Иван Кононенко - Оборотный случай

— М-мы ничего такого не делали! — Мне показалось, машинально объяснился Онир.

— И не говорили! — Пропищал Далон исказившимся от неожиданности и страха голосом.

— И не замышляли! — Закончил чистосердечные признания Стяк.

Один я, как всегда, промолчал.

— С вами скоро сделают что обещали. Вы молодые, это необычно: есть шанс, что не убьют, а сделают вампирами. Тогда и пытать будут, чтобы присяга на верность получилась от чистого сердца. Присяга наемника, вы ее нарушить не сможете. За нарушение — смерть. А присягнув нам на верность, вы будете вынуждены делать то, что прикажут.

Присяга наемника — один из видов непреложных обещаний у нас в Тарии. Есть Клятва мага — если тот, кто поклялся, не исполнит обещанного — умрет в мучениях от магии. Если же ты принес Присягу наемника — тебя убьет не магия, но те, кто тебя окружают, или же злые духи, следящие за исполнением клятв, сведут с ума. Поэтому лучше всегда обещания сдерживать.

— Мы пропали, — заключил Стяк.

— Эй, ты! Почему вы это делаете? Кому мы нужны? Зачем?! — заорал Онир, не рискуя, однако, выбраться из палатки и посмотреть в глаза противнику. Ответ заставил себя ждать, а звучал он так:

— Я не знаю.

— Лжешь, гадина!.. Говорить просто не хочешь!

Онира пришлось успокаивать силой, и только нам всем, втроем, удалось его хоть немножко угомонить.

— Раз ты начал злиться, значит, ты привыкаешь к обстановке. Что ж, удачи, желаю тебе смерти.

— Да я тебе…

— Смерть — лучший выход из вашего положения, — грозно прорычала собеседница Онира. — Замолкни уже! Иначе… Буду пожирать тебя на глазах у всех! Я голодная!

Голос ее снова стал грубым и злобным.

Онир ругал ее всеми словами, которые знал, а я только мысленно ахал и автоматически пополнял свой словарный запас ненужной информацией. Но угроза подействовала, и разошедшийся буян замолчал, лишь мощным сопением показывая свою злость.

Через время, когда уже даже главный костер лагеря погас, мы успокоились и совершили небольшой импровизированный совет, на котором определялся план побега. Их было несколько. Первый — дождаться, пока все заснут, прорезать дырку в стене и убежать врассыпную; другой вариант — подождать, пока родители в Веоре узнают про это происшествие и помогут. Или выкупом, или резкой атакой магов по этому тщедушному лагерю… но ждать мы не могли, хоть этот план и нравился мне больше остальных; последний вариант — сначала отвлечь, а потом окружить и убить охранника, эта идея была по душе Ониру. На одном мы сходились: нужно было уносить ноги, пока не поздно. Ведь был шанс спастись, может, увы, не всем, но хоть кому-то. Даже одна жизнь лучше, чем вообще ни одной.

Онир, самопровозглашенный лидер, ковырял землю своим оружием и следил за тем, как постепенно и неумолимо заканчивается свечка. На пузатом подсвечнике воска было уже слишком много, и он вяло лился вниз, заливая землю и траву. Свет вот-вот нас покинет. Интересно, что будет после этого? Новая свечка?

— Хорошо: ждем! Давайте. Было бы еще неплохо понять, когда заснет наш стражник. Или же отвлечем его чем-нибудь.

— Стражница.

— Какая тебе разница, голова садовая?

— Если б был стражник, он бы был суровым…

— Стяк, послушай меня: стражник на то и стражник, что злой и жестокий. Даже если это она… Помнишь, как она тебя догнала и как свирепо направила в плен? Лично у меня на руке кровоподтек теперь размером больше твоей головы! Видишь? Ну?

Онир принялся тыкать бедолаге в глаза своей рукой, из которой даже кинжал не убрал. Тот отмахивался-отмахивался, а потом сдался и ответил:

— Ладно, понятно…

— И кто будет следить? Стяк…

— Нет, я не хочу, хоть убейте!

— Убьют, если не послушаешься! Тебя даже не заметят. А мы будем отсюда следить.

Стяк пихнул Онира:

— Сам следи, Онир!

Тот не остался в долгу:

— Я наблюдать не хочу!

Мы так спорили довольно долго. В плену время тянется не так равномерно, как при свободе действий, поэтому даже примерно не скажу, сколько прошло минут или часов. Иногда спор переходил на какую-нибудь другую тему, очень похожую на игру в квача без движения и на расстоянии вытянутой руки. Когда хорошие собеседники, и препираться интересно! Даже я участвовал и несколько раз ткнул брата по ребрам. Делал умело, чтобы до потасовки не дошло, хотя и так уже ведем себя как дети малые, а сами находимся под присмотром… как дети малые.

К спокойному и относительно трезвому образу мышления меня привела Ктори.

Я услышал голос охранницы, такой слабый, что оставалось лишь удивляться, как он прошел через ткань палатки. Похоже, слышно было только мне, сидел же все-таки около стенки.

«Выходи, я тебя не трону, Редви. Отвечу на твои вопросы, пока не поздно. Пока костер потух и они спят».

Это можно считать исполнением последнего желания? Одного из самых нелепых, держу пари, предсмертных желаний за всю историю страны?

И почему-то я поверил.

И даже выгодно было бы использовать эту возможность безнаказанно попасть на свежий воздух. Я сделал вид, что мне невероятно трудно дается это решение, и сказал:

— Я выйду и прослежу за ней.

Стяк меня спасал от возложенных обязанностей уже не раз, настал и мой черед. Надо ведь хоть когда-то отдать долг! Да и лучший способ следить за кем-то или отвлекать — быть рядом, я не кривил душой. Не верилось, что Ктори может причинить мне вред, даже после ее страшных слов, и я решил рискнуть — вряд ли будет хуже. А так на один должок меньше.

Впрочем… К тому же, может быть, в моем сознании, в котором жив еще ребенок, жила и вера в то, что смерть — нечто, происходящее не со мной и моим окружением, а с кем-то далеким и незнакомым. Нелегко было в смерть рядом поверить, хотя это как раз очень вероятный и даже неизбежный исход жизни…

Вздох, пара секунд — и я уже снаружи.

— Ты храбрый. Не то, что твои друзья, — синие глаза оборотня отражали свет, светясь так же, как луна. Саму обладательницу этих хищнических глаз не было видно: свеча уже почти закончилась и едва горела, и свет, пробивающийся сквозь ткань, не помогал мне нормально рассмотреть что-либо.

По шороху я понял, что Ктори сперва сидела на траве, а потом подвинулась ко мне — кроме глаз, которые иногда блестели, в темени я различал разве что фиолетовое пятно, призрак потухающей свечи, на огонь которой я посмотрел прямо перед выходом. Другого подспорья зрению не было: костер потушили водой, и даже угли почти не тлели, не давая небольшой, но такой ценный человеку свет. А я ведь даже не заметил, как все разошлись спать! Да, можно вообще что угодно проспорить и заметить, лишь опоздав!

— Не нападешь? — Опасливо осведомился я. — Приказ ведь есть приказ…

— Нет, не беспокойся. Я мирная… А за исполнением приказа никто не следит.