Иван Кононенко - Оборотный случай

Тяжело дыша, Велуд закончил свою тираду и выразительно уставился на меня.

В сравнении с этим бедолагой, если лесник ничего не выдумал, мне невероятно повезло… Но почему парня, ставшего оборотнем-жуком, зовут Шакалом? Ну, все может быть, какие только клички в жизни не встретятся.

Все-таки шанс есть, и за него нужно уцепиться изо всей своей волчьей силы. И постараться не отпустить! Я на свободе, и ноги есть! Друзья живы! Их можно спасти!

— Я постараюсь спасти друзей и восстановить свое доброе имя, — кивнул я.

— Это так важно?

Он что, не понимает, что без чести невозможно существование?!

— Да, важно! — Процедил я.

— Отлично. Тогда я приведу твое физическое состояние в порядок. Начинаем через неделю же!

— Завтра! — Почему лесник такой твердолобый?

— Через пять дней!

— Никаких пяти дней у меня же нет!!!

— Сегодня вечером, Редви. И никаких отговорок!

— Хорошо, — пожал плечами я и с головой залез под одеяло, чтобы вздремнуть. И тихо прибавил: — Эх, лесники…

— Я бы выбрал сначала жизнь, а потом честь, — спустя минуту признался Велуд.

— Ну ты же живешь в лесу, — снисходительно-горделивая улыбка сама собой скользнула на лицо.

— Эх, аристократы… — Прошептал лесник.

Вечером Велуд меня начал тренировать «быть собой». Я всячески разминал тело, то стараясь обогнать выпущенного лесником зайца, то прыгая за этим же пойманным ранее зайцем на дерево. Он висел на высоте в два человеческих роста, и я почти доставал. А к вечеру уже мог коснуться рукой.

Лесник говорил, что мне должно быть под силу и больше.

К счастью, он жил особняком от остальных людей, и никто даже не подумал заметить меня. За лесником никто даже не утруждался следить, и за все время моего пребывания никто так и не пришел в его дом, кстати, гостеприимный.

— Ты уже хорошо двигаешься, теперь нужно научиться контролировать превращения и желания. Не всегда же ты превратишься при таком истощении, как когда я тебя нашел. У меня есть идея, как это провернуть; вечером мы сходим кое-куда.

Велуд не допускал возражений, но отчасти именно благодаря этому так быстро удалось встать на ноги. Его планы отличались иногда нестандартностью, но были действенны как ничто другое. Вот и сейчас чудак меня удивил. В назначенный срок, после заката, он вывел меня прямо в пригород, кишащий (по сравнению с его домиком точно кишащий, ходило несколько человек) людьми.

— И что теперь? — Разминая руки, спросил я. Все тело уже хорошо двигалось, только вот от ожогов кожа стала какая-то грубоватая. Наверное, это к лучшему, хотя все равно сейчас она, хоть и не потеряла мягкости, стала прочней в несколько раз. Ее и кухонный нож не мог нормально взять, ну разве что серебряный.

— Понюхай это, — друг поднес к моему носу мешочек и резко его развязал.

Пахло травами, и словно бы от них несло энергией. Только такой, очень приятной… распирающей! Как во время превращения!

— Такой запах… Кажется, я могу превратиться! — Жалобно прошептал я, отодвинув руку с мешочком.

— Вот именно! — С безумным восхищением и гордостью в глазах рявкнул лесник. — Быстренько слушай меня: не превращайся. Если сдержаться не удастся — не убивай людей. Понятно?

Да он в своем уме? Не факт! Слишком нестандартен, чтобы быть в толпе остальных простолюдинов, но чтобы выходить за грань разумного и допустимого настолько? Как его не казнили еще?

— Ты готов ради меня поставить на кон свою жизнь и жизни всех людей в округе?!

— Конечно! Результат — главнейшее в жизни! Не оплошай, постарайся превратиться обратно, иначе попадешься магам. Полчаса — и они будут здесь. Это — твое время.

— Это сумасшествие… Я ведь убью… еще раз стану убивать!

Я не должен превращаться, не должен!..

У меня снова все начало чесаться, и это началось столь же быстро, как в первый раз. Тело зачесалось, а от острой боли я согнулся и упал.

— Постарайся не убивать. Экстремальные условия, согласно моей теории, могут поспособствовать скорейшему развитию саморегуляции. А я пока пойду домой.

И Велуд преспокойно направился к дому, в то время как меня мучили страшные боли, зуд и головокружение.

Чуть ранее в тот же день произошло две многообещающие встречи.

Табличка на двери старой комнаты для проведения ритуалов на последнем этаже Гильдии уже давно была сменена на красивую надпись золотыми буквами, горящими в темноте: «Зал для встреч». Вообще эта комната была гораздо меньше зала, но был один факт, расширяющий пространство внутри, а именно почти полное отсутствие стен. Щедрый архитектор вставил сюда как можно больше окон, из которых было видно половину Веоры и лес за стенами, а также прекрасные закаты и восходы, не говоря уже о звездных ночах. В свое время здесь ритуалы слишком часто не завершались либо завершались с ошибками, поэтому решено было попробовать их проводить на этаже выше, и это решило проблему. А сюда решили впускать гостей — может быть, руководствуясь словами «не жалко». В целом, никто от этого не проиграл: магические манипуляции проходили безболезненно, а гости радовались роскошному приему в светлом, богато украшенном васильковым и бирюзовым мрамором «зале» и могли часами ждать там, любуясь через окна на величественный город. В ночное время, как сейчас, потолок из специально отделанного бемирия сверкал как огромная луна, а отражающийся от стекол свет устремлялся в центр круглой комнаты, как и было задумано при строительстве. В этом свете, надеясь ослепить (будем надеяться, что не буквально) своим величием гостя, и стоял сейчас паладин Текес.

— Здравствуйте, Канор Тринн!

— Добрый вам день, Текес.

В дверях зала для встреч щурился старейший член Гильдии Магов, настолько известный и великий, что, даже будучи в противном настроении, паладин не мог не заметить резкого скачка вверх радости и восхищения.

— Спасибо, что явились так быстро, как смогли.

Весь вид гостя выразительно говорил (нет, даже кричал) окружающим, что перед ними весьма важная и невероятно древняя особа. Количество морщин на высоком лбу Канора Тринна могло претендовать на картину с пейзажем беспокойного моря. Длинный нос, который можно было бы назвать скалой над морщинистым морем, Судьба изогнула в двух местах по меньшей мере, а на переносице белел старый шрам от чьих-то двух когтей. Рот скрывался за лесом густой по природе, но очень неровной бороды медного цвета, в тон волосам с проплешинами. Взгляду оставалось уточнить одну деталь, чтобы утверждать принадлежность Канора к таинственным адрейдам, и цвет глаз эту проверку прошел отлично.

Семь цветов радуги, от красного близ зрачка до фиолетового края, семицветный круг, радужка истинного адрейда. Сейчас эти радужные глаза оценивающе рассматривали Текеса: