Иван Кононенко - Оборотный случай

— Фух, все-таки заставил он меня попотеть. Ненавижу этих гадов: принимают облик людей, причем настолько шаблонно, насколько это возможно вообще, заучивают несколько слов и ищут жертв. Ненавидят людей за что-то. И не факт что сразу осмыслишь, кто это, и убьешь тоже не сразу. Вдруг главным органом было бы что-то вроде печенки, тогда бы я сам мог успеть устать.

Я слабенько кивнул, показывая, что понимаю.

— Я, конечно, проследил за этим ельстедом немного, нужно было понять, кто это, а потом просто втерся в доверие, так что не смотри на меня так. Есть и другие существа, обращающиеся в людей. Ты-то не один из них, надеюсь? — Хохотнул мой спаситель, похоже, человек. С души упал огромный камень.

Примерно такой же по величине камень ударил по спине и его. Когда лесник упал, за ним показался безголовый силуэт. Ельстед еще жив?!

Существо стало в победную позу, неизвестно как вообще понимая без головы, что происходит и где сейчас его враги. Как ни неудобно сделала Природа, совместив большинство органов чувств на одном участке тела, сейчас это было бы полезным недостатком… Хоть и не действенным, похоже.

Ельстед определенно знал, куда надо бить. Он быстро поднял камень и приготовился размозжить леснику голову. После даже вдвое меньшего камня выжить невозможно. Я замычал, вдруг смогу отвлечь.

Да, вышло. Несуществующая голова уставилась на меня, а камень на несколько секунд прекратил движение. Казалось, тварь размышляет, кого убить следующим.

Заминка была краткой, но решившей многое. Никто не ожидал такой прыти от лесника, который молниеносно вскочил, толкнул локтем и коленом ельстеда, вырвав у него из рук камень и двинув им же по грудной клетке. Врага даже отбросило на пару шагов, а его одежда осталась в руке выпускника Крагража, успевшего ее разрезать и сорвать. Понятно. Так будет видно второй главный орган.

— Как видишь, у этой особи, уже немолодой, есть вторая распухшая часть, и это мочевой пузырь, — как натуралист толпе зрителей, принялся рассказывать лесник. — Его нужно уничтожить, и тогда зло умрет. Каждые шестнадцать лет у них развивается еще один важный орган, в этом и дело.

Заранее спрятанный от ельстеда под курткой небольшой лук быстро покончил с надоедливым безголовым монстром, тут вдаваться в подробности не буду.

Надеюсь, он больше не оживет. Те же мысли были и у лесника, потому что он пригвоздил вообще уже не двигающееся существо к земле еще парой стрел, стоя практически вплотную.

Я спрятал клыки, насколько мог, и попробовал подкатиться к нему.

— Ты один выжил? — Спросил мой спаситель.

— Да, — ответил я. Больше я не смог ничего выдавить, но уже отличный результат!

Лесники всегда считались друзьями природы, они понимали ее и ценили. Этими людьми вносится солидный вклад в экосистему Тарии, равновесие между жизнью и смертью. Болезнь ли забредет в края, подвластные этим людям, или хищник из далеких земель — они устранят проблему, причем с минимумом жертв, и вернут всё на круги своя.

Он бросил взгляд на могилу, сделанную мной, и покачал головой. Потом осмотрел мои ранения и спросил все тем же резким басом:

— Помощь тебе точно нужна или подождешь?

— Ждать не буду. Не смогу. Помоги.

Ух, я ему задал бы словесную трепку, если бы мог ее совершить! Что значит «Подождешь»?!

Пользуясь тем, что я не мог нормально двигаться, лесник молниеносно протянул ко мне руку. Я подумал, что он сейчас схватит меня за нос, но он резким движением дернул за усы, которые выросли после превращения примерно на ладонь. Видимо, когда отпадает шерсть, на обычных местах она остается. Я никогда не старался отращивать растительность на голове, но за последние полнедели побил все рекорды. Думаю, в моей ситуации с лишними волосами лучше смириться.

— У тебя огромные зубы! Почему ты мне сам не сказал? — Со строгими нотками отчитал меня лесник. — Когда тебя ранили?

Догадался! После ночи я был красный от ожогов, но сейчас я стал еще краснее от стыда или еще от чего-то похожего. Он лесник, как же ему не отличить оборотня от человека? Зачем ему теперь мне помогать? Но он же должен помогать живой природе, не так ли? Я застонал и еще раз сказал, вернее, просипел:

— По-мо-ги.

— В первый раз вижу хищника, который не ест своих врагов, а закапывает, как человек. Ты недавно стал оборотнем?

— Неделю… меньше.

— Хм. Ну, вообще ты сам виноват.

— Эй!

— Ладно. Ты можешь сейчас себя контролировать по ночам? — Лесник сурово смотрел на меня, видно было, что он принимает сложное решение. Главное было подложить в его мысленные весы гирьку в нужную сторону.

— Да… — я постарался вспомнить сегодняшнюю ночь, но что-то не совсем получалось.

Конечно, тогда я еще не знал, что ты почти не замечаешь отсутствия контроля, не контролируя именно свои мысли, а доминирующее в сознании — то, о чем ты думал перед превращением.

— Возьму тебя в дом, но обещай, что не съешь или не превратишь в собрата. Я уже немного верю, что ты неплох, из-за могилы. В тебе живет человек. Гордись этим, нелюдь, — сказал лесник и взвалил меня себе на плечи. — Так ты, значит, и есть тот оборотень, спасший девушку на столбе? Хотя ладно, подожди. Не отвечай. Тебе сейчас вредно говорить.

Лесник, несмотря на тяжесть и неудобства, смог дотащить меня до своего домика.

Серьезных ожогов не было только на голове, да и несерьезных, к счастью, тоже. Волосы не пострадали, но я не замечал этого, потому что даже когда шевелился, острая горячая боль, почти как во время перевоплощения, отнимала у мышц любое желание размяться.

Жестокие ожоги обычно долго заживают, но, к счастью, Велуд — так звали моего спасителя — был знаком с магией и смог наложить заклинания, вызвавшие в конечном итоге повышенную регенерацию. Это крайне полезно, особенно при ожогах — кожа отлично восстанавливается сама.

— Заклинание действует до тех пор, пока жив его наложивший, — рассказывал он. — Но я сделал хитрее, воспроизведши последовательную цепочку явлений, влияющих на скорость заживления ран. То есть я не заклял тебя регенерацией напрямую до тех пор, пока умру или засну, а сделал так, чтобы регенерация получилась; когда я стану спать, то заклинание исчезнет, а последствия — нет.

Выражался этот субъект не всегда понятно и не обращал внимания на свой стиль, объясняя это тем, что ему понятны значения всех слов, которые он употребляет, а на все остальное, в том числе и окружающих его людей, ему плевать. И так плевать, похоже, получалось отменно. А вообще он был очень необычным и вместе с тем не обделенным ни умом, ни мудростью, но даже эти качества выражались у него по-особенному.