Иван Кононенко - Оборотный случай

Оказавшиеся на месте преступления раньше нас два охранника не позволяли дотрагиваться до тела или даже близко подходить, и поэтому жертву было хорошо видно. Он был хорошо известен всем в поселке, хотя последний невелик. Я знал убитого. Не Велуд, конечно, но Арноло. С оторванными по локоть руками.

— Кто же так мог… — пробормотал Франьен, опускаясь на колени и дрожа всем своим крупным телом. Он тер лицо с такой силой, будто это могло оживить покойника. Зачем так ярко отображать горечь утраты? Умирают ведь каждый день.

Эй, нет! Что я только что подумал?! Это все Совесть! Она руководит уже моими, МОИМИ мыслями? Убийство, это плохо, это ужасно!

Я тоже начал себя терзать за волосы, стараясь их вообще вырвать и от боли забыть про ту ошибку в мыслях, которую допустил. Ослаб, и Совесть вошла в мои мысли… Хотя, они ведь были такими… обыденными, как мои! Вот и не понял сначала.

— Я найду убийцу, — пыхтел уже Франьен, потрясая кулаками. Он встал с колен и, не меняя жуткого выражения лица, принялся разговаривать с коллегами, а я оглядел место преступления чуть внимательнее.

Почти конец поселка. Пара сараев, три домика, два загона с коровами, двадцать шесть человек мечутся рядом с погибшим. Четыре охранника беседуют друг с другом, но, видимо, никак не придут к общему соглашению. Судя по движениям рук и упрямым взглядам, в то же время полным слез, каждый пытается выдвинуть за главную именно свою версию убийства. В центре всей этой катавасии на спине лежит высокий красивый мужчина с донельзя искаженным от ужаса и боли лицом. Его руки и правда совершенно оторваны, из ран еще выплескивается кровь. Но умер он не от этого, а от удара о землю. Кто-то его с силой стукнул, сам так биться не станешь.

А ведь у него нет рук только до локтей. Почему так, а не полностью?

Конечно же, конечно же. Перчатки Ктори примерно такой длины. А кто здесь орал про них? Кто искал рыжеволосую девушку? Она его нашла, и без дружественных намерений. Не настроена говорить. Надеюсь, я с ней справлюсь, если вдруг и на меня нападет.

— Невероятная жестокость, — ко мне подошел заплаканный Франьен, на ходу вытирая нос и глаза одним и тем же рукавом.

— Да уж. Знаете уже, кто это сделал?

— Нет, никто не видел убийцы. Место было безлюдное, свидетели — только коровы. Мы сошлись в одном: убил его сильный мужчина. Таких здесь четверо, мы быстро найдем их и допросим. Или же не мужчина, но тогда уже не человек. Такого раньше не случалось никогда… А за прошедшую неделю уже три смерти. Ред, тебе не кажется, что уже пора рассказать мне, что за девчонку ты ищешь?

И как теперь утаивать от него, кто такая Ктори? Может, все рассказать, и про меня, и про нее, и про вампиров?

«Да, рассказывай, а потом сам себя будешь винить», — прорычала Совесть.

«Я тебя не спрашивал. Что хочу, то и делаю».

«Не видишь, что ли, что это сделала Ктори? Он может догадаться, и тогда сдаст. Посмотри, какой толстый! Ему нужно много денег на еду, а с тобой и с Ктори получится пятнадцать тысяч вирнов. Он предаст, поверь мне», — настаивала Совесть.

«С Велудом твои обещания не сбылись», — напомнил я.

«Было дело. Но теперь уже другой случай и другой человек. Подожди, знакомый запах! Обернись!» — Ответил злой голос, словно бы затихая в сознании.

Я послушался и повернул голову, в этот же миг кто-то схватил за руку меня и Франьена. Некто в капюшоне и темно-сером плаще, невысокий, но этот запах, рыбно-мертво-человечий… это же надо! Меня нашли вампиры. Сейчас будет мстить, да? Посреди улицы плюс труп? А зачем ему Франьен?

— Приветствую, дружище. Помнишь меня? — Он поднял голову, и я увидел худое хитрое лицо, оскалившееся от радости. Красные маленькие глубокие глаза, большой улыбчивый рот, длинный нос. Нет, первый раз вижу этого проходимца. Но почему проходимца? Голос! Хитрый, бандитский голос, который я слышал в ту ночь в лагере нелюдей! Это Вор, нет сомнений.

— Голос помню, — скривился я. Одновременно от боли — он сильно сжал руку — и от своеобразного аристократического отвращения.

— Вот и славненько, дружище. Меня зовут Габерон, очень преприятно.

— Невероятно пренеприятно. Отпусти меня, — шикнул на него я. Руку сжали еще сильней. У зарычавшего Франьена дела обстояли, думаю, намного хуже. Кости не такие прочные. Вампир повел нас куда-то в пустое пространство между двумя домами.

— Не вырывайтесь и не дерзите, а главное — не зовите на помощь, иначе сломаю что-нибудь, а потом и вовсе убью. Не вырветесь. Ждать не стану… Где девчоночка?

— А зачем она тебе? — Нашел силы спросить мой друг.

— А ты вообще кто? Это тот придурок, который тебе помогал? Вы вдвоем убили одного нашего товарища, и мне приказано отомстить вам не только за дезертирство, но и за это.

— Убили товарища? — Не понял Франьен. — Кто этот гад вообще такой? Ай!

— Если кость еще не сломана, то я восхищаюсь твоей гибкостью. Зачем спорить? Я буду быстрехонек, если вы скажете мне, где ваша последняя сообщница. А ты, значит, играешь дурачка, человечек?

— Человечек? — Возмутился охранник. — Ты, можно подумать, не человек! Эй, он что, и правда не человек?

Я кивнул, лихорадочно стараясь оценить ситуацию с быстротой Велуда и попробовать выпутаться. Итак, меня и моего друга за руки держит сильный вампир. Он знает меня и знает Ктори, но не знает Велуда. Слышал откуда-то, что какой-то человек мне помогает. Откуда-то взял, что я с Ктори в сговоре и мы даже не думали расставаться. Вырваться — нереально. Звать на помощь — не поможет. Магией я не владею. О, ведь этот вампир хотел отпустить нас за выкуп, вдруг сейчас получится откупиться!

— Может, мы сумеем договориться? — Залебезил я.

— Что ты можешь предложить? — Заинтересованно облизнулся вампир.

— Тридцать тысяч.

Если расковыряю все тайники, вымолю у отца с мамой и продам свою мантию, наберется тысяч шесть. Но лучше приукрасить правду! Вдруг у моего друга, бедного охранника… в доме лежит клад?

К счастью, у меня совершенно вылетело из головы, что на руке прямо в тот момент болтался обруч из очень дорогого металла. Узнай Габерон, что это я обобрал его собрата, прикончил бы обоих на месте.

— Оборотень в бегах может предложить мне тридцать тыщ? Да ну врешь ты все! Не надо заливать больше, все равно не поверю.

Франьена дернуло. Он резко повернулся ко мне и принялся с дрожью рассматривать, будто видел первый раз в жизни. Спасибо, вампирище!

— Я все объясню, — замахал единственной свободной рукой я.

— Слухи не врали… Ты стал Разнокровным. Почему сразу не сказал? — Нахмурился охранник.

— Я боялся. Вдруг ты не поймешь, вдруг тебя настигнет какая-нибудь опасность!

— Вроде этой? — Франьен кивнул на вампира, как будто его тут не было.