Алекс Вэй - Империя кровавого заката

— Я и не забываю. Между прочим, это главная причина, по которой я никогда не убью тебя. И её ты не назвала, — заметил талерманец.

— Я не могу знать, насколько человек может быть благодарным, но я могу предположить, что ему выгодно, — парировала наследница.

— Что ж, с одной стороны это правильно, никому не доверять.

— А тебе можно доверять? — вдруг спросила Эрика.

— Решать тебе, — парировал Виктор.

— Я знаю, ты не станешь идти против меня, ты же не хочешь лишаться такой чести, как быть телохранителем наследницы, — вернулась к прежнему разговору принцесса.

— А тебе не выгодно меня выгонять, ты ведь всё ещё хочешь постичь науку Ордена Талерман.

— Если отец заберет меня в Эрхабен, там точно не получится ничего постичь, тогда зачем ты мне будешь нужен?

— Вот поэтому я и прошу тебя быть осторожнее. С твоим поведением, рано или поздно все твои шалости дойдут до ведома Императора. И я тут буду не причем. Я представляю, как он обрадуется, когда узнает, что его дочь вместо того, чтобы учиться быть настоящей леди, женой будущего Императора, ведет себя как неотесанный мужлан. То бишь, курит, выражается, учится убивать у законченных головорезов, с которыми потом выпивает. И это в столь юном возрасте! А ещё она оскверняет святыни, и отреклась от Мироздания! Твой папаша святоша, между прочим, решит, в тебя вселился демон! Твою мать, тебя насильно запрут в Храме! — предупреждал её талерманец. Эрика слушала и понимала, Виктор прав. Она играет с огнем, и очень сильно рискует.

— Твою мать, нужно что-то придумать! Придумай что-то! Нужно заставить Беатрис стать на мою сторону. Может, ты мне поможешь в этом? В конце концов, это в наших общих интересах. Ну что там можно придумать? Запугать, например!

Виктор задумался и вдруг хитро улыбнулся.

— Кажется, я знаю, как сделать так, чтобы Беатрис оставила тебя в покое.

— Что ты предлагаешь? Запугать?

— Почти, но не совсем. У меня другая идея. Только ответь мне на один вопрос, ты готова рисковать?

— Я уже рискую. Объясняй, что ты имеешь в виду? — спросила Эрика, пристально глядя на Виктора.

— Все просто! Ведешь себя демонстративно вызывающе, то есть продолжаешь делать то, что начала вчера. В общем, делай что хочешь. Думаю, ты справишься. Этим ты провоцируешь Герцогиню написать письмо Императору…

Эрика договорить ему не дала.

— Не издевайся, это и в твоих интересах, между прочим! — выпалила она.

— Я не издеваюсь. Дай мне договорить. Так вот, Беатрис пишет письмо. Отправляет гонца, ведь с птичками тут не особенно дружат. Я уже сегодня отправляюсь куда-то по делам, в пути подменяю письмо. Между прочим, я могу любую печать и почерк подделать, в Талермане и не такому учат.

— Отличная идея! — обрадовалась Эрика.

— Это ещё не все. Я сделаю так, что Беатрис надолго оставит тебя в покое, если не навсегда. Фердинанд, скорее всего, сразу напишет ответ. Я вновь все подменю. Причем содержание там будет очень интересное, он тебя во всем поддерживает, Беатрис вообще не должна ему писать, так как он хочет общаться только с тобой, — ну как тебе?

— Великолепно! — воскликнула Эрика, радуясь, что все-таки не выгнала Виктора. Пусть он пока её учить не хочет толком, но польза от него немалая. Талерманец продолжил.

— Ну а дальше все просто. Мы сами будем писать Императору от имени Беатрис. Гонца я найду другого, он будет отдавать все сначала тебе, независимо от распоряжения Императора. Я все устрою, не беспокойся.

— Приступим сегодня же. Можешь уже собираться! Я им такое устрою, что мало не покажется, — принцесса зловеще улыбнулась. Вот уж что ей трудности не составит. Тем более наследнице уже было поперек горла соблюдать все эти церемонии, пытаясь общаться с Беатрис учтиво.

Около полудня первым проснулся Карл. Протерев глаза и встав с импровизированной лежанки из смятых мешков, гвардеец осмотрелся, и ухмыльнулся. Картина, представшая перед ним, ясно говорила о том, что накануне тут была бурная попойка. Вокруг валялись бутылки, перевернутые кубки, и обрывки игральных карт. Лютый и Велер спали прямо на полу возле двери. Гарри заснул сидя за столом. Алан храпел и вовсе под столом.

После того как пьяная наследница отправилась в свою комнату, они продолжали пиршество, пока не выпили всё до капли. Изрядно опьянев, они заснули прямо на чердаке.

— Ну и надрались мы, — вслух произнес Карл, вспоминая окончание вчерашнего пиршества. Гвардеец поправил свои волосы, и принялся осматривать чердак на предмет оставшегося пойла.

— С вами останется, пьяницы херовы, — тихо процедил Карл, и стал обшаривать свои карманы в поисках самокрутки. Ничего не найдя, он выругался вслух, и принялся обшаривать карманы спящих гвардейцев. Будить остальных отчаянно не хотелось. Если он сейчас ещё и не покурит, точно всех поубивает к Проклятому. Наконец, в кармане у Гарри он нащупал одну самокрутку. Достав её, он стал искать взглядом огниво, попутно вспоминая, где его могли вчера оставить. Наконец, найдя все необходимое, Карл спешно закурил, поднял с пола перевернутый стул, и присел на него.

В очередной раз, с удовольствием затягиваясь, он с таким же удовольствием вспоминал вчерашний день. Вот уж денек выдался, нечего сказать. Ещё с утра он полагал, что уже через пару дней он свалит из этой паршивой дыры. Не собирался он караулить эти дурацкие ворота. Карл был уверен, за пару дней ему проспорят или проиграют в кости десяток человек, и он с чистой совестью покинет Небельхафт, чтобы вернуться на стезю наемного убийцы. С этой мыслью Карл рассмеялся, вспомнив, как замочил бродягу, чтобы выиграть спор. Убил за три серебряника, так низко он ещё не падал, убийца хренов.

Только теперь все это ерунда, он не просто гвардеец самой наследницы, он теперь её наставник, а для него это значит не просто перспектива огромного жалования и карьеры в Эрхабене. Карл, помимо всего прочего, наделся таким образом пообщаться с талерманцем. Все-таки он когда-то хотел вступить в Талерман. Но не сложилось. Оказалось к лучшему. Хотя он лгал, что не успел, так как истинная причина, по его мнению, была позорной.

Собственно говоря, несмотря на кажущуюся откровенность, он многое не рассказывал, в особенности из своего прошлого. Точнее, не рассказывал он именно правду. Карл перекручивал факты, либо просто лгал. Когда те же сослуживцы спрашивали о том, откуда он сам, или допустим, откуда эта хромота. Про то, как он свалил из дома отца, рассказывать было не особенно приятно. А про ранение в битве собеседники сами спрашивали, а он их просто не разочаровывал. С такой опасной работой не только хромота, но и отсутствие глаза, пальца или хуже того, руки, а вдобавок куча шрамов, никого не удивляли. А потом он просто придумал новую биографию. И порой даже верил в придуманную жизнь. Он бастард барона, любимый отцом, но после его смерти, выброшенный старшими братьями, которых он в итоге убил. В настоящей жизни, отец, который, действительно, был бароном, его ненавидел, хотя Карл не был ни бастардом, ни даже незаконнорожденным. Просто его мать умерла при родах, и отец за это его презирал, находя потом для ненависти все новые причины. А братьев своих он действительно убил. Неумышленно. Почти неумышленно. Просто потерял контроль над собственной яростью.