Ярослав Коваль - Пылающий Север

— И всё?

— Ага. «Это неприлично» — лейтмотив её замечаний по поводу свадьбы, стоит только мне захотеть превысить обозначенные ею финансовые рамки. Впрочем, теперь, думаю, она сможет искренне считать, что была права и дальновидна. Хватит ли вообще денег на свадьбу, ведь война разоряет.

— Твои владения пока не захвачены.

— Ну дело такое… Долго ли войне и туда добраться? Неизвестно, состоится ли свадьба вообще. Посмотрим. Бедняжка Рохшан…

— Да брось. Смотри с оптимизмом. Кстати — ты слышал о скороспелой свадьбе моей дочери?

— Да, слышал, конечно. Все были очень удивлены этой спешкой. В Серте никто не позволит себе двусмысленные намёки и сплетни, но в других частях Империи вполне могут начаться разговоры.

— Да пусть себе начинаются. В нашем случае лучшее средство от сплетен — рождение ребёнка и подсчёт реального срока зачатия.

— Кхм… Пожалуй.

— Парень отправился в войска. Ему предстоит командовать полусотней. А Амхин хотела хотя бы побыть за ним замужем, если уж парню суждено будет погибнуть.

— Она прямо так и сказала?

— Нет, конечно. Но в принципе именно это дала понять. Я уступил.

— Многие из представителей аристократии уже высказались, что этот ход — сочетать дочь браком с парнем из простонародья — очень умный. Отграничить себя от других знатных семейств, то есть с гарантией защитить свой род от чужих поползновений на имущество, на владения. Зять из низов — это всегда надёжная опора и никакой опасности. Доказательством разумности этого хода и безупречности репутации леди Амхин было то, что его величество на свадьбе присутствовал. Так что ты всё сделал как надо.

— Поверишь, если скажу, что я руководствовался только интересами дочери? Перспективами её совместной жизни с достойным человеком? И о выгоде своей не думал.

— Верю. Но надо ведь, чтоб другие усмотрели в твоём поступке тонкий расчёт. Раз дочь милорда на самом деле чиста (а в этом уже почти никто не сомневается, говорю же, из-за любезности его величества), то, наверное, большинство поверит, что милорд всё тщательно рассчитал. А это прибавит тебе престижа, ты ведь понимаешь.

— Пожалуй, да. Но, видишь ли, жена имеет на этот счёт собственное мнение.

— Как обычно. Жёны всегда имеют своё мнение на семейные дела.

— Она на меня разозлилась. Заявила, что я гублю судьбу дочери. Закатила шумный скандал.

— И что сделал ты?

— Гаркнул и шваркнул кулаком по столу. И теперь в недоумении. Она притихла и с тех пор ведёт себя как ни в чём не бывало. В смысле — как будто ничего не произошло. Спокойно подготовила дочь к церемонии, подобрала ей наряд и всё, что положено, пообещала собрать вещи, которые Амхин заберёт в свой новый дом. Спокойно присутствовала на церемонии. Впрочем, последнее, может быть, и не странно, она же не могла бы строить недовольное лицо при государе, который засвидетельствовал брак Амхин и Рашмела. Но его величество сразу же уехал вместе с большинством гостей, так что свадебный ужин получился скромным, в семейном кругу…

— Тебе была оказана огромная честь. Во время войны трудно уделять внимание светским обязанностям, но его величество счёл это нужным. Хотел показать тебе своё расположение.

— Да уж думаю… Вот так и получилось, что Амхин благополучно вышла замуж, и Моресна больше вопрос её брака в разговорах со мной не поднимала. И даже когда государь и свита уехали, жена продолжала держаться любезно, причём даже со сватами. Ну с родителями жениха. Как считаешь — что она задумала?

— Почему ты полагаешь, будто она что-то задумала?

— Ну… Как-то мне сложно поверить, что после моего рявка жена сразу резко поменяла своё мнение и перестала считать, что я погубил надежды дочери на блестящее будущее.

— Положим, мнение она могла и сохранить. Но ведь иной раз достаточно одного толчка, одной пощёчины, чтоб человек пришёл в себя и перестал дурить.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну а какое же право она имеет решать, за кого выдавать, а за кого не выдавать дочерей? Это твоё дело — подбирать им подходящих мужей и строить семью. Дело жены вырастить дочек, обучить их всему, что необходимо знать женщине, подготовить к семейной жизни. А вот обеспечить приданое и подходящую партию должен отец, если он — глава семейства. И он же решает, какая партия будет подходящей. Кому как не тебе отвечать за перспективы рода и его благоденствие во всех смыслах, как финансовых, так и политических! Её светлость не имела никаких оснований устраивать тебе сцены. Думаю, после твоего окрика она просто это поняла. А уж появление на свадьбе его величества поставило в деле жирную точку. Стоит ли волноваться?

Я и сам задумался. Удивительное дело — можно прожить с женщиной больше чем полжизни и всё-таки не представлять, как же в точности она отреагирует на ту или иную ситуацию, тот или иной мой поступок. Наверное, и для неё я тоже отчасти кот в мешке, иначе б она не закатывала таких истерик. Может быть, Аканш прав. Хорошо бы, если так. Очень хочется покоя и мира в семье.

Господи, о какой ерунде я думаю! В Серте всё летит к чёрту, а я забиваю себе голову ссорами с женой, тем более теми, которые уже исчерпали себя!

С этого момента ожидание стало почти невыносимым. Где-то там внимание Инхи и других командующих отрядами приковано к противнику, к его возможным попыткам разведать, что же творится в чаще, кто в ней прячется. А здесь я едва удерживался, чтоб не потребовать их явиться пред мои светлы очи и, подробно отчитавшись, вести меня туда, куда я скажу. Самая большая сложность была в том, что я в принципе имел на это право и мне, конечно, подчинятся. Когда проявить самодурство очень даже возможно, трудно себя от этого удержать.

— Если они не вернутся через пару часов, пойдём на командный пункт сами.

— Милорд, обидно будет окончить дни или положить кого-то из отряда на собственных же ловушках. — Аканш бдительно оглянулся на прошедшего мимо телохранителя. Нет, не слышит. — А Инхи тут всё должен был обойти, с ним будет по-настоящему безопасно. Безопасность милорда сейчас важнее всего.

— Где уж там… И я в любом случае должен узнать, что происходит в Ледяном замке. И вообще в Серте.

— Серге…

— Это приказ, в конце концов!

«Приказ». Священное слово для людей из касты воинов. Их символ веры, пожалуй, пусть даже при этом они все поголовно верят в своих богов, а многие даже чрезвычайно, фанатично набожны. Да, в общем-то, солдаты всегда очень религиозны, у большинства нет другого способа бороться со страхом смерти. Я, пожалуй, единственный из их числа, кто никогда не посещает храмов и не молится. Хотя сейчас, если начистоту, уже не уверен, что остаюсь неверующим. Пару дней назад вспомнил «Отче наш». Я даже не предполагал, что, оказывается, вообще его знаю!