Евгения Зинина - Дневник, которого не было

Кисть руки теперь просто горела, пальцы побелели от напряжения, я принялась разминать их, сжимая и разжимая кулак.

Тренер довольно кивнул.

— А это, оказывается, не так просто, — сказала я.

— А что же ты хотела? Владение мечом — требует немалого умения. Всегда именно так и сжимай рукоять, рука прилегает к ней так плотно, что меч должен казаться ее продолжением.

Он положил на столбики еще одну деревяшку потолще и подобрал меч, вернув его в мою руку. Затем встал сзади, сжал мои пальцы вокруг рукояти и сильно надавил, зафиксировав кисть. Я только стиснула зубы. Наши руки поднялись в очень коротком замахе, я подумала, что этого возможно недостаточно, чтобы разрубить такой толстый брусок, но тренеру я доверяла. Резкий удар вниз, почти что самым острием клинка, и две половинки упали в опилки. Я почти не почувствовала самого удара, так плотно наши руки держали меч, с такой силой обрушилось оружие на цель.

— Ну, как? — спросил он, отпуская мою руку.

— Я поняла теперь, — на моей правой руке пальцы разгибаться отказывались в принципе.

Мэльир улыбнулся и, взяв у меня клинок, вернул его на стойку.

— Ну, с оружием, я думаю, мы на сегодня закончили, — одобрительно сказал он.

У меня против воли вырвался вздох облегчения, но оружейник только хитро подмигнул мне:

— Не переживай, мы только начали. Ну а теперь бери любой меч для веса и несколько кругов по залу бегом! — он кивнул в сторону одной из стоек.

Я, быстро выбрав для себя какую-то саблю полегче, побежала по залу, крепко держа ее в руках.

А затем еще несколько долгих часов он обучал меня искусству боя без оружия, делая только короткие перерывы для отдыха. В эти по-настоящему счастливые моменты я лежала, тяжело дыша и истекая потом, распластавшись на опилках, а он даже не присел, гоняя своих новобранцев. Я только и слышала: «Твоя рука слишком высоко! Почему у тебя корпус развернулся? Делай сальто повыше! Как-как — ноги кто будет подбирать? Это что еще за коряга? Убери ее и выставь руку, наконец! Скажи мне сам — где у тебя дыра в защите?».

С одной стороны он не очень-то щадил своих телендиров, но был очень умелым тренером, превосходно знающим свое дело, и они слушались его беспрекословно. Одобрительного кивка удостаивались совсем немногие из его подопечных. Но я разглядела и нечто другое — за суровой маской жесткого тренера, скрывалось очень чуткое сердце. Он искренне переживал за каждого из учеников и никого не давал в обиду. Танарт также никогда не позволял себе кого-то унизить и не терпел подобного в своем присутствии.

Даже став данаари, эльфы не переставали считать Танарта своим тренером, после испытаний и получения ранга их учили другие Мастера-оружейники из числа тауронов, но они все также беспрекословно слушались Мэльира.

Он всегда возвращался со словами:

— А это еще что? Не лежать! Один круг по залу шагом! — и все начиналось снова.

Об его стальные мышцы можно было отбить все руки и ноги! Победить его в бою в ближайшую тысячу лет мне не улыбалось. Удары руками и ногами так же приходилось тщательно ставить и отрабатывать. Он сам и выступал для меня в роли мишени, но пробить такую скалу моим дохлым худым кулаком было просто невозможно. Еще перед началом он на полном серьезе предупредил меня: «Бей вполсилы, не сломай себе руку». После первого удара, я поняла, что это был весьма ценный совет.

Хуже всего была растяжка. Тянул он жестко, сказав только, если будет больно — хлопнуть по земле. Но, посадив на шпагат, тренер прижал меня своим корпусом сверху и стоял так пока мои похлопывания по земле переходили в яростные удары. Отпускал только, когда я с тихим стоном начинала колошматить руками о настил и сдавленно кричала: «Все, больше не могу!..». Я теперь понимала, почему юные ученики были такими гибкими и без труда садились на любой шпагат.

После первой тренировки я едва доползла до своей комнаты. Какой там ужин?! Упав лицом куда-то в направлении кровати, я впервые в своей жизни спала так крепко, что меня не разбудили бы и рушащиеся на голову стены.

На тренировки я ходила почти каждый день. Все мое тело болело от малейших усилий, руки тряслись после меча, а в правой, что превращалась в одну сплошную мозоль, вообще ничего не держалось.

Диона, даже спросила меня как-то за ужином:

— Ты разве левша?

— С некоторых пор, — ответила я, пытаясь зачерпнуть ложкой хоть немного похлебки.

— Выглядишь так, как будто упала…

Ага. Подумала я. Раз пятьдесят сегодня. Из них сорок восемь меня уронили.

В редкие минуты отдыха перед глазами так и плясали всяческие клинки и огромные кулаки Танарта — стоило только закрыть глаза.

Взгляды рабов становились все злее, я встречалась с ними только за трапезами и некоторые женщины считали просто своим долгом кинуть мне в спину какое-либо оскорбление.

Но как только я снова входила на тренировки — все это и весь мир вне зала просто переставал существовать, проходила вся боль, и забывались все обиды, все печали. Я поняла, что даже забываю здесь о своей любви к эльфийскому принцу, что впрочем, не мешало моему сердцу напоминать мне об этом вне зала. На тренировках у сердца биться в другую сторону времени не оставалось. Только физические нагрузки.

Это было не просто спасением для моего страдающего сердца, но и просто начало мне нравится! Я поняла, что мне очень хочется позаниматься в зале, вместо уроков эльфийского, на тренировки я всегда ходила с немного большим удовольствием, о чем, конечно, перед Тариэлем благоразумно помалкивала. Дадарил откровенно презирал все эти «размахивания мечами», хотя и признавал это умение большим искусством.

Рука казалась слишком легкой и пустой без меча, а тело просило хорошей разминки уже каждый день. Да, были синяки и немало, была и боль и травмы, но недалеко от Франиртила был маленький храм жреческой семинарии, где молодые жрицы также тренировались лечить раненых телендиров. Ришы хоть и обучались в Ореноре, но лучшего места, чем Франиртил для наработки их навыков было просто не придумать! Где же еще они могли учиться исцелять, иногда за целый день им даже не доводилось присесть, так много было ран, ушибов и растяжений. Им явно не доставляло удовольствия лечить раба, но приходилось.

Упражнения эльфов с клинками для меня перестали быть «красивыми движениями». О, это без сомнений, было очень красиво, но теперь я знала название почти каждого финта, зигзага, кругового вращения или восьмерки, их было столько, что на перечисление с описанием уйдут многие страницы. Мне очень нравилось наблюдать за тренирующимися эльфами, их легкими, искусными движениями и настоящее восхищение во мне вызывало мастерство Танарта. Дыхание замирало, когда он, взяв в руки меч, показывал очередной финт, я, открыв рот, смотрела, как двигаются его стальные мышцы, как его пальцы сжимают эфес оружия, как лезвие в замедленном темпе лихо очерчивает очередную дугу.