Иван Кононенко - Оборотный случай

— Спасибо. Теперь я окажу тебе услугу. Редви не тот, за кого себя выдает, — сказал вампир.

— А кто же? — насторожился Жог, его ум заработал, похоже, на полную, а внимание возросло втрое.

— Он нелюдь. Оборотень! Как и Ктори. И постоянно тебе врет, что человек.

Жог ненадолго задумался. Лишь минут на пять. Он вспоминал, что случилось между ним и Редом, как именно в смерти его друзей были виноваты Разнокровные. Он вспомнил, что Редви был ранен и что за ним почему-то гнались вампиры, как Редви заточили в Гильдии, как он оттуда сбежал. Вспомнилось Жогу и то, что возможный оборотень отказался есть зайчатину в жареном виде.

— Врешь ты все! Никакой он не оборотень! Он бы мне сказал! — решил лесоруб.

Вампир треснул себя ладонью по лбу в знак удивления недалекости «гиганта мысли», но решил, что спорить с дураком — это стать ему подобным.

— Думай как знаешь, а я пойду искать девчонку-оборотня. Перед этим избавившись от этих вот, — он показал на спящих друзей. — Они только мешают и даже могут быть опасны. А ты, ты под ногами не путайся.

За освобождение он честно заплатил информацией., ну а что проку от дурака, возомнившего себя детективом, подумал вампир и быстро подкрался к жертвам. Оборотень спал как младенец, а Велуд щедро кормил уже второй десяток комаров своей левой рукой.

— Не спеши так! Ктори нужна мне, — остановил вампира за плечо лесоруб.

— Тебе? Не смеши. Да и что теперь ты сделаешь, придурок, — прошипел озлобляющийся и обнаглевший от свободы враг.

Жог разрушил все его представления о своей силе и скорости, ударом по затылку сбив вампира на землю и одновременно с этим надавив тому на пах коленом. Посеребренный клинок, впившись в кадык, прижал врага к земле.

Велуд перевернулся во сне, чем предоставил комарам свою правую руку.

Серебро тихонько зашипело, соприкоснувшись с кожей Разнокровного, и погрузилось чуть глубже в горло.

— Отпусти! Пожалуйста! Сделаю что хочешь! — перепугался вампир. Пусть регенерация хорошая, горло — уязвимое и опасное место, повредишь в диких условиях — ничто не поможет. А выбраться благодаря большой скорости движений нельзя: совпадение или нет, но блок Жог поставил мастерски.

— Расскажи мне, зачем тебе Ктори, а я не запачкаю землю твоей, ну то есть чьей-то кровью, которую ты выпил, — Жог и не думал ослаблять давление на нож.

— Да, — просипел вампир и начал свою недлинную, но важную историю. У Жога все больше и больше открывались глаза со ртом, пока он ее слушал, и даже после конца повествования они не закрылись. Вампир, довольный тем, что произвел впечатление, сумел даже криво улыбнуться.

Кроме комариного писка и нечасто долетающих воплей из чащелесья, было тихо. Велуд с Редви просыпаться и не думали, хотя последний пару раз за последние несколько минут дернулся. Разговор двух врагов слушало разве что темное болото, в знак согласия булькая, но пока что больше никак не выказывая своего участия.

Любопытный комар залетел Жогу в рот, и тот поспешно его закрыл, машинально глотнул и пробормотал:

— Значит, она в опасности? Нет, все они в опасности! Нужно будет рассказать кому-нибудь… господину Текесу!

— Теперь ты меня отпустишь? — Настаивал пленник.

— Нет, — коротко ответил лесоруб и, надавив всем своим весом на нож, отрезал вампиру голову, потом кинул тело в мутную и как будто изголодавшуюся по мясцу воду, немножко постоял, собираясь с мыслями, и затем ушел в сторону Ракотлуша. В тишине леса остался только храп лесника, тихие голоса комаров (и сытых, и еще голодных) и довольное бульканье старого болота.

Утро показалось мне восхитительным, невзирая на легкое ощущение собственной неправоты. Было солнечно, тепло и светло, хотя Велуд разбудил меня довольно рано. Даже стыдно из-за того, что я так недооценивал сон в одежде под открытым небом! Неповторимая утренняя свежесть воздуха и сытность зайчатинки — что может быть лучше?

Еще этим утром произошла небольшая странность. Исчезли Жог с вампиром, хотя их запахи, пусть блеклые, еще держались на некоторых вещах и на земле рядом. Лесоруб не умер, уже хорошо. Я бы почувствовал смерть. А вот с вампиром чувствам пришлось повозиться. Как определить, жив ли полумертвый организм или нет, или же не очень? Так что как раньше я не чувствовал в вампире ничего кроме биения сердца, так и сейчас.

Лесник подогрел для себя свою часть зайца, которую предусмотрительно стащил из котомки Жога, и затем стал с аппетитом уплетать ее вместе с костями. Я с некоторой завистью смотрел за его аппетитом. Даже мне далеко еще до такого мастерства поедания! Нужно быть или невероятно голодным, или не понаслышке знать, что такое настоящий голод.

К несчастью, Природа сделала своих подопечных не идеальными. В их телах полно всяких неприятных мелочей вроде внутренностей или кровеносных сосудов. Такое знать не ест! И пусть я лишь бездомный оборотень, все равно меня приучили есть лишь самые качественные, отборные кусочки мяса, а не этот безумный конструктор из тошнотворных на вид и на ощупь деталей. Хотя в основном зверек был весьма неплох. Как же объяснить вкус сырого мяса не-Разнокровным? Для начала, человеческие вкусы во мне вроде бы остались. Я вспоминаю вкус роморского мясного гвокса, маминых пирожков с картошкой и яблоками, и текут слюнки. При этом они льются и тогда, когда я нюхаю сырое мясо. Глаза отказываются верить в его съедобность, но и нос, и язык заставляют откусывать кусочек за кусочком. Зубы настолько острые, что это делается без затруднений, и даже кости не помеха. Без крови довольно пресно, поэтому, как ни прискорбно, без сосудов не обойтись. Для людей это как аромат остывшего вареного мяса, именно аромат, который многократно усилили и сделали из него еду. Вкусовые рецепторы кричат, что это именно то, что нужно для организма, как роморский капустно-кукурузный гвокс с квасом после тяжелого дня работы.

— Ну и ладно, пусть себе ушли, даже если вдвоем и в обнимку, — с набитым ртом разглагольствовал Велуд. — У нас есть перчатка и направление, ничего не украдено…

— Кроме зайца, — вставил я.

— А также у нас есть превосходная ищейка, — закончил лесник и похлопал меня по спине.

Понимаю, куда он клонит. Ладно уж, пускай поиздевается, я должен привыкать, да и от истины он недалеко. Нет-нет, с другой стороны, зачем это терпеть?

Я двинул его по довольно твердому плечу.

— Ты понюхай и ищи по запаху, а я попробую расспросить жителей, манипулируя их памятью с помощью визуального образа перчатки, — Велуд протягивал мне элемент гардероба, почти что тыча под нос.

Я опять вдохнул ее запах, еще цепляющийся за старую кожу даже после стольких других, и постарался задействовать памятью все остальные ресурсы организма. Словно бы чувствовалось, как какая-то частица информации воздуха холодной змейкой пошла в легкие, а какая-то — прямо в голову. Там запахом занялась память, тщательно анализируя его, осмысливая и записывая в свой большой, но, увы, довольно часто теряющий страницы журнал. А ведь еще месяц назад я не был ищейкой лесника…