видны следы недавнего побоища, произошедшего тут не так давно. Летели над дорогой, изуродованной схваткой, шедшей на её полотне всего несколько часов назад. Вот уже флот минует замершую на позициях сводную артиллерийскую бригаду Хатицуки-дайсё.

А внизу, под ними, радист вскидывает голову и протягивает трубку командиру бригады. Тот выслушивает приказ и передаёт его своей бригаде. Все орудия её уже давно стоят на позициях. Гаубицы, мортиры и миномёты готовы по первому слову Хатицуки обрушить на столицу тысячи снарядом.

— Огонь! — командует Хатицука, и бригада как будто взрывается в едином, слитном залпе из всех орудий.

Прошедшие над бригадой дирижабли опускаются на высоту бомбардировки и открывают люки. Тысячи бомб обрушиваются на Токио. С запозданием в небо рвутся крылатые каии, но их встречают лёгкие мехи. Начинается воздушный бой.

А Токио внизу иначе как адом назвать было нельзя.

За прошедшие дни вынужденного отдыха Марина извела боеприпасов, наверное, больше, чем за всё время войны с каии. Она стреляла каждый день, разнося в щепу фанерные мишени, выкрашенные в чёрный цвет. На стрельбах они обозначали каии, но Марине намного приятней было воображать, что стреляет она не в абстрактных чёрных чудовищ, а в красных комиссаров, которые так любили носить кожаные куртки и фуражки, или командиров, вроде того же Руднева. И вот что самое странное, стоило ей представить вместо чёрного овала плоской «головы» мишени лицо Пантелеймона — и нажать на курок становилось невозможно. И ведь вместо нынешнего мрачного и какого-то потемневшего лика, чем-то напоминающего великомученика с иконы, Марине представлялась задорная веснушчатая физиономия, какой он щеголял в дни их гимназического знакомства. Ей очень хотелось запомнить его грязным, окровавленным, каким он валялся под копытами их коней, вместе с другими бойцами красного отряда, перебитого Волчьей сотней. Но каждый раз, всё равно, всплывала задорная веснушчатая физиономия с вихрами и в гимназической фуражке набекрень.

Это злило Марину, она начинала откровенно мазать — пули ложились мимо «десятки». Она несколько раз глубоко вздохнула, приводя чувства в порядок, медленно перезарядила револьвер, подняла руку, сосредоточившись на мушке, навела её на «лоб» мишени. Представила себе красную звёздочку на чёрном картузе комиссара. Так стрелять было намного проще. Палец выбирает слабину спускового крючка. Вдох. Задержать дыхание. Выстрел!

Но вместо выстрела прогремел настоящий гром. Это на Токио обрушились бомбы и снаряды. Казалось, здание, где помещалась временная база отряда, подпрыгнуло на месте. Пол заходил ходуном, Марина взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Бомбы и снаряды сыпались на столицу смертоносным дождём.

Почти тут же заревела сирена тревоги. Марина быстро зарядила свой револьвер и бегом бросилась к ангару. Опередила её только Наэ, хотя кореянка могла быть здесь с самого начала. Она ведь большую часть времени проводила в ангаре.

— Наши доспехи полностью готовы к бою, — весело сообщила она Марине. — Мы с техниками только что провели последнюю проверку всех систем.

— Вы пренебрегли моим приказом, Наэ-дзюнъи? — строгим голосом поинтересовался вошедший следом за Мариной хакусяку.

— Никак нет, — ответила та. — Я отправилась в душ, как вы мне приказали, после чего выспалась, проспала около десяти часов. После этого вернулась в ангар, где все работы были завершены, и осталось только провести проверку. Она заняла не более получаса.

— Хорошо, — отмахнулся, словно признавая своё поражение, хакусяку. — Проверять готовность машин одна из задач пилотов, в конце концов.

Остальные бойцы отряда прибежали в течение пяти минут.

— Стройся, — скомандовал хакусяку, мгновенно становясь похожим на высокопоставленного военного.

Отряд встал в шеренгу, вытянувшись по стойке «смирно». Правда, выправка была более чем удовлетворительной только у Ютаро и Марины, остальные мало походили на настоящих солдат, ведь строевой подготовки в отряде не было никогда.

— Начался главный удар по Юримару, — сообщил хакусяку. — Сейчас тонны снарядов и бомб обрушились на кварталы, занятые его тварями. К чему это приведёт, предсказать сложно… Да что там! Невозможно это, не смотря на все заверения наших «верных источников». Но нам остаётся только положиться на них. Как только Юримару превратится в гигантского каии, отряд отправится на грузовиках под прикрытием взвода обычных доспехов, и вступит с ним в бой.

— Разрешите вопрос? — словно ученица, подняла руку Наэ, и, дождавшись кивка хакусяку, поинтересовалась: — А если Юримару не превратится в гигантского каии? Что нам делать в этом случае?

— По окончании артобстрела и бомбардировки, — ответил хакусяку, — отряд выдвинется в район, занимаемый каии, с целью уничтожения Юримару. В любом виде. Задача понятна?

— Хай! — слитно ответили бойцы.

— Тогда быть готовыми к выезду в пять секунд, — кивнул хакусяку.

Юримару наслаждался. Откровенно наслаждался всем, что происходило. Взрывы грохотали вокруг него. Бомбы и снаряды падали совсем рядом. Он только смеялся. Хохотал, словно безумец. Взрывы закрывали одни прорывы, он тут же открывал новые, швыряя в мир тварей.

Уже не полагаясь на свою фантазию, Юримару перестал создавать каии по своему желанию, полностью отдавшись во власть тьмы. Кошмарные твари лезли из чёрных луж. Одни, выкарабкавшись, ковыляли на звуки выстрелов, готовые рвать людскую плоть. Другие взмывали прямо в небо, распахивая громадные крылья с зазубренными краями.