Елена Саринова - Тайна деторождения: практика и теория

Теперь, что касалось самого «парящего дворца». Сплошная иллюзия, под стать ее создателю-инкубу. И фонтанчики эти, и птички в клетках и даже бесшумные слуги, тенями скользящие по всем этажам. Сплошной, тысь моя майка, и весьма качественный обман, подвязанный целиком на его «автора». И моя собственная сила вязнет в нем, как в густом меду, не достигнув и малейшей поставленной цели. Но, это — не корректировка, а констатация ожидаемого на финише. Иначе…

— Агата, а тебе здесь нравится?

— Мне?.. Да-а. Здесь — красиво.

— Ага, красиво, — зевнув, кивнула Варвара. — И отец мне сказал: мы можем у него погостить столько, сколько захочем. Он — интересный. Важный и красивый, а меня не знал, потому что их с мамой разлучили. Как это? — почесала она наморщенный носик. — «Печальная правда жизни».

— Еще какая, «печальная», — поскребла я пятнышко на штанах. — Очень «печальная».

— Агата?

— Что, мотылек?

— А, как ты думаешь: Ник сможет здесь с нами тоже погостить или у него — служба?

Вот как мне с ней на такие темы разговаривать? Кто б подсказал.

— Я думаю… спать тебе давно пора. Весь режим — насмарку. Так что, давай, укладывайся.

— А сказку? — послушно откинулось дитё на подушки.

— Какую сказку?

— Ну, я не знаю, — и вновь, во весь рот зевнуло. — Помнишь, ты книжки у тети Гортензии читала с картинками?

— Ну-у?

— И я там тоже успела прочитать. Одно слово, — смущенно глянула на меня Варвара.

— И то и другое — не удивляет, — ущипнула я ее за бок. — И любопытство твое и скорость чтения. Что за слово то? — и в ожидании замерла. Варя тихо выдохнула:

— «Инкубус».

Тысь, моя майка…

— Инкубус?

— Ага. Это — кто?

— Это — демон, Варвара. Очень сильный и опасный, потому что, сначала предлагает свою дружбу и любовь, а потом заставляет за нее слишком дорого платить.

— Демон — обманщик? — пискнула Варя.

— Так точно.

— А ты с такими воевала?

— Нет, — мотнула я головой. — Пока… не приходилось.

— А кто сильней: ты или он?

— О-о, у каждого — своя сила. Один силен магической мощью, другой — хитростью. Третий — мудростью.

— А ты?

— Я?.. — нет, такие разговоры, точно — не для меня. — Всего — понемногу. Кроме, третьего, пожалуй.

— Ну, а если встретишься с этим инкубусом? — подскочила Варя на локте.

— Буду полагаться на удачу, — невесело засмеялась я. — И на парочку антидемонических заклятий.

— А что за заклятья?

— Тебе-то зачем? Они — профессиональные и взрослые.

— Тоже — «на удачу», — серьезно ответило дитё. — Да ты просто, скажи.

— Просто? — глядя ей в глаза, протянула я. — Текст, манипуляции и ловушка. Если совсем «просто».

— Ловушка? — выкатила Варя глаза.

— Ага. Куда этого демона нужно загнать. Природного происхождения с собственной «вялой» энергетикой. Например, камень-голыш. Мой начальник, Глеб, именно в него своего первого демона упрятал. Правда, не инкубуса, но, тоже, очень опасного [10] Имеется в виду история с демоном витхой, описанная во второй книге ладменского цикла, «Сотой бусине». .

— «Камень-голыш», — с расстановкой повторила Варвара.

— Так точно. И… сия сказка окончена. Теперь давай спи.

Варя, вскоре, и правда, засопела. Я — так и осталась на кровати торчать, подогнув под себя ноги и усиленно думая… думая… думая…

— Aut Caesar, aut nihil! [11] Древнее изречение на латыни, дословно звучащее, как «Или Цезарь, или ничто». В ладменском ходу также и более простые его аналоги: «Иль грудь в крестах, иль голова в кустах», «Или всё, или ничего», «Или пан, или пропал». — и сползла вниз на пол.

Аметистовая «защита» на шнурке, усиленная некромантской магией до грани полноценного оберега шестого уровня, беспрепятственно прошла сквозь иллюзорный ковер и широкие доски пола. Я лишь на секунду замерла, мысленно распрощавшись и… разжала ладонь. Камень, вместе со шнурком ушел сквозь преграды и этажи далеко вниз. Не знаю, на сколько этого «ориентира» хватит, но надеюсь, что Глеб, все же, успеет его местоположение засечь. Иначе — зря. И обернулась к спящему «не ребенку». Он по-прежнему спал. Я — решила присоединиться и бдить. Хотя б, до рассвета. Пусть, он в этом месте лишь на моих «внутренних» часах. Но, так, как-то спокойнее. Ложное ощущение, будто ситуацию держишь под контролем… Контролируешь… Лишь жаль, что без возможности влить для этой цели дополнительных сил… Чтобы контролировать… Контр-ро-лллли…

Что-то я, видно, в этом процессе упустила. Потому что очнулась уже лежа на спине. И с крепко сомкнутыми веками. Попыталась их разлепить — тщетно. Вернуть себе сидячую позу — никак. Да, даже просто шевельнуться… в итоге лишь дернула рукой, закинутой за голову, и сглотнула слюну. В душе от осознания вихрем взметнулась к горлу, лишающая разума паника.

— О-о…

— Тихо-тихо, — обдали мне жаром шею. — Тихо, любимая. Я так тебя искал и нашел.

— Ты? — теперь получилось у меня выдохнуть. — Ник? — чтобы через миг провалиться в самую жгучую бездну, хлынувшую в меня через его поцелуй. Отяжелевшими руками я его обхватила, едва сомкнув пальцы в родных волосах и дальше уже не почувствовала ничего кроме его одного, выгибаясь навстречу волнам, исходящим от поцелуев и рук. Больше ничего во всем мире. Ничего. Лишь я и он… Он. Один только он. И чтобы это никогда не кончалось. Вот так утонуть в этой реке из огня и, раскинув руки, плыть по ней. — О-о, Ник. Я… люблю тебя, — сквозь полуоткрытые веки — мутный овал его лица. Он, кажется, улыбается и исчезает, обдавая меня новой волной. Одной за другой. Все глубже и глубже. Что еще в жизни надо?.. Надо… Что?

Во всей запредельной картине, лежащая совсем рядом Варвара, как главный абсурд. Что она здесь делает? Спит, лежа на боку, подложив под голову ладошку, а другой… вздохнула и накрыла мою. Сжала, пытаясь подтянуть под себя. Такая у Вари привычка… Варя… Варя! Ник! Хватив ртом воздух, на миг вынырнула из глубины. Он бы… никогда, чтобы вот так. О-о… Варя, прости… и стиснула детские пальцы в ответ… Маленькая живительная струйка без сопротивлений потекла через наши соединенные руки. От нее ко мне. Медленно. И мгновеньями она казалась безнадежно тонкой, чтобы суметь дать нужные для сопротивления демону силы… Очень маленькая надежда. Мотылек против страшного жара.

— Любимая, — он склонился надо мной совсем низко. Так, чтобы видеть глаза и, скользя своими пальцами вдоль моей руки, выдернул ее из Варвариной, закинув себе на шею. — Любимая, скажи мне.

— Что?

— Ты — моя.

— Я… твоя. Твоя. Навеки.

— Это… превосходно, — обхватил он мои пылающие щеки руками и с нажимом повел ими вдоль всего тела, поднимая следом новые волны огня. Потом выпрямился целиком, будто любуясь итогом. — Это…

— Я еще хочу сказать тебе.